Мне – 65 - Никитин Юрий Александрович (список книг txt) 📗
Ессно, если бы я не был Никитиным. Тут же издал «Шпагу Александра Засядько» («Золотая шпага»), за которую Кравчук, тогда замсекретаря ЦК Компартии Украины, яростный и непримиримый сталинец, борец с украинским национализмом, а позже – президент Украины и яростный борец за украинскость, – занес в «черные списки» с запретом печататься, упоминаться в прессе и пр., т.е. я разом потерял все, что получил за производственный роман.
В Харькове от меня шарахнулись все, кто совсем недавно набивался в друзья. Образовалась мертвая зона в местном отделении Союза Писателей, и когда я выходил в коридор, оттуда сразу же испарялись курильщики. Я тут же перестал ходить в это такое дорогое и близкое мне здание.
Снова пошел литейщиком, благо здоровье позволило бы это сделать и сейчас при необходимости. К счастью, в Москве наплевать на украинский национализм, а меня на Украине объявили одним из молодых лидеров украинского национализма. Я вскоре прошел по конкурсу на ВЛК, где тут же встал вопрос о моем исключении, но за меня поднялись вээлкашники, а это сорок литературных звезд, лауреатов Украины, Узбекистана, Грузии, и всех-всех остальных республик, и кончилось тем, что исключали преподавателей, с которыми я задирался, а мне – строгача с занесением, но об этом чуть позже.
Через два года вернулся на Украину, но там все те же «черные списки» и запрет на публикации. Пришлось эмигрировать в Россию, в Москву, но первая публикация все же только в перестройку, в 1985 г. – «Далекий светлый терем», 100 тыс. тираж, Москва, Мол. Гв. «Б-ка советской ф-ки».
Нет, об этом надо подробнее, а так черт-те что получается. Скороговорка какая-то. Все было весьма драматичнее и характерно для того времени, для той эпохи, потому стоит дать хотя бы с минимумом подробностей.
Между блистательным успехом романа «Огнепоклонники» и отбытием в Москву на учебу кое-что произошло весьма важное, к чему надо вернуться, чтобы рассказать подробнее.
Первое, это ко мне зачастили корреспонденты. Сперва центральной прессы, потом республиканской, а уж после всех – областной, ну это же понятно, нет пророка в своем отечестве, для камердинера нет героя, и все такое: в Харькове с изумлением узнали от столичных товарищей, что у них в Харькове вот взяла и расцвета пышным цветом литературная суперзвезда прямо в середке рабочего класса, что так нужно, своевременно об этом писать и писать, зарабатывая на репортажах, заполняя страницы прессы всякой херней, которую никто не читает, а пролистывает, спеша добраться до телепрограмки и уголка юмора.
По телевидению прошли инсценировки «Огнепоклонников», актеры выкладывались во всю, это не какая-нибудь хрень вроде чеховской «Чайки», то баловство, а инсценировка романа на рабочую тему – дело нужное и политически выгодное. Пару раз я сам подолгу рассказывал с голубого экрана, какой я талантливый и круче всех, но довольно быстро заметил, что всем нужно в первую очередь сказать громко и ясно, глядя в объектив, что я – из рабочих, сам трудился в бригаде литейщиков, и трудился не потому, что меня туда послали собрать материал для написания романа, а потому, что это и была моя работа!
Я озлился и послал всех, в том числе и только что прибывших корреспондентов «Правды» и «Социалистической индустрии». Ах, мол, так я для вас что-то вроде говорящей обезьяны? Да пошли вы все, я вам докажу, что вне зависимости, кем я работал и какое у меня образование, я – лучше всех! И никто не пишет лучше меня.
И тут же написал книгу о своем земляке, Александре Засядько, соратнике Суворова и Кутузова, который изобрел ракетное оружие, разработал теорию ракетной тяги, создал ракетные войска и с их помощью взял одним залпом из ракетных установок турецкую крепость Варну, которую до того безуспешно полгода осаждали русский войска. Война после того знаменитого ракетного обстрела была спешно закончена, с Россией заключили мир, Засядько стал полным генералом, наконец-то женился. Вся его история выглядит фантастикой, но в его жизни нет ни грани вымысла, я готовил книгу сперва для «ЖЗЛ», но издал в «Молоди», украинском аналоге «Молодой гвардии».
Конечно, книга выглядела крамольной, редакторы это видели, но их, как и меня защищало мое пролетарское происхождение. К тому же я недавний лауреат, в прошлом году (1978-м) переизданы «Огнепоклонники», снова триумф и еще одна литпремия, а премии, как известно, даются только своим проверенным товарищам. Так было тогда, и так, как вы все знаете, сейчас…
Книга отпечатана, первые экземпляры, как положено, кладут на стол пламенного ленинца-коммуниста, борца с украинским национализмом, секретаря ЦК Компартии Украины по идеологии и пропаганде Кравчука… да-да, того самого, кто после отделения Украины «перестроился» и в течение одной секунды из пламенного интерналионалиста стал пламенным националистом, борцом за украинизацию Украины.
Что делает Кравчук? Прочел первые главы, пришел в ужас и велел весь тираж, что все еще в типографии, уничтожить. Дальше развивалась весьма детективная история, ибо до пленума партии два месяца, другие люди из партаппарата звонили директору и требовали подождать, так как есть вероятность, что Кравчука снимут. Директор, оказавшись между двух огней, каждый день изобретал причины, почему тираж все еще не порезан в лапшу: то рабочие запили, то машина сломалась, то ножи затупились.
Наконец Кравчук буквально перед пленумом приехал в типографию и лично проследил, чтобы весь тираж уничтожили в его присутствии. Однако за эти два месяца рабочие наперебрасывали через забор столько книг, что на черном рынке ими торговали беспрерывно. Я тогда с гордостью говорил приятелям, что моя книга стоит в несколько раз дороже, чем модные тогда сборники Гумилева, Ахматовой, Киплинга, Цветаевой. И еще эту книгу продавали в киоске «для своих» в здании ЦК Компартии Украины. Я сам там купил экземпляр. Хотел два, но не дали: дефицит!
Однако меня внесли в «черные списки», а это означало запрет публикаций где бы то ни было, запрет на упоминание моего имени (похоже, в некоторых изданиях эти люди все еще остались до сих пор, вы сами знаете, где фамилию Никитина нельзя даже упоминать), я лишился сразу и работы в аппарате Союза Писателей и… словом, оставалось только идти снова в литейный цех, потому что я привык получать хорошие деньги, а в литейном платят примерно впятеро в сравнении с инженером и втрое – с квалифицированным слесарем.
Но еще до внесения меня в «черные списки» из Москвы пришла разнарядка на одно место на двухгодичных Высших Литературных Курсах в Москве. Как ни морщились местные авторитеты, но я оторвался от них на целый порядок, и кого посылать – иного мнения быть просто не могло. Мои документы были отосланы в Москву, я со дня на день ждал сообщения о зачислении.
Я ждал и ждал. Но все сроки прошли, и тогда я догадался, в чем дело, пошел на дикий шаг, который кажется просто невероятным разумному человеку: взял экземпляр «Шпаги Александра Засядько» и послал бандеролью на адрес ВЛК в Москву. И приписал, что вот за эту книгу я и занесен в «черные списки».
Большое спасибо, да что там спасибо – неимоверная благодарность проректору ВЛК Николаю Горбачеву и отдельно – ректору Литературного института Пименову. Дело в том, что вдогонку за посланными в Москву документами из Украины пришла партийная директива с указанием, что Никитин – инакомыслящий, неблагонадежный, принимать на ВЛК нельзя, вместо него пришлют другого. Такое же указание Горбачев получил из партийных органов. После чего он сказал: а ну-ка, посмотрим, что это за такой неблагонадежный, что написал. Если слабо пишет, то в самом деле неблагонадежен…
Он взял «Шпагу Александра Засядько», раскрыл и стал читать. Прочитав главу, не отрываясь, он нащупал спинку стула и сел, продолжая читать. И так прочел по меньшей мере половину книги. После чего сказал твердо: я его приму, несмотря на все указания!
И – я был принят на ВЛК.
