Я дрался на Т-34. Третья книга - Драбкин Артем Владимирович (книги полностью .TXT) 📗
Фашисты, почуяв опасность, к вечеру нас пробомбили, но без особого ущерба для бригады. Был ранен замполит батальона старший лейтенант Алещенко. С рассветом 24 февраля он должен был пойти в атаку на одном из танков роты вместо лейтенанта Куликова, которого эвакуировали на медицинский пункт бригады. Алещенко хотел остаться, но ранение было серьезным.
Ночь перед боем прошла быстро. В восемь утра артиллерия дала короткий огневой налет, и танки пошли вперед. Как только прошли передний край нашей пехоты, которая за ночь вышла к высоте, на которой погиб Войтов, стрелки поднялись вслед за танками. Глубокий снег не давал «Матильдам» с их низким клиренсом развить скорость. При подходе к населенному пункту Гранкино танки увязли в снегу, которого в низине было еще больше. Тем не менее танки роты, наступающие на правом фланге, вышли к Гранкино, а танки взвода Мунштукова попали на минное поле. Немцам удалось огнем уложить пехоту в снег, отрезать от танков. Вскоре связь с танками роты прекратилась. Из атаки они не вышли, а пехота продвинуться вперед не смогла. Ночью судьбу танков попытались установить разведчики. Им удалось пройти через передний край противника, осмотреть подбитые машины, но живых танкистов разведка не обнаружила. Через два дня командование, подтянув резервы и артиллерию, после тщательно проведенной рекогносцировки и надлежащей подготовки к бою повторило атаку. Артиллеристы подавили огневые точки врага, и, когда танки и пехота пошли в атаку, противник вяло вел неорганизованный огонь. Через 35–40 минут после начала наступления танки и пехота вошли в деревню Гранкино. Вскоре атакующие танки и пехота ворвались в населенный пункт Лазарево, а затем мы взяли Никитовку. Пошли в направлении Павлово, Ясенок, Дмитриев-Льговский, Севск. Взять город не получилось – выдохлись. Подвоз практически прекратился. Приходилось сливать горючее с неисправных танков, чтобы заправить оставшиеся на ходу машины. В танках практически не осталось снарядов. Вскоре нас отвели на переформирование и пополнение.
Созданная в бригаде комиссия по расследованию причин гибели экипажей в Гранкино под председательством начальника штаба бригады подполковника Варламова установила, что танки взводов Лобова и Мунштукова в большинстве своем подорвались на минном поле непосредственно перед деревней. Танки, наступающие на правом фланге роты, уже в самом населенном пункте были подбиты огнем противотанковых орудий.
Останки наших боевых товарищей были собраны и доставлены на медицинский пункт бригады в деревне Рождественское. Около школы вырыли братскую могилу. В ней покоятся тела воинов-танкистов 202-й танковой бригады: лейтенантов Осьминина, Лобова, Мунштукова, сержантов и рядовых Головань, Бойко, Антонова, Козлова, Снегирь, Кривохижина и других – всего 18 человек. Таких братских могил за период боев 202-й было немало и в Таврии, и в Крыму, и в Прибалтике.
После зимних наступательных боев 19-й танковый корпус был выведен в резерв. Весь английский хлам, что остался от зимних боев, сдали и получили Т-34. Наконец-то мы перешли на отечественные танки! В феврале получили новую форму с погонами. Поначалу восприняли это с неудовольствием – «золотопогонниками» называли белых офицеров. Мы считали, что в Красной Армии такая форма, напоминающая царскую, недопустима. Потом смирились. Шла боевая подготовка. Изучение матчасти, огневая подготовка, вождение. Весной меня вызвал начальник штаба Хромченко и предложил должность офицера связи между бригадой и корпусом. Я пытался возражать. Все же я строевой офицер, прошел от командира танка до командира роты, и вдруг предлагается штабная должность. Но Хромченко был непреклонен: «Это расширит ваш кругозор, появится перспектива продвижения по служебной лестнице».
В новой должности я, по существу, являлся передаточным звеном между комкором и комбригом. Для того чтобы правильно передать приказ, приходилось заниматься в штабе, изучать разведданные, проходить занятия по нанесению боевой обстановки на топографические карты, составлению боевых документов, работе на средствах связи. Офицер связи имел в своем распоряжении мотоцикл или машину, так как иногда расстояние от штаба корпуса до бригады было значительным.
В апреле 1943-го отметили год со дня формирования бригады. К этому времени мы стояли в лесу западнее деревни Троицкое. Опять шла подготовка к боям – вождение, стрельбы, отработка взаимодействия между танками, пехотой и артиллерией.
В боях на Курской дуге 202-я танковая выстояла и приказ выполнила. В ходе боя в районе села Теплое прямым попаданием снаряда заклинило ведущее колеса правого борта одного из атакующих танков «Тигр». Экипаж бросил фактически исправный новейший танк. Командир корпуса генерал Васильев поставил командиру 202-й танковой бригады подполковнику Лебедеву задачу вытащить этот танк в расположение наших войск. Возглавил операцию старший адъютант 172-го батальона капитан Чалов. Проблема была в том, что в батальоне к ночи могли подготовить только один боеготовый танк. Пришлось комбригу отдать свой командирский танк с экипажем. Быстро создали группу из двух танков, отделения разведчиков, саперов и автоматчиков. Ночью двинулись к «Тигру». Артиллерия вела беспокоящий огонь по немцам, чтобы скрыть лязг гусениц «тридцатьчетверок». Подошли к танку. Коробка стояла на низкой передаче. Попытки переключить ее не удались. Подцепили танк тросами, но они лопнули. Рев танковых двигателей на полных оборотах разбудил немцев. Они поняли, что подбитый их танк пытаются захватить. Мы же накинули на крюки четыре троса и потихоньку двумя танками потащили «Тигр» к нашим позициям. С трудом, но вытащили. За эту операцию Чалов получил орден Отечественной войны 1-й степени, а я, по итогам боев, был награжден орденом Красной Звезды.
Как-то в разговоре с бывшим врачом мотострелкового батальона, входившего в состав 202-й бригады, капитаном медицинской службы Ниной Евтушенко, ставшей после войны Падуковой, вспомнили такой случай. Во время боев на Орловско-Курской дуге врач Евтушенко развернула медицинский пункт мотострелкового батальона за скатами высоты вблизи населенного пункта Никольское и вдруг на виду у всех вывесила флаг с красным крестом. Как она рассказывала, ей казалось, что это безопасно, что немцы ни бомбить, ни стрелять не будут. Тем не менее «Юнкерсы» во время очередного налета, не раздумывая о гуманности, отбомбились по медицинскому пункту. Командир мотострелкового батальона капитан Большенко с НП батальона увидел это безобразие и выслал связного, чтобы он передал приказ: «Врач Евтушенко – немедленно убрать флаг». Флаг убрали, а после боя Большенко устроил Нине разнос.
19 июля мне передано было явиться к начштаба корпуса Шаврову. Он встретил меня и так вежливо сказал:
– Старший адъютант командира корпуса погиб в бою. Я предлагаю вам занять его место.
– Но ведь я строевой командир!
– Ничего, будучи у Васильева, получите много полезного для себя. А в предстоящей работе главное – исполнительность и умение хорошо ориентироваться на местности, наносить обстановку на карту. Вы это умеете, я смотрел карты с обстановкой, которые вы делали в бригаде. Кроме того, начальник штаба вашей бригады подполковник Хромченко рекомендовал вас как грамотного и исполнительного офицера.
Пришлось согласиться. На следующий день я прибыл к Шаврову. Он позвонил командиру корпуса, сказал, что готов представить старшего лейтенанта Падукова на должность старшего адъютанта. Васильев дал добро и сказал мне:
– Получите у Шаврова документы, карту и компас. Завтра в 8.00 поедем на командный пункт командующего 70-й армией. Надо подписать реляцию на представление корпуса к званию «гвардейский». Вопросы есть?
– Вопросов нет.
Утром в 7.45 я прибыл к комкору. Доложил:
– Документы и карта получены, машина готова.
Едем быстро. Он – водителю:
– Остановите машину.
Спрашивает меня:
– Где находимся?
Я доложил, указал на карте. Он ответил коротко:
– Верно!
Экзамен по ориентированию на местности я сдал. Через некоторое время мы прибыли на КП. Машину оставили перед шлагбаумом. Генерал сказал:
