Русская революция на Украине - Махно Нестор Иванович (книги онлайн .txt) 📗

На другой день я с несколькими артиллеристами выехал на гуляйпольскую станцию, чтобы посмотреть, что получили из штаба Беленкевича для нас. Здесь мы увидели шесть орудий (из них четыре — французской системы, две русские гаубицы), три тысячи винтовок, к ним два вагона патронов и девять вагонов снарядов к орудиям.

Радости не было границ. И все, что было нужно в первую очередь, перевезли в революционный комитет, распределили по ротам. Мы готовились теперь уже окончательно к выступлению на фронт против Центральной рады и ее союзников — немецко-австро-венгерских монархов.

Гуляйпольский Рев. Комитет, Совет Крест, и Раб. Депутатов и Группа Анархистов-Коммунистов обратились с призывом к трудовому населению района поспешить объединиться и создавать вольные батальоны революции, для выступления на фронт против контрреволюции. Зов из Гуляй-Поля был услышан теперь уже и на фронте красногвардейцев. Командование красногвардейцев сейчас же прислало особым поездом уполномоченное лицо на Гуляйпольскую станцию, чтобы переговорить со мной о том, когда и какие силы Гуляйпольский Рев. Комитет может выдвинуть на фронт.

В ночь на 8-е апреля 1918 года, как раз в тот момент, когда Ленин и Троцкий в Кремле обсуждали вопрос о разгроме анархистских групп в Москве, а затем и по всей России (Украину они в то время уже покидали и поэтому не могли затевать гнусного дела против украинских анархистов), — я встретился с уполномоченными красного командования Екатеринославского боевого участка, — и мы обсуждали вопрос: какие силы для защиты революции наш гордый революционный район, под идейным руководством анархистов, выдвинет на фронт. И замечая, как уполномоченный терзался тем, что хорошо вооруженные красногвардейские отряды оттягиваются, согласно Брестскому договору, с линии боевого революционного фронта поближе к русским границам, а наспех скомплектованные отряды из украинского трудового населения, не успевшие еще усвоить боевого положения, всюду отступают, — я обещал ему со своей стороны все сделать в эту же ночь, чтобы к утру начать выдвижение вооруженных сил революции из сел, со своих стоянок, на фронт. А когда я расстался с уполномоченным, то получил сведения из Александровска, что на Александровском боевом участке красногвардейцы отступают. Командование просит штаб вольных гуляйпольских батальонов поддержать Александровский боеучасток.

Я советуюсь с членами Рев. Комитета и Группы Анархо-Коммунистов и бросаю под Александровск отряд, организованной группой, и свободный батальон из сел, расположенных поближе к городу Александровску.

Отряд, организованный группой, был кавалерийский отряд. У красногвардейского командования кавалерии почти не было. Наш отряд скоро понадобился на боеучасток Екатеринославского направления. Он в свое время был переброшен по моему распоряжению на боеучасток под Чаплино. Одновременно спешно подготовились к выступлению на фронт Гуляйпольский, Конско-Раздорский, Шанжаро-Туркеновский и другие «вольные батальоны».

Глава XV

Экстренный вызов меня в штаб Егорова и гибель нашего боевого участка

Момент был самый напряженный: украинская шовинистическая организация как бы умерла, — ни слова не говорит. Члены ее пошли за массой, молча выполняя то, что от них требовалось.

Наладили артиллерию, пехоту. Думали выступать, но у пушек не оказалось панорам. Дали телеграмму Белинкевичу: не может ли он снабдить нас новыми панорамами? Не получили ответа. Ночью украинский соц. — революционер — агроном Дмитренко [3] с двумя юношами, ярыми украинцами П. Коваленко и Микитой Конопля, выехал за Гуляй-Поле и перерезал все телеграфные и телефонные провода — и этим лишил меня связи со штабом красноармейского командования. Ставлю в известность всех крестьян об этом гнусном деле. Через несколько часов связь восстанавливается. От Белинкевича сообщают мне, в каких ящиках и в каком вагоне должны быть панорамы и запасные принадлежности к орудиям и пулеметам. Все разыскивается и передается куда следует.

Тем временем в Гуляй-Поле и на районе появилась прокламация украинских социалистов-шовинистов, разъясняющая союз Центральной Рады с «братьями» немцами, помогающими сынам Украины «вызволить Украину от ига кацапiв»… Прокламация эта заканчивалась призывом к населению помочь Центральной Раде и братским немецким и австро-венгерским армиям добить врага…

В то же время пронесся слух среди гуляйпольцев о том, что немецкие войска на своем пути уничтожают все села и города, население которых выступает против них и Центральной Рады. И, наоборот, все то население, которое присоединяется к ним, немцы снабжают всем необходимым, и в первую очередь сахаром, обувью и мануфактурой. Все чаще и громче начали среди населения слышаться возгласы: — а что, если и в самом деле немцы сжигают села?.. Они сожгут тогда и Гуляй-Поле!.. Куда денутся наши дети, родители?! И за этими возгласами выпаливалось кем либо из агентов Рады слово «делегация» и быстро подхватывалось оно и передавалось от одного к другому, среди тружеников Гуляй-Поля.

Услыхав это слово, я обратил на него должное внимание. Созвал членов Рев. Комитета и Совета Крест, и Раб. Депутатов и Группы Анархо-Коммунистов и предложил выпустить, листовку под лозунгом: «Как дело измены, как совесть тирана „весенняя“ ночка темна»… и устроил митинг для всего населения, чтобы разъяснить ему провокаторский смысл слова «делегация», и прочее.

В это время я узнал, что из рядов Центральной Рады в Гуляй-Поле прибыло несколько человек, под видом, что они, когда ехали еще с внешнего фронта, попали в руки большевиков и только теперь освободились, узнал также о том, что из Гуляй-Поля под руководством отца одного из только что прибывших якобы от большевиков, некоего Тихона Быка, намечается делегация к немецкому командованию.

Поэтому я просил товарищей скорее собрать митинг, а сам разыскал Тихона Быка и расспросил его об этой делегации. Он долго не сознавался мне, а когда увидел, что выхода нет, то заявил, чтобы я этого не касался: это, дескать, дело народа. Я оставил его в покое, заявивши, что за такое народное дело сам народ оторвет тебе и всем, кто будет тебя защищать, головы…

Была выпущена листовка и собран всеобщий митинг, на котором все части постановили скорее выступить на фронт.

Во время митинга мне из штаба принесли телеграмму от командующего красногвардейскими отрядами Егорова: прибыть в экстренном порядке в его штаб по линии Верхний Токмак-Федоровка.

Спешно я выезжаю в коммуну №1, членом которой числился. Откуда мне в то же время сообщили, что туда явилось на автомобилях около десятка пьяных красных матросов из штаба резервных красных войск «Юга России». Они подстрелили одного члена коммуны. И необходимо было их оттуда выдворить без боя. С этой целью я заехал в коммуну и уговорил матросов уехать. А из коммуны направился прямо на станцию Пологи и далее поездом прямо в штаб Егорова.

Однако, на полдороге я узнал, что штаб Егорова отступил из этого участка по направлению Юзова, поэтому я спустился по ветке Верхний Токмак — Цареконстантиновка. В Цареконстантиновке я встретил отступавшего из Полог со своим резервом Белинкевича, который тоже потерял связь со штабом Егорова и надеялся связаться с ним только к ночи.

Я был встревожен тем, что не встретился с командующим Егоровым в рассчитанное время, а сознание, что мне нужно быть в Гуляй-Поле к утру 16 апреля во что бы то ни стало, усилило эту тревогу… И я решил было не разыскивать местонахождение штаба Егорова, а вернуться в Гуляй-Поле. Но тов. Белинкевич сказал мне, что «если тов. Егоров вызвал вас к себе, то постарайтесь видеться с ним до выступления на фронт. Он вероятно решил ваши силы не вводить в бой на Чаплинском участке. Этот участок нами уже очищается».

Этими сведениями тов. Белинкевич меня поразил. Но делать нечего. Я решил ждать глубокой ночи, когда тов. Белинкевич свяжется со штабом Егорова.