Я дрался на Т-34. Третья книга - Драбкин Артем Владимирович (книги полностью .TXT) 📗
Надо отдать должное пехотинцам – без их помощи отразить атаки мы бы не смогли.
Вот что пишет в своей книге «Так шли мы к победе…» командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии И.Х. Баграмян:
«Командир бригады полковник М.Г. Фещенко ночью успел окопать свои танки и на рассвете 22 августа дал решительный отпор гитлеровцам. Потеряв 13 танков, они отступили. Но это была, видимо, только разведка.
Вскоре фашистские танковые части сплошным бронированным валом ринулись в атаку. В течение пяти часов 19-й танковый корпус и стрелковые части отбили шесть мощных танковых атак.
Особенно ожесточенный бой разгорелся в районе деревни Букайши, где насмерть стояли 1-й и 2-й танковые батальоны 202-й танковой бригады под командованием лейтенанта Казакова и капитана Падукова, а также батарея противотанковых орудий капитана В.Н. Кирмановича». Это был тот самый редкий случай, когда командующий фронтом прибыл на наблюдательный пункт бригады.
Позднее из письма заместителя командира 202-й танковой бригады полковника Окопного я узнал следующее. Когда командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии Баграмян прибыл на наблюдательный пункт бригады, он в первую очередь спросил командира:
– Какое подразделение ведет бой?
В бригаде полностью в боевом строю был только 2-й танковый батальон. Командир ответил:
– 2-й батальон капитана Падукова.
Командующий сказал:
– Срочно отправляйте реляцию на представление его к званию Героя Советского Союза.
Что и было исполнено.
Корпусная газета «Вперед» за 24 августа в статье «Немецкие танки не прошли» писала:
«На нашем участке немецко-фашистские захватчики предприняли ряд ожесточенных атак, чтобы прорвать нашу оборону. Наши воины стойко отражали атаки противника, проявили мастерство бить наверняка. На правом фланге гитлеровцев встречали огнем танкисты Падукова, на левом – Казакова, а в центре громили врага артиллеристы Кирмановича. Танкисты и артиллеристы подпускали немецких «тигров» и «фердинандов» на близкое расстояние и били их в упор. В яростных атаках танкисты, артиллеристы и минометчики наших подразделений нанесли врагу огромные потери и не пропускали ни на один метр.
В бою, в районе Букайши, погибли многие танкисты. Старший лейтенант Анатолий Мельников и старшина Константин Жуков пали смертью героев, но клятву «Ни шагу назад» выполнили.
Так могут драться люди, перешагнувшие барьер страха, люди, горячо любящие свою Родину, до глубины души ненавидящие коварного врага, верные патриоты, готовые отдать свою жизнь на алтарь победы».
После боя в первую очередь отоспался, так как эти трое суток не смыкал глаз. Экипажи приводили в порядок материальную часть. Вечером принялся устанавливать потери и писать представления на награды. В этом бою батальон потерял только один танк сгоревшим. В нем погибли командир взвода Мельников и механик-водитель Жуков. Командир бригады сказал, что я могу представить двоих отличившихся к званию Героя Советского Союза. Я так и сделал.
В ночь на 23 августа я перегруппировал свои силы, сменил позиции танков Т-34, а приданные батальону два танка ИС-2 поставил на самом угрожаемом направлении.
23 августа немцы перенесли направление основного удара на Добеле, но и там ему прорваться не дали танкисты 79-й танковой бригады. Тем не менее утром 23 августа фашисты еще раз попытались «проверить» нашу оборону. В атаку пошли «Тигры», их поддерживали «Фердинанды». Удар пришелся на позиции, где раньше стояли в обороне «тридцатьчетверки». Теперь там находились ИС-2. В коротком бою они уничтожили пять танков противника. Я перехитрил фашистских танкистов!
За эти бои капитану В.Н. Кирмановичу, старшим лейтенантам А.П. Пильникову, А.В. Мельникову, старшине К.И. Жукову и мне было присвоено звание Героя Советского Союза. В них 19-й танковый корпус уничтожил 266 танков, но и сам, как писал бывший начальник штаба корпуса И.Е. Шавров, понес большие потери (40 танков сгорели и 30 были подбиты).
К концу сентября 1944 года общая обстановка на 1-м Прибалтийском фронте в основном стабилизировалась. Учитывая сложившуюся обстановку и возросшее сопротивление на подступах к Риге, Ставка приказала командующему фронтом перенести главное усилие войск на новое, Мемельское, направление и провести здесь наступательную операцию с целью отсечь от Восточной Пруссии группу армий «Север», а затем, во взаимодействии со 2-м Прибалтийским фронтом, разгромить ее.
Для решения этой задачи потребовалась сложная оперативная перегруппировка всех сил и средств 1-го Прибалтийского фронта. Она началась в ночь на 25 сентября 1944 года. В ней принимал участие и 19-й танковый корпус.
Передвижение войск и всех видов транспорта разрешалось лишь ночью, с 20.00 до 6.00, а с рассветом колонны сходили с дороги и укрывались в лесу. Все радиостанции опечатывались, исключалось общение с местным населением. Штаб фронта строго контролировал всякое перемещение войск. Чтобы создать видимость большого наступления на Ригу, совершались перегруппировки днем. Войска из мест дислокации ночью шли от фронта в тыл, а с рассветом те же части создавали видимость движения в прежние районы дислокации. В местах дневок запрещалось всякое движение не только транспортных машин, но и личного состава. Хорошая маскировка и ненастная погода мешали противнику производить воздушную разведку. Все проводимые мероприятия обеспечивали своевременный выход войск в указанные районы сосредоточения.
Выведенный в район Добеле наш 19-й танковый корпус, совершив 80-километровый марш, к утру 1 октября сосредоточился в полосе 6-й гвардейской армии, в районе Шакино.
Он получил задачу войти в прорыв, наступать на Тришкяй и разгромить подходящие к фронту резервы противника. Перерезать рокаду Межекяй – Тельшай.
5 октября части 6-й гвардейской армии после артиллерийской подготовки перешли в наступление. Бригады первого эшелона 19-го танкового корпуса были введены в прорыв. 202-я танковая бригада, при подходе к реке Вирвичай, действовала в направлении города Тришкяй. 3-й танковый батальон Дмитрия Щербина следовал в передовом отряде бригады. В 6–8 километрах от города он был остановлен огнем противотанковой артиллерии. Часть танков попала на заболоченный участок местности, и наступление застопорилось. Мой 2-й танковый батальон с десантом роты автоматчиков, следуя в голове колонны главных сил бригады, несколько уклонился от направления действий передового отряда и вышел к рокадной дороге. Сориентировавшись на местности, я понял, что нахожусь севернее города Тришкяй. Выслал разведку – взвод лейтенанта Лаврова из роты Егорова. При подходе к реке Вирчивай Лавров был обстрелян из противотанковых орудий с высоты перед шоссе. Видя, что силы противника незначительные, я поставил задачу роте Егорова сбить немецкий заслон. В бою за высоту сгорел один из танков взвода Лаврова, но и немцы потеряли две пушки и взвод пехоты.
Выйдя на шоссе Векшняй – Тришкяй, севернее последнего на 6–7 километров, я доложил по радио командиру бригады: «Нахожусь севернее города Тришкяй». Он не поверил моему докладу, считал, что я ошибся в ориентировании, и приказал мне еще раз точнее сориентироваться и обозначить местонахождение серией ракет, что я и выполнил.
При подходе к городу нас опять обстреляли, но в сумерках по быстро двигающимся танкам попасть очень сложно. Город мы захватили. Немцы даже мост через Вирвичай не взорвали. С южной окраины вошел батальон из 26-й мотострелковой бригады корпуса. Как только город был захвачен, противник оставил позиции, и 3-й танковый батальон вошел в Тришкяй с восточной окраины без сопротивления.
Наутро командир корпуса генерал Васильев прибыл в расположение бригады. На разборе досталось всем. Командиру 3-го батальона за то, что не произвел разведки и загнал танки в болото, мне – за то, что заблудился. Но, учитывая тот факт, что я: «Принял исключительно правильное дерзкое решение по захвату города Тришкяй и плацдарма на противоположном берегу реки Вирвичай, то заслуживаю поощрения. Победителей не судят. А вот кофе пить не надо было, он мог быть и отравлен» – так подвел свой разбор командир корпуса. Слов на ветер Васильев не бросал – я был представлен к ордену Александра Невского.
