Мемуары. События и люди 1878-1918 - Вильгельм IІ (книги онлайн полные версии .txt) 📗
Если фронтовой солдат и был особенно близок моему сердцу, то все же я должен отметить ту школу, какой является для офицерского корпуса Генеральный штаб. Я уже упомянул о том, что генерал-фельдмаршал граф Мольтке умел заботливо воспитывать людей, стоящих на высоте своего положения не только в техническом смысле, но и способных к ответственной, самостоятельной, дальновидной деятельности. «Будь больше, чем ты кажешься», так написано в предисловии к «Карманной книжке для офицеров Генерального штаба». Фундамент военного образования заложил фельдмаршал граф Мольтке. Его преемники граф Вальдерзее, гениальный великий граф Шлиффен и генерал фон Мольтке в дальнейшем продолжали строить уже на этом фундаменте. В результате был создан Генеральный штаб, совершивший во время войны непревзойденные подвиги, на которые с изумлением смотрит весь мир.
Я рано осознал, что максимальное совершенствование нашей высокоразвитой техники является необходимым вспомогательным средством, которое поможет нам сберечь много драгоценной крови. Где только мог, я работал над совершенствованием нашего вооружения и заставил машины служить армии.
Из моих достижений в этой области на первом плане стоит тяжелая походная артиллерия, при создании которой мне в свое время пришлось преодолеть сильное противодействие, исходившее, как это ни странно, главным образом из рядов артиллеристов. Я испытываю большое удовлетворение от того, что все же создал эту тяжелую походную артиллерию. Она заложила фундамент для ведения военных операций в крупном масштабе. Прошло много времени, прежде чем наши противники смогли догнать нас и достигнуть нашего уровня в этой области.
Далее следует упомянуть о пулеметах, находившихся вначале по своему значению в зачаточном состоянии и ставших впоследствии основным стержнем всей боевой мощи пехоты. Замена ружья пулеметом увеличила во много раз силу огня при одновременном уменьшении потерь с нашей стороны. Не могу не напомнить и о введении передвижной походной кухни, которую я впервые увидел на маневрах русской армии. Она имела чрезвычайно большое значение для поддержания боеспособности армии, ибо своевременное и достаточное питание сохраняло нашим солдатам бодрость и здоровье.
Всякое человеческое дело несовершенно. Все же можно сказать без преувеличения, что германская армия, выступившая в поход в 1914 году, представляла собой инструмент, не имевший себе равного.
Если при моем вступлении на престол я нашел армию в таком положении, что надо было только строить ее дальше на имевшемся уже фундаменте, то флот находился тогда еще в первоначальной стадии своего развития.
Статс-секретарь адмирал Голльман попросил у меня отставки, так как не желал оставаться на своем посту после того, как потерпели крушение все его попытки побудить упрямый рейхстаг к медленному, но систематическому усилению германских морских сил. Особенную роль здесь сыграли дешевые лозунги депутата Рихтера и близорукость ослепленных им левых либералов. Я с сожалением дал ему отставку, ибо мне был дорог этот простой, привязанный ко мне и преданный человек, сын хорошей берлинской бюргерской семьи, с искренним характером и глубоким сознанием долга. Моя дружба с адмиралом, покоившаяся на глубоком уважении к нему, продолжалась еще многие годы вплоть до внезапной его смерти. Я часто посещал этого преданного мне человека, отличавшегося великолепным, чисто берлинским юмором. В его доме я встречался с членами правления немецкого общества изучения Востока; приглашал его к себе в интимном кругу и брал с собой в качестве ценного спутника в своих поездках. Он был одним из самых верных и преданных мне людей, который всегда оставался неизменным в своем бескорыстии и никогда ничего не просил для себя. Счастлив тот город, в котором рождаются такие граждане. Я сохраняю благодарную память об этом испытанном друге.
Адмирал Тирпиц стал преемником Голльмана. В своих первых докладах, которые легли в основу первого законопроекта о флоте, он был совершенно согласен со мной в том, что морскую строительную программу никак не удастся провести в рейхстаге теми способами, какими это пытались сделать до сих пор. Как уже было сказано, оппозиция была непоколебима. Дебаты под руководством Рихтера велись в недостойном тоне. При этом надо отметить, что корвет, постройка которого был проведена поляками во главе с фон Косциельским, был в шутку прозван в палате «Koscielska» не стыдились оперировать насмешками, в то время как дело шло о будущем отечества. Такое положение следовало изменить. Представитель флота должен был иметь за собой и в правительстве, и в рейхстаге сплоченную фалангу, которая убежденно и энергично стала бы на его защиту и твердо отстаивала интересы флота. Поэтому было необходимо, чтобы еще совершенно несведущие в морских делах представители страны, наконец, были детально ознакомлены с предстоящими великими задачами. Надо было возбудить общее движение в народе, заинтересовать морскими вопросами еще равнодушную к ним «широкую публику», для того чтобы сам народ оказал давление на депутатов. С этой целью необходимо было организовать энергичную пропаганду в хорошо инспирированной и руководимой прессе с помощью выдающихся людей науки из университетов и высших технических школ.
Все отношение к этому вопросу со стороны рейхстага следовало в корне изменить. Споры из-за отдельных судов и доков должны были замолкнуть. Ведь при рассмотрении военного бюджета не обсуждается состав армии, если только не стоит вопрос о новых формированиях. Точно так же и состав флота нужно было раз навсегда зафиксировать в законодательном порядке, чтобы его право на существование было, таким образом, признано и гарантировано. При постройке отдельных морских единиц надо было освободиться от дебатов. Кроме того, чтобы быть в состоянии обслуживать новые суда, требовалось усиление офицерского и унтер-офицерского корпуса. В начале моего царствования ежегодно поступали в морские корпуса не более 60 80 кадетов; в последние же годы перед войной желающих поступить туда были многие сотни. Двенадцать драгоценных лет были потеряны из-за бездействия рейхстага. Их нельзя было уже наверстать, потому что флот еще в большей степени, чем армия, не может быть создан по мановению руки. Цель, к осуществлению которой надо было стремиться, заключалась в параграфе закона, выражавшем «мысль о риске». Суть ее в том, что даже и наисильнейший неприятельский флот должен серьезно призадуматься, прежде чем решиться вступить в борьбу с германским в предвидении неизбежных тяжелых потерь и с риском того, что он будет ослаблен в этой борьбе и окажется, таким образом, не способным для выполнения других задач. При Скагерраке эта «мысль о риске» блестяще оправдалась. Неприятель, несмотря на свое огромное превосходство, не отважился на второе сражение. Блеск Трафальгара уже потускнел, но его лавры не должны быть вконец растоптаны.
В основу закона о флоте было положено число имеющихся судов (дело шло главным образом о линейных судах), хотя они, за исключением 4 единиц из Бранденбургской группы, представляли собой немногим большую ценность, чем старое железо.
Закон о флоте рассматривался многими профанами, судившими о нем по количеству судов как о средстве увеличения мощи флота. На самом деле это был ложный вывод. Ибо так называемый существующий флот вообще уже не был флотом. Он медленно умирал от старческой немощи, как выразился Голльман накануне своей отставки. В сравнении со всеми европейскими флотами германский состоял из самых старых боевых судов.
Когда закон о флоте стал постепенно осуществляться, когда закипело оживленное морское судостроительство и начался уже спуск новых судов, несведущие люди, охваченные «rage du nombre», обрадовались возрастающему количеству судов. Но они были разочарованы, когда им потом разъяснили, что как только новые суда будут готовы, старые суда немедленно выйдут из строя, так что фактически число боеспособных судов сначала не увеличится. Если бы в течение потерянных 12 лет своевременно была выполнена необходимая судостроительная программа, то законопроект о флоте нашел бы совершенно другую, более благоприятную почву. Но вследствие действительного положения дела речь фактически шла о создании совершенно нового германского флота. Высокие цифры количества судов, в число которых вошли и старые, выбывающие из строя суда, были лишь фикцией. Именно поэтому англичане, которые для пропаганды против Германии занимались подсчетом наших судов, не принимая, однако, во внимание ни возраста, ни типа их, насчитали такое большое количество морских единиц, что ввели в заблуждение всех и искусственно сеяли так называемую тревогу по поводу роста германского флота.
