В походах и боях - Батов Павел Иванович (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Приказ о переходе 65-й армии в наступление мы с Ф. II. Лучко подписали 8 ноября. К этому времени все было подготовлено. Но в ночь на 9-е фронт известил, что операция откладывается. К Романенко еще не подошли все силы, и Ставка перенесла срок примерно на декаду. Десять дней напряженного ожидания. Фронтовики знают, насколько трудно сдерживать себя, образно говоря, на рывке. Единственное, что утешало: может быть, за это время произойдет ледостав. Пока что по Дону шло густое сало, а нашим войскам предстояло форсировать эту реку. Каждый день мог принести изменения и в обстановке. Наша ударная группа была, как говорят, тише воды, ниже травы. Как будто ничем не выдали, что на "пятачке" плацдарма собран крепкий кулак. Ночами гоняли порожние автомашины и тракторы с полупритушенными фарами от Дона в тыл с расчетом, что противник примет это движение за отвод некоторых частей 65-й армии. Мы притаились, но зима наступала, и немцы не могли не считаться с этим. Пока они еще дрались в Сталинграде. Их группировка по-прежнему пыталась наступать. Но так уже не могло продолжаться. Самое опасное на войне предположить, что противник глупее тебя. Однажды в эти напряженные дни ноября у нас в штабе зашел разговор о вероятных действиях немецкого командования. Не помню, кто из товарищей высказал мысль, что зима вот-вот отрезвит гитлеровских генералов и заставит переходить к обороне. Это значило бы прежде всего укрепление вражеских рубежей против задоно-авиловского и клетского плацдармов и создание противником подвижных резервов в большой излучине, то есть в районе переправ (Вертячий, Песковатка, Калач). Иначе говоря, откладывание наступления могло сработать прежде всего не в пользу нашей армии. Это тревожило и заставляло нажимать на разведку.
10 ноября снова отличилась 304-я дивизия. На этот раз была проведена разведка боем. Захватили 31 пленного из 1-й кавалерийской дивизии румын. 12 ноября Железная 24-я дивизия осуществила дерзкий поиск и взяла в плен 30 немецких солдат. В ту пору такое количество пленных считалось большим достижением. На вопрос, кто отличился, Серафим Петрович Меркулов с удовольствием доложил, что это ребята майора Н. Р. Романца.
- Прошу заметить этого командира, - сказал комдив. - Хотя и молод, но уже мастер. На моих глазах поднялся. Под Кривым Рогом, доложу вам, этот Романец, тогда капитан, совсем зеленым был. Такое, бывало, делал, хоть с командования снимай. А жилка, чувствую, имеется. На Северном Донце, помню, под Сухой Гомольшой, еще приходилось самолично его таскать по всем буграм и оврагам, готовя полк к ночному бою. А теперь окреп в крыльях. Сам летает.
Данные, полученные на допросах пленных и проверенные разведкой, говорили, что у противника намечается какая-то переброска сил.
Как-то подполковник Никитин пришел и, обескураженный, доложил, что многие румынские солдаты показывают, будто немцы готовят на нашем участке наступление. Невероятная вещь! Но в ней должен же быть какой-то смысл. Стали докапываться. Конкретно речь шла о том, что в Верхне-Бузиновке немцы готовятся к приему частей, отводимых из Сталинграда, и накапливают танки против правого крыла нашей армии. Данные на 13 ноября: в Цимловском и Ореховском находится 40 танков (14-й танковой дивизии), в Логовском - 30 танков, в Осинках - 12, в Сиротской и Камышинке - по 10 танков. 14 - 16 ноября разведка установила, что в Верхне-Бузиновку переброшен с Волги 32-й полк 14-й танковой дивизии{18}.
Это не могло оказать какое-либо влияние на ход контрнаступления в целом, однако грозило неприятностями нашей ударной группе: на клетском направлении к началу боев соотношение сил по танкам стало 2:1 в пользу противника. Забегая вперед, скажем, что только за первые пять дней наступления дивизии В. С. Глебова, С. П. Меркулова и И. А. Макаренко подбили, подожгли и захватили 114 танков, главным образом при отражении контратак. Одна эта цифра говорит о том, сколь напряженные бои развернулись в излучине Дона. Ноябрьское наступление вовсе не представляло собой триумфального шествия, хотя именно такой взгляд сложился в широкой массе советских людей под впечатлением действительно триумфального итога.
На самом деле это были трудные и очень упорные бои. Если раньше немцы показывали, что они умеют наступать, то в ноябре 1942 года (а потом в январе 1943 года) на Волге и Дону они показали умение обороняться. Противник искусно, порой и оригинально, использовал местность (например, относил передний край на обратные скаты высот), умело и быстро организовывал систему огня, особенно противотанкового, осуществлял активную оборону, для которой характерны были непрерывные контратаки. Войска Донского фронта в силу своего расположения почувствовали это в первые же часы прорыва в гораздо большей мере, чем соединения других участвовавших в операции фронтов.
Окончательный срок начала наступления мне стал известен 17 ноября. В этот же день было решено созвать командный состав на проигрыш операции. Представители штаба фронта были настроены скептически. Они говорили и мне и Глебову, что собирать командный состав не время, да и опасно: противник может накрыть огнем, есть риск потерять управление войсками.
Мы думали иначе. Надо использовать любую возможность, чтобы поднять творческую роль коллектива офицеров и генералов в армейской операции. Для командирских занятий подобного рода всегда должно найтись время. В 65-й армии они стали системой и проводились в 1942 - 1945 гг. перед каждой важной операцией. Последний раз наши операторы оборудовали масштабный ящик с песком на берегу Ост-Одера. Но до тех чужих берегов армии предстоял еще долгий и славный путь.
А пока мы собрались близ берега Дона на скате Дружилинских высот. Над головами трепетали под порывами холодного ветра раскинутые саперами маскировочные сети. Вокруг макета были отрыты щели с легкими перекрытиями на случай огневого налета. В 50 - 60 метрах стояли оптические приборы, у которых работали наблюдатели. Это было очень удобно: каждого командира можно подвести от макета к стереотрубе, чтобы он на реальной местности увидел свое направление и рубежи, которые должны быть достигнуты к определенному сроку.
Участвовали в проигрыше офицеры управления армии, командиры и начальники политорганов наших соединений, а также частей усиления и представители соседних армий. Здесь были все, кто через два дня вместе будут творить победу; сейчас они в последний раз взвешивали свои возможности, обдумывали свои действия на общем фоне армейской операции. Мы с Глебовым, Лучко и Радецким с волнением и большой надеждой следили за каждым докладом командиров соединений и за дискуссией, разгоревшейся по конкретным вопросам взаимодействия. Интересно вспомнить, что тогда наибольшее внимание товарищи уделили вводу в бой второго эшелона и использованию артиллерии. Теоретически командование армии и соединений, разумеется, имело об этом представление: теория глубокого прорыва изучалась в наших академиях в мирные годы. Но практически для фронтовиков - участников проигрыша - введение второго эшелона было новым и особенно сложным делом.
Доклад командира 252-й стрелковой дивизии полковника З. С. Шехтмана не удовлетворил ни командование армии, ни участников военной игры. Как только дело коснулось макета местности, почувствовалось, что товарищ слишком привязан к карте и не может перейти к живому рельефу. При вводе дивизии в бой комдив полагал ограничиться силами своих штатных средств. Пришлось коллективом поработать и на макете, и у стереотрубы. Возник ряд важных вопросов артиллерийского, авиационного и инженерного обеспечения действий дивизий второго эшелона в глубине обороны противника. Последующие дни подтвердили, что выработанный нами порядок себя оправдал: 252-я дивизия, введенная с целью наращивания сил при бое в глубине, добилась успеха.
Активное участие в проигрыше принимали командиры артиллерийских полков усиления и оба комбрига танкистов - М. В. Невжинский и И. И. Якубовский. Вместе с командирами стрелковых дивизий они решали задачи и на макете, и у оптических приборов. Полковнику Михаилу Васильевичу Невжинскому (121-я бригада) предстояло поддерживать главным образом гвардейцев В. С. Глебова, тогда как Якубовский со своей 91-й танковой бригадой действовал в боевых порядках 304-й дивизии. Иван Игнатьевич Якубовский (ныне Маршал Советского Союза, первый заместитель Министра обороны) был молод, но уже тогда подчиненные любили его за решительность и партийную прямоту. Свою грозную технику он знал отлично и вскоре приобрел на Донском фронте популярность. "Якубовский? - говорили про него. - Знаем, это тот полковник, который "Черчилля" подковал!" В ходе боев нам прислали английские танки "Черчилль". Они не обладали нужной проходимостью. И. И. Якубовский наклепал этим танкам шипы на гусеницы. После этого и английские машины могли пройти везде.
