Морской фронт - Пантелеев Юрий Александрович (бесплатные полные книги txt) 📗
— Хочется дожить до того дня, когда флот наш снова пойдет на запад…
— Доживем! — заверил Леонид Васильевич.
А вот и знакомая лестница штаба флота. Те же старинные, с маятником, большие часы на площадке. Захожу в один, другой кабинет, они пусты: все ужинают. Идем и мы в столовую. По традиции мое место за столом, справа от комфлота. Занимаю его.
Трибуц оживился, развел руками:
— Начальник штаба! Вы же погибли с «Минском»?! Мы вас уже помянули!
— Никак нет, — отвечаю. — «Минск» ранен, стоит здесь на рейде, а я всего лишь проголодался…
Раздался всеобщий смех.
Но комфлот не сдавался:
— Начальник штаба, у вас неточные сведения: вы погибли. Да ну ладно, ужинайте. После установим, вы это или ваша тень…
Разговор за столом шел весело. Но чувствовалось, что это лишь разрядка нервного возбуждения. На самом деле все озабочены. Здесь люди, которые несут ответственность за судьбы флота, за судьбы многих тысяч людей. И конечно, всех волновала мысль: почему все же так получается идет только третий месяц войны, а мы вон куда откатились?!
Смотрю на начальника тыла Митрофана Ивановича Москаленко. Его бас по-прежнему заглушает все остальные голоса. А волосы на голове сильно побелели…
В дружеской беседе как будто сползала с плеч тяжелая ноша. Что бы ни было, а флот и армия в Кронштадте! Боевой приказ выполнен, а для всякого военного человека это дело чести и жизни.
Вопрос о «гибели» «Минска» все же меня беспокоил. Откуда такие сведения?
Недалеко от меня сидел Г. Е. Пилиповский. Он стал тихо объяснять:
— В самый разгар боя с фашистскими самолетами на крейсере перехватили чью-то искаженную радиограмму… Ясно было только одно: «Минск» подорвался на мине… Ну, а ведь это обычно плохо кончается. Вот и записали вас в покойники!
— Да. Чуть-чуть так не случилось.
Штаб флота занял свои старые помещения. Но многие кабинеты пустовали: их хозяева погибли. Нужно было срочно наладить работу штаба, укомплектовать его людьми. На наше счастье, люди были: расформировывалась Кронштадтская военно-морская база. Часть офицеров ее штаба перешла к нам.
Укрытого и защищенного командного пункта в, Кронштадте не было, поэтому комфлот приказал срочно готовить береговой флагманский командный пункт. Инженеры предложили оригинальное решение, и БФКП был создан под землей всего за несколько дней.
В садике штаба строители вырыли глубокий котлован, поместили в него большущую цистерну с двумя горловинами для входа и выхода. Внутренность цистерны отделали деревом и линкрустом, подали сюда связь. Поначалу все шло хорошо. Но первый же близкий разрыв фашистской бомбы так нас всех оглушил в этой бочке, что мы разом покинули новое убежище и больше туда не возвращались. Вскоре большой холм над нашим неудачным КП зарос зеленью и остался памятником прошлому.
Надо было быстро врастать в новую обстановку. Война не знает перерывов для отдыха. Начальник оперативного отдела штаба приступил к подбору сухопутных карт, справок и донесений. Сухопутная обстановка нас, конечно, очень беспокоила.
А с запада все приходили суда. На улицах, примыкавших к гавани, стояли пожилые мужчины, женщины с детьми, терпеливые и молчаливые. Они искали глазами родных и близких среди людей, сходивших с кораблей. А те шли строем по 50 и 100 человек. Странный вид был у этих подразделений. Здесь не определить: матрос ли это, командир или сугубо штатский человек. Все одеты во что попало. Это люди, вытащенные из воды. Полуживых, мокрых, матросы вели их в кубрик и вместо промокшей одежды предлагали то, что находили в своих рундуках. И сейчас на одних белые, чистые, но очень короткие брюки, кителя не по росту, другие — в тельняшках, а то и в одной шинели, накинутой на голое тело. Команды эти направлялись во флотский экипаж. После бани, или, как принято говорить на флоте, после «санобработки», все моряки получали новое, положенное по должности обмундирование и выглядели первогодками. Таким блестящим, с иголочки, офицером встретил я моего старого друга интенданта 1 ранга Пешкова и нашего писателя Михайловского. Оба плавали в воде, пока их не подобрали сторожевые катера.
Но не все наши сослуживцы смогли пройти через Кронштадт в составе таких «команд». Многие не дошли до родной земли. Их поглотило море…
Спустились осенние сумерки. А у ворот Усть-Рогатки и у пристаней в Петровском парке все стояли и стояли кронштадтцы, ожидая своих близких…
Главные силы флота уже включались в будничную боевую жизнь. Одни корабли ждали очереди войти в док для срочного исправления повреждений, другие жадно сосали из барж топливо и принимали боезапасы. Линкоры и крейсера готовы были открыть огонь по врагу по первому требованию.
Зорко несли вахту зенитчики. В любой момент могли появиться «юнкерсы», «мессершмитты».
С моря все подходили и подходили транспорты, их надо было быстро разгружать от пассажиров или направлять в Ленинград. Тральщики, эти поистине героические труженики моря, буксировали те суда, которые не могли идти своим ходом, вместе со сторожевыми катерами снимали с островов Финского залива спасенных людей и доставляли их в Кронштадт. Работа эта продолжалась несколько дней и ночей. Штаб должен был руководить ею, давать указания о месте швартовок, о машинах для приема раненых, предупреждать госпитали и тыл флота.
Утром 30 августа оперативный дежурный по штабу капитан 3 ранга В. И. Андреев доложил мне:
— Перехвачено открытое радио фашистов. Они уверяют, что под Таллином убито сорок тысяч «красных», крейсер «Киров» якобы сильно поврежден, потоплено еще два крейсера и двести транспортов…
— Только-то всего?! — заметил я. — Если фашистам надо так нахально врать, значит, дорогой ценой достался им Таллин. Кстати, сколько войск уже прибыло в Ленинград? — спросил я начальника оперативного отдела. Пилиповский порылся в справках:
— По предварительным данным, не менее семнадцати тысяч бойцов…
— Думаю, это будет неплохая помощь Ленинграду. Ну, а что слышно о противнике на море, кроме его брехни в эфире?
Андреев продолжал:
— Наши подводные лодки на позициях у входа в Финский и Рижский заливы противника не обнаружили.
Мы уже давно замечали, что немцы делали ставку на мины и налеты с воздуха, но не решались силами флота оказывать помощь приморскому флангу своей армии. По существу, никакого взаимодействия армии и флота у фашистов на море не было. И получалось, что фашистская армия самостоятельно решала все морские проблемы на суше путем захвата наших военно-морских баз, без всякой помощи своего надводного флота. Это стоило фашистам больших потерь — и под Либавой, и особенно под Таллином. Тем хуже для них! Тактика врага была прямо противоположна нашей. Армия и флот у нас с первого часа войны плечом к плечу защищали свою Родину.
За последние трое суток мы от деталей сухопутной обстановки несколько отстали, поэтому с особым вниманием слушали доклад начальника штаба Кронштадтской военно-морской базы капитана 2 ранга Ф. В. Зозули о трудной обстановке, сложившейся в Выборгском заливе.
Еще до войны мне пришлось бывать в Выборгском укрепленном секторе береговой обороны. Его комендант, если не ошибаюсь, полковник Румянцев, докладывал тогда, что в отличие от Прибалтийского округа наша приморская граница в инженерном отношении оборудована здесь несколько лучше. Силы береговой обороны имеют необходимый план взаимодействия с частями 23-й армии генерал-лейтенанта М. Н. Герасимова. Разговор касался главным образом артиллерии флота. Выборгский укрепленный сектор береговой обороны состоял из 12 стационарных батарей от 45- до 153-миллиметрового калибра и дивизиона зенитной артиллерии. Батареи преимущественно располагались на островах Выборгского залива, прикрывая подход с моря к Выборгу и левый фланг 23-й армии, упиравшийся в море. Были они стационарными, и их судьба зависела от устойчивости сухопутного фронта.
26 июня противник открыл огонь по нашим батареям, но те своим метким ответным огнем быстро заставили его замолчать. Через три дня враг попытался на приморском участке прорвать фронт, но это ему не удалось. Артогонь армии и флота остановил его. Перегруппировав свои силы и создав большое численное превосходство, 31 июля противник начал наступление на Ленинград на Карельском фронте. Он бросил против нас два корпуса, из семи дивизий каждый, при мощной поддержке авиации. Через двадцать дней врагу удалось прорвать фронт. Наши войска начали отходить на юг, оставив Выборг.
