Огонь ради победы - Великолепов Николай Николаевич (электронная книга txt) 📗
Когда стрелковые батальоны первого эшелона пошли в атаку, артиллерия сопровождала пехоту методом последовательного сосредоточения огня. Сначала противник, подавленный мощным артогнем, не мог оказать организованного сопротивления, но позднее подошедшими резервами попытался задержать наше наступление. На всех участках завязывались ожесточенные схватки. И все-таки части 61-го стрелкового корпуса к исходу суток вышли на рубеж восточнее сел Шляхетски Ляс, Анджегов, Гурна.
В ночь на 3 августа гитлеровские войска внезапно, без артиллерийского огня, но при поддержке танков и самоходок с трех сторон контратаковали 909-й стрелковый полк, который лишь несколько часов назад овладел восточной окраиной Анджегова. Под натиском превосходящих сил наши батальоны отошли. Ареной боя стал район полкового НП. Командир полка подполковник В. Р. Коваленко был тяжело ранен. Вскоре и НП командира 247-й дивизии на высоте 148,7 стал обстреливаться пулеметным огнем с нескольких направлений. Положение, можно сказать, критическое!
Орудия 306-го отдельного противотанкового дивизиона капитана Д. Т. Иванова в упор расстреливали немецкую пехоту и танки. Патроны и снаряды подходили к концу. Тогда комдив генерал-майор Г. Д. Мухин дал приказание на расход снарядов из НЗ. Батарея «катюш» удачно накрыла наступающих автоматчиков. Расходуя последние снаряды, с новой силой ударили по врагу батареи 778-го артполка подполковника Г. В. Тарасова. Так артиллеристы помогли стрелкам 909-го полка восстановить положение.
И в последующие дни напряженные бои продолжались. Однако переправы, несмотря на обстрелы и бомбежки, работали почти непрерывно, подбрасывая сражавшимся на западном берегу артиллерию и боеприпасы, подкрепляя людьми. К утру 4 августа там уже находилось 317 орудий и 296 минометов. Преодолевая упорное сопротивление противника, 61-й стрелковый корпус к 5 августа сумел значительно расширить свои плацдармы в районах Люцимя и Хотча-Дольна, объединить их в один. Это был большой успех.
У нашего правого соседа, 91-го стрелкового корпуса, продвижение оказалось незначительным. В его полосе местность на левом берегу Вислы была весьма выгодной для противника. С 50-метровой башни Яновецкого замка и с соседних господствующих высот фашисты просматривали всю пойму реки и держали под сильнейшим огнем переправы соседа.
Командарм генерал-лейтенант В. Я. Колпакчи решил переправить одну дивизию из 91-го стрелкового корпуса на западный берег Вислы в полосу 61-го корпуса. Сменив на плацдарме наши правофланговые части, 312-я стрелковая дивизия при поддержке полка САУ — самоходных артустановок — атаковала противника и после упорного боя овладела возвышенностью с Яновецким замком. Позже были заняты и соседние господствующие высоты.
Сразу же после объединения плацдармов саперы приступили к строительству моста через Вислу южнее деревни Люцимя. Противник отлично понимал роль такого моста и предпринимал отчаянные усилия, чтобы помешать строительству. По стройке то и дело била дальнобойная артиллерия. Участились и налеты авиации. Приходилось по два-три раза в сутки восстанавливать разрушенные участки моста. В те дни Висла бурлила от взрывов снарядов и бомб. Саперы несли большие потери.
Надо было как-то снизить эффективность вражеских артиллерийских и воздушных налетов. Решили применить дымовые завесы. Все роты химзащиты корпуса были объединены в один отряд. Очаги гигантской дымзавесы химики поставили на обоих берегах Вислы на фронте в два с половиной километра с интервалами в пятьдесят метров. Хитрость заключалась в том, что при любом направлении ветра переправа полностью прикрывалась дымом.
6 августа мне довелось побывать на строительстве моста. Корпусной инженер подполковник В. М. Завьялов говорил:
— Сам видишь, дым ест глаза, работать нелегко. Но потери сократились.
А через сутки по мосту уже двигались почти непрерывным потоком наши танки, самоходки и артиллерия.
Весь август 1944 года на западном берегу Вислы шли непрерывные бои. Сначала в течение недели наши войска отражали вражеские контратаки, а затем почти две недели вели активные боевые действия по расширению плацдарма. И к концу месяца 69-я армия уже располагала плацдармом до 30 километров по фронту и до 10–12 в глубину. Это был отличный трамплин для нового броска вперед — уже к самим пределам третьего рейха. В историю войны плацдарм вошел под названием пулавского, а начавшаяся с него и с двух других завислинских плацдармов — магнувшевского и сандомирского — Висло-Одерская операция привела к полному освобождению Польши. Советские войска пошли на Берлин.
В этих великих сражениях и в самой Берлинской операции участвовали войска ставшего мне родным 61-го стрелкового корпуса под командованием Героя Советского Союза генерал-лейтенанта И. Ф. Григорьевского. Но лично мне не суждено было до великой Победы остаться в рядах славного соединения.
Как-то погожим утром — дело было в начале сентября — я приехал в Казимеж, старинный живописный польский городок, где размещался штаб 69-й армии. Здесь меня ждали новости. Во-первых, вызывают в Москву. Во-вторых, прочитал Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении большой группы генералов и офицеров нашего фронта полководческими, как их тогда называли, орденами. Почему-то прежде всего бросилась в глаза фамилия Ивана Ивановича Бушко — командующего артиллерией 134-й Краснознаменной стрелковой дивизии. Он награждался орденом Кутузова II степени. Ордена Суворова I степени удостаивался наш командарм В. Я. Колпакчи. В числе награжденных орденом Суворова II степени были начальник штаба корпуса М. Г. Банный, комдивы Г. Д. Мухин и В. П. Шульга, корпусной инженер В. М. Завьялов и автор этих строк.
Как ни радостна была эта весть, мысли невольно возвращались к первой новости. Что ожидает в Москве?
Путь мой в штаб фронта лежал через Люблин. Остановил машину на центральной площади, которая еще носила следы недавних боев, прошел в городской сквер. Взору предстал высокий каменный обелиск, украшенный гербами Советского Союза и Польши. Под склоненными знаменами на бронзовой доске прочитал слова благодарности польского народа советским воинам-освободителям.
Ну что ж, куда бы ни забросила теперь меня фронтовая судьба, все равно ведь буду в рядах войск, уже освободивших почти всю нашу родную землю и несущих счастье избавления от фашистского ига всем народам.
ВЕЛЕНЦЕ — БАЛАТОН: РУБЕЖИ СТОЙКОСТИ
1 марта 1945 года на маленькой венгерской станции Оча, близ только что освобожденного нашими войсками Будапешта, остановился воинский эшелон. С виду он ничем не отличался от других, которые в те дни устремлялись все дальше и дальше на запад, вслед за огненным валом войны. Те же видавшие виды теплушки, те же платформы с зачехленными орудиями, те же штабные зеленые пульманы.
Только немногие тогда знали, что в Очу прибыл необычный эшелон. Он был головным из тридцати других эшелонов, которые доставляли на 3-й Украинской фронт людей и технику 19-й артиллерийской дивизии прорыва РГК. С тем головным эшелоном проделал долгий двухнедельный путь из-под Брянска и я — командир этой дивизии.
На перроне нас встречали офицеры штаба фронта. Вас ждет генерал-полковник Неделин, — сказал мне старший из них. — Прошу в машину.
Признаться, это меня насторожило. Ведь наша 19-я дивизия организационно входила во 2-й арткорпус, и по установленному в армии порядку мне полагалось представиться прежде всего его командиру генерал-лейтенанту артиллерии В. С. Нестеруку. А коль вопреки обычной субординации приглашают сразу к Митрофану Ивановичу Неделину, командующему артиллерией фронта, значит, на то есть какие-то особые причины.
На КП, в комнате, где работал М. И. Неделин, находился еще один генерал, как выяснилось после знакомства, начальник штаба артиллерии С. Б. Сафронин.
