Июнь-декабрь сорок первого - Ортенберг Давид Иосифович (читать книги регистрация txt) 📗
Итак, в Ленинграде, можно сказать, собралось целое подразделение наших спецкоров.
Наконец дали о себе знать Славин и Светлов. К нашему удивлению, Светлов "обскакал" старого газетного волка Льва Исаевича. Уже 6 сентября мы получили по военному проводу его стихи, из-за которых у Хействера произошла пикировка с начальником узла связи. Светлов назвал свое стихотворение "Ленинград" и сказал в нем то, что было самым главным и самым важным в те грозные дни:
Затем пришли новые стихи - "Ночь над Ленинградом". А еще через несколько дней с узла связи Генштаба нам доставили толстую пачку бланков с расклеенной на них телеграфной лентой. В конце стояла подпись "М. Светлов". Это уже не стихи, а корреспонденция о медицинской сестре Вале Чибор.
Прибыл Светлов в один из полков, стал выспрашивать об отличившихся в последних боях пулеметчиках и бронебойщиках, а командир полка говорит:
- Вы бы лучше написали стихи о нашей Вале. Чибор. Вон смотрите, она возвращается с передовой, опять везет раненых. Вам обязательно надо потолковать с ней...
Через час, после того как Валя "сдала" раненых, поэт и медсестра сидели на уличной скамейке, между ними стояли котелки с борщом, и мирно текла беседа о совсем не мирной жизни.
Вернулся Светлов в город, написал стихи - не понравились. Славин посоветовал:
- Пиши корреспонденцию - это быстрее.
Так Светлов и поступил, чем нисколько не огорчил редакцию. Корреспонденция сразу же была напечатана, а Светлову мы послали телеграмму с просьбой: впредь наряду со стихами писать и очерки, размером до подвала.
Мне рассказывали, что по поводу этой нашей телеграммы Светлов сострил, пересиживая очередную жестокую бомбежку в подвале гостиницы "Астория":
- Редактор требует от меня подвальных очерков. Где я их возьму? Вот начеркаю здесь, в подвале, что-нибудь, а вы, - обратился он к другим нашим корреспондентам, - подтвердите, что это действительно "подвальное"...
Светлов не стал очеркистом, продолжал писать для нас только стихи. Как бы оправдываясь за это перед своими товарищами, сказал им однажды:
- Я еще не дописался до настоящего, ребята.
Да, тогда он еще не написал своего знаменитого "Итальянца".
* * *
Наконец откликнулся Лев Славин. Первый его очерк назывался "Два тарана". Это - о летчиках Здоровцеве и Харитонове. Потом последовал очерк о городе, превратившемся во фронт. Славин писал:
"Пройдите на заводские окраины. Здесь нет человека, не занятого в обороне. Цехи сделались ротами, участки - взводами, бригады - отделениями. Директора заводов стали во главе отрядов. Инженеры проектируют и строят оборонительные сооружения.
Всем известно имя Жозефа Котина, сталинского лауреата, на днях удостоенного звания Героя Социалистического Труда. Молодой талантливый инженер сейчас начальник штаба обороны своего участка...
Отстоять свой город - стало заповедью каждого ленинградца!"
А о самом Славине и его друге Светлове сохранилось такое письменное свидетельство Веры Инбер:
"Были в редакции военной газеты как раз тогда, когда возвратились с передовых позиций заведующий редакцией, два наших московских писателя - Лев Славин и Михаил Светлов... Выложив на стол гранаты, приехавшие разворачивают карту и погружаются в нее. Все мрачны. Поездка была неудачна, наших потеснили. Немцы бомбили штаб нашей армии. Кроме того, все голодны".
Но случались и маленькие радости. Славину посчастливилось в один из блокадных дней вступить с передовыми подразделениями Героя Советского Союза Краснокуцкого в первый отбитый у врага городок Белоостров. Обычно неторопливый, немного даже флегматичный, Лев Исаевич на этот раз проявил поразительную изворотливость: сумел преодолеть все препоны и раньше других корреспондентов передал в "Красную звезду" боевой репортаж "Наши части отбили у фашистов город на подступах к Ленинграду". В те невеселые дни такое сообщение дорого стоило.
Не все, однако, что видел и описал Славин, будучи в блокадном Ленинграде, появилось на страницах газеты. Был, к примеру, такой случай. Отправился он в дивизию народного ополчения, которая не отступала, но и не наступала. Стояла. Вернее - лежала. Люди там были необстрелянные - в общем, глубоко штатские. Впоследствии в течение войны многие из них стали опытными и доблестными воинами. Но ведь сейчас для них только начало войны.
По пути в эту дивизию Славина обогнала кавалькада легковых машин. В одной из них ехал командующий фронтом К. Е. Ворошилов. Писатель присоединился к ним и прибыл в дивизию вместе с Климентом Ефремовичем.
Дивизией, по описанию Славина, командовал высокий, ладно скроенный полковник. На его груди сияла "Золотая Звезда" Героя. Длинные пшеничные усы украшали лицо. Он обожал Чапаева и старался подражать ему даже внешностью. Браво отрапортовал:
- Сейчас роты будут подыматься в атаку...
Ворошилов выслушал рапорт довольно сумрачно и сказал:
- Видно, вас маршал должен водить в атаку...
А по цепям пронеслась весть: "С нами Ворошилов..." Лежавших неподвижно бойцов будто подменили. Они разом повыскакивали из окопов и неудержимо ринулись вперед.
Славин красочно описал этот эпизод. В очерке была даже писательская ремарка: "Не песня ли с той, гражданской войны "С нами Ворошилов, первый красный офицер..." вспомнилась людям?" И все же очерк мы не напечатали: операция, увы, закончилась взятием какой-то небольшой высотки...
Жуков, назначенный командующим Ленинградским фронтом вместо К. Е. Ворошилова, вылетел в Ленинград 9 сентября, и я незамедлительно командировал туда же халхингольца Зигмунда Хирена. Мы вообще старались посылать к Жукову, да и к другим командующим, тех корреспондентов, которых они хорошо знали. На руках у Хирена было мое письмо:
"Георгий Константинович!
"Красная звезда" не удовлетворена освещением боев за Ленинград. Чтобы исправить положение, командирую специально в Ваше расположение опытного корреспондента тов. Хирена З. А., которого редакция хорошо знает и Вы хорошо знаете.
Тов. Хирен назначен мною руководителем бригады корреспондентов, в состав которой входит также писатель тов. Славин...
Надеюсь на Вашу личную горячую поддержку Хирена. В нынешних условиях от мелочей зависит плодотворная работа наших корреспондентов. Прошу поэтому сделать для тов. Хирена следующее:
1. Дать указание о выделении ему легковой машины.
2. Выдать ему постоянный пропуск в Смольный, в штаб.
3. Дать указания работникам Военного совета и штаба фронта всемерно помогать ему, информировать о положении на фронте.
Горячий привет - Д. Ортенберг".
Прибыв в Ленинград, Хирен сразу же пошел в Смольный. И на моем письме появилась резолюция: "Начальнику политуправления тов. Пожидаеву. Военный совет обязывает вас повседневно оказывать практическую помощь руководителю бригады корреспондентов "Красной звезды" в деле освещения в печати героической защиты Ленинграда".
