История советской литературы. Воспоминания современника - Леонов Борис Андреевич (лучшие книги онлайн TXT) 📗
168
— Однажды, — рассказывал Василий Петрович Росляков, — мы шли с Павлом Филипповичем Нилиным по Дому литераторов. Вижу у окна в фойе стоит Семен Шуртаков, с которым мы недавно ездили в Германию по приглашению тамошних писателей.
Спрашиваю Нилина, знаком ли он с Семеном Ивановичем Шуртаковым. Нет, отвечает, не знаком.
— Так давайте же я вас познакомлю.
Подвожу Нилина к Шуртакову и представляю:
— Вот познакомьтесь, Павел Филиппович, это Семен Иванович Шуртаков.
— Очень, ваще, рад. Сегодня, ваще, у меня именины сердца. Лично познакомился с самим Семеном Ивановичем Шуртаковым!..
У нас ведь в литературе нынче, ваще, как? Сартаков, Баруздин и сразу Шуртаков! Ваще очень, очень рад…
169
Поэт Владимир Кириллович Карпеко многожды рассказывал самые разные истории из своей литературной жизни. В частности, запомнился его рассказ о том, как Михаил Аркадьевич Светлов публично заявил, что о нем, о Владимире Карпеко, еще Александр Блок писал. Удивленной аудитории Светлов сказал:
— Ну, как же?! Неужели не помните:
Ночь, улица, фонарь, Карпеко.
Карпеко, улица, фонарь…
На сей раз Владимир Кириллович вспомнил про поэтический вечер в Твери, тогдашнем Калинине.
В одном из самых больших залов города собралась огромная толпа любителей поэзии.
Когда на сцену вышли приехавшие из Москвы поэты, и когда жаждущие с ними встречи молодые люди не узрели среди вышедших Евгения Евтушенко, заявленного в афише, они тут же стали скандировать: «Евтушенко давай!», «Евтушенко давай!»
Владимир Карпеко вышел из-за стола «президиума» к краю сцены и начал читать:
Но публика продолжала требовать: «Евтушенко давай!»
Тогда он вновь стал читать:
А голоса вновь: «Евтушенко давай!»
Владимир Карпеко выдержал паузу и сказал:
— Так это же все — Евтушенко!
И зал затих. Вечер поэзии начался…
170
Писатель-сатирик Владимир Поляков, автор сценариев известных кинокомедий «Мы с вами где-то встречались» и «Карнавальная ночь», вспомнил, как в детстве его родители мечтали сделать из него музыканта.
Когда ему было шесть лет, мама сказала:
— Володя, ты должен брать уроки музыки. С завтрашнего дня с тобой будет заниматься известный композитор Майкапар.
Ответные слезы не спасли Володю.
На следующий день в их доме появился пожилой дядя в пенсне, с узкой бородкой. Это и был известный композитор Майкапар.
Володю усадили на табуретку перед пианино.
Севший рядом с ним на стул композитор спросил:
— Ты любишь музыку?
— Люблю…
— А что ты любишь из музыки больше всего? — поинтересовался Майкапар.
— Я чистосердечно признался, — улыбнулся Владимир Поляков, — что люблю больше всего «По улицам ходила большая крокодила».
— Мда… — Композитор задумался. Потом произнес: — А теперь проверим твой слух.
Он стал ударять пальцем по клавишам, а от меня требовал, чтобы я голосом воспроизводил ему нужную ноту. Когда я это делал, композитора буквально передергивало.
Наконец, он спросил у мамы:
— А сколько лет вашему мальчику?
Мама тут же откликнулась:
— Шесть… В этом возрасте Моцарт уже сочинял прекрасную музыку.
— Учтите только, что это был Моцарт, — тактично уточнил Майкапар.
— Но дело же не в фамилии, — сказала мама.
Больше композитора Майкапара Владимир Поляков в жизни не встречал…
171
Сергей Владимирович Михалков вспоминал о том, как они, сотрудники редакции газеты Южного фронта «Во славу Родины» — Владимир Поляков, Илья Френкель и приехавший к ним из Москвы Борис Горбатов оказались в Одессе в гостинице «Лондонской». Тут они встретили знаменитого автора «Трех толстяков» Юрия Карловича Олешу, который сразу заявил им, что ему необходимо идти на фронт.
— Так вы уже на фронте, — сказал ему Борис Горбатов.
Кто-то предложил Олеше идти к ним в редакцию газеты.
— Я хочу написать о Буденном… Он ведь сейчас здесь, — предложил Олеша.
— Это здорово. Пишите срочно. Через день дадим в номер, — загорелся Борис Горбатов.
— А как тут жизнь, в гостинице? — поинтересовался Михалков.
— На весь коридор двое жильцов — Паустовский и я. Живем, как королевские особы, — ответил Олеша, запахивая легкое пальто. В нем было прохладно.
Товарищи достали ему настоящую армейскую шинель. Она ему была велика. Большеголовый, невысокий, в шинели он выглядел довольно странно. И, наверное, подозрительно. Потому как приметивший его на улице какой-то пацан закричал:
— Смотрите, шпион!
Олешу задержали.
И неизвестно, что бы произошло со «шпионом», если бы не сотрудники редакции, которые выручили Юрия Карловича.
В знак благодарности за «спасение» Олеша вскоре принес в редакцию обещанный очерк о Буденном…
172
Жил в Москве замечательный артист, знаток книги и писатель Николай Павлович Смирнов-Сокольский. Одной из самых его интересных книг были «Рассказы о книгах», куда он включил воспоминания о его собирательской деятельности, о его дружбе с великими и малыми людьми, страстью которых также была любовь к книге.
В студенческие годы я нередко бывал на его выступлениях и слушал не только его особые, неповторимые фельетоны, в основе которых опять же чувствовалась опора на великую литературу, но и его общение с ушедшими и живыми классиками.
Бот один из таких рассказов Николая Павловича, услышанных и записанных мною по памяти…
Он дружил с поэтом Демьяном Бедным — Ефимом Алексеевичем Придворовым, автором до сих пор известной песни «Проводы», написанной в 1919 году.
В основе их дружбы было служение сатирическому цеху в литературе и на эстраде. И, конечно же, любовь к книге. Демьян Бедный был исключительным знатоком старой книги, его библиотека считалась лучшей у самых избранных библиофилов.
Так вот однажды Николай Павлович пришел к Бедному посоветоваться, стоит ли ему покупать книгу Радищева «Житие Ушакова» в издания 1789 года.
После продолжительной паузы Бедный спросил:
— Где это тебе предлагают Радищева?
— В Лавке писателей, — ответил Николай Павлович. — Только вроде дороговато просят. Это же не «Путешествие из Петербурга в Москву»?!
Так как, — уточнил Смирнов-Сокольский, — стоит покупать или нет?
Ничего не ответил поэт…
Наутро Николай Павлович «созрел»-таки и решил купить книгу Радищева. В полдень он появился в Лавке, но был крайне удивлен: книгу уже продали.
— Кому? — поинтересовался он.
Оказалось, что с раннего утра возле Лавки писателей дежурил Демьян Бедный. И как только магазин открылся, он тут же купил «Житие Ушакова».
Спустя несколько часов Бедный выговаривал расстроенному Смирнову-Сокольскому:
— Может быть, я поступил нехорошо, не совсем этично. Но собиратель, который смеет советоваться, брать ему «Житие Ушакова» Радищева или нет, не имеет права обладать этой книгой…
