Тайны уставшего города - Хруцкий Эдуард Анатольевич (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Особенно запомнился мне молодой младший лейтенант, с левой рукой на черной перевязи, в расстегнутом белом полушубке. Конечно, распахнул он его не только из-за тепла. Нет. Он всем этим тыловикам показывал три ордена Красной Звезды, сияющие на сукне гимнастерки.

Был он прилично пьян, и две девушки, видимо медсестры из госпиталя, с сержантскими погонами на шинелях, весело смеялись. По всему было видно, что праздновали они «за всю масть», как говорили блатные с Тишинки.

Фильм нам поднесли соответственный первому дню школьных каникул. Военную трагедию «Она защищает Родину».

Но в ней много стреляли, партизаны разбирались с немцами по полной программе, поэтому эту ленту мы могли смотреть бесконечно.

И вот на экране наступает кульминационный момент: немцы начинают теснить наших партизан…

И вдруг кто-то в зале зычно заорал:

— Ну, держитесь, суки…!

Дальше шли слова, которые в открытой печати не приводятся.

Грохнул пистолетный выстрел. Потом второй, третий. Экран покрылся дырками от пуль. Заголосили женщины, засвистели на радостях пацаны. Когда еще увидишь такое! Загорелся свет в зале, появились милиционеры и комендантский патруль. Героя-лейтенанта увели.

А экран заштопали и залатали. Не было тогда денег на покупку нового. Война шла. Но мы ничуть не расстраивались. Не видели мы ни заплаток, ни штопки. Белый квадрат, оживавший в темноте, был для нас окном в мир. И был этот мир огромен и неизведан и совсем не похож на школьные учебники и рассказы педагогов.

У знакомого экрана нашего кинотеатра была особая магия. Он за час с небольшим уводил нас в иную, замечательную жизнь. В ней не было плохих отметок и подзатыльников за них. В ней не надо было таскать дрова на третий этаж до тех пор, пока колени не станут противно дрожать, а руки сделаются деревянно-непослушными.

В ней не было бесконечных нотаций классного руководителя и обещаний завуча выгнать из школы в ремесленное училище.

Надо сказать сразу, что я совсем этого не боялся, так как места хуже своей школы просто не знал.

В нашем замечательном мире жили герои фильмов: «Пархоменко», «Котовский», «Человек № 217», «Партизаны в степях Украины», «Секретарь райкома».

Мне очень хотелось быть такими, как они. А фильм «Боксеры», снятый перед самой войной, сыграл в моей жизни решающую роль.

Кино вообще занимало огромное место в жизни моих замечательных земляков. Это сейчас по телевизору можно посмотреть американские фильмы категории «В», где взлетают до уровня последнего этажа взорванные машины и герои бездумно и радостно лупят ногами плохих парней.

Во времена моего детства о телевидении читали только в журнале «Техника — молодежи». Читали, но не могли разобраться, что это такое.

Кино было главным массовым зрелищем. Но попасть туда было не просто. Народу в городе много, кинотеатров — мало.

Естественно, любой дефицит порождает черный рынок. В Большом Кондратьевском проживал местный король дефицита Толик Швед. Откуда у него взялась эта кликуха или, как иначе говорят, «погоняла», не знаю.

Звать Толиком этого великовозрастного мужика лет тридцати пяти было не с руки, и мы обращались к нему по кличке.

По всем делам он давно уже должен был сидеть в окопе и палить в немцев из мосинской винтовки. Но у Шведа была бронь. Ее давали работникам на оборонных заводах, но Толик не работал на оборону. Он был инвалид и белобилетник и занимался тем, что «держал» два кинотеатра: «Смену» и «Москву».

Каждый день после уроков Швед скликал нас, пацанов поменьше, и мы шли занимать очередь в кассу предварительной продажи билетов.

Детям до шестнадцати после четырех было запрещено посещать кинотеатры, но мы отвечали кассирам, что берем билеты для мамы или тети. Впрочем, кассирши наверняка были замешаны в бизнесе Шведа, поэтому мы свободно покупали то, что заказывал Толик. Билеты мы передавали ему, а дальше в дело вступали ребята постарше.

Итак, люди приходили к кинотеатру и видели надпись: «Все билеты проданы».

А как хочется посмотреть английский фильм «Джордж из Динки-джаза», или «Серенаду солнечной долины», или наш любимый фильм «Жди меня».

И тут как тут молодые люди, которые продают вам билеты в пять раз дороже.

Но чего не сделаешь ради любимого искусства.

На следующий день Швед собирал нас, младшеньких, и вручал каждому по билету в кино и по тридцатнику на двоих.

Мы мчались на угол, где плотная дама в валенках и теплом ватнике резала нам пополам пачку мороженого из суфле «Мишка на Севере».

Билеты Швед обычно давал на вечерние сеансы, когда крутили заграничные кинофильмы. Влияние Шведа распространялось и на строгих билетерш, и нас пускали даже вечером.

Наибольшее разочарование постигло меня, когда Швед презентовал мне билет на американский фильм «Три мушкетера». Это была моя любимая книга, и когда я увидел на экране поваров, совершающих подвиги вместо любимых мною мушкетеров, огорчение мое оказалось ни с чем не сравнимым.

Пожалуй, никогда в жизни я не испытывал такого горького чувства досады.

Заштопанный экран кинотеатра «Смена» стал для нас, молодых людей сороковых, пятидесятых годов, окном в неизвестное.

Даже глупая комедия «Джордж из Динки-джаза» показывала нам другую, неведомую жизнь и смешную, совершенно нестрашную войну.

А вот «Серенада солнечной долины» стала радостной встречей с совершенно неведомым миром музыки. Мелодии Глена Миллера навсегда вошли в нашу жизнь.

Правда, вот что удивило меня в этом фильме. Я помнил бомбежки сорок первого, голодную зиму, немцев под самой Москвой. Мы, привыкшие к тому, что в подъездах горят синие лампочки, а свет вполнакала — великое счастье, а повидло, полученное по сахарным талонам, — необыкновенная удача, были изумлены, увидев военную Америку с хорошим джазом, ресторанами, веселыми и элегантными людьми, озабоченными тем, кого бы быстрее затащить в постель.

Но потом мне объяснили, что все это туфта и капиталистическая пропаганда, а на самом деле у них линчуют негров. И люди гибнут в тисках безработицы.

Конечно, я поверил этому. Но, повзрослев, понял, что американцы сняли прелестную сказку, так необходимую людям.

Грянул сорок пятый год, победный и прекрасный, и появились в нашем прокате новые фильмы. Перед титрами шла надпись: «Этот фильм взят в качестве трофея в Великой Отечественной войне».

Первым фильмом из этой «колоды», явившийся на наш притягательный экран, стала история любви звезды варьете и скромного инженера.

На экранах СССР блеснула красавица Марика Рокк.

Забыть не могу, какой был ажиотаж. Впервые в нашем кинозале появилась сексуальная красотка. Московские мужики сошли с ума, а дамы тщательно искали недостатки в ее внешности и туалетах.

По школам Москвы умельцы продавали переснятые с экрана фотографии полуобнаженной звезды.

Однажды ко мне подошел мой товарищ по школе Сева и сказал:

— А ты знаешь, что Марика Рокк появляется на экране совсем голая? Но это показывают только на последнем сеансе.

Последний сеанс начинался в 23 часа.

Мы бросились к благодетелю Шведу.

Он выслушал нас, хитро ухмыльнулся и принял следующее решение:

— Провести вас на последний сеанс я не смогу, но вот на шесть устрою, а вы спрячьтесь. Сумеете затыриться как следует, увидите свою голую бабу. Не сумеете — под зад коленом.

Где мы только не прятались: и за ящиками буфета, и в кабинке мужского туалета, и за пыльной бархатной портьерой. В зал мы не вошли — вползли.

Снова отсмотрели знакомый фильм, но голой героини так и не заметили. С некоторым ужасом возвращались домой. Время было полпервого ночи, и кара за это нас ждала соответствующая.

Много позже я узнал, почему выпустили на экраны фильм, так непохожий на нашу кинопродукцию. Бессмертные полотна «Клятва», «Сталинградская битва», «Мичурин» не давали сборов, а деньги были очень нужны, их дала нам австрийская актриса.