Немецкая карта - Комосса Герд-Хельмут (библиотека книг TXT) 📗
Только позднее, когда в офис на территории лагеря стали вызывать все больше военнопленных, узники поняли, что здесь располагается кабинет советского тайного наблюдателя. Главный офис МВД находился, конечно же, за пределами лагеря. Но первые беседы проводились на территории лагеря в кабинетах здания пищеблока. Здесь предпринимались попытки первого сближения. Если достигалась договоренность о сотрудничестве, то дальнейшие контакты с советскими спецслужбами происходили уже в кабинетах за периметром лагеря. Иногда случалось, что заключенный после такого допроса выходил из кабинета со слезами на глазах или со следами побоев, что давало повод для различных предположений.
Иммануил Кант называл шпионаж «службой дьявола», которая всегда была востребована. И Хельмут Шмидт сказал однажды в интервью журналу «Шпигель» (15 января 1979 г.):
Но Вы ведь не собираетесь мне рассказывать, что в Швейцарии, иди в Англии, или в США нет спецслужб.
Я уже не говорю о военных диктатурах или коммунистических режимах. Это чисто немецкое заблуждение, думать, что такое уязвимое государство, как немецкое, может обойтись без тайных служб. Не может. Главное заключается в том, чтобы государство очень дисциплинированно применяло подобные инструменты, чтобы определенные люди следили за тем, чтобы государство сдержанно применяло эти инструменты, чтобы при этом не нарушались права и свободы.
В этот день в Гамбурге было пасмурно. Темные облака низко висели на небе над парком Академии командного состава в гамбургском районе Бланкензее. Перед окном моего кабинета, которое выходило на Мантеойффельштрассе, на улице двое детей играли с хозяйственной тележкой. Полный мальчик лет около 8 сидел в тележке, а маленькая девочка, предположительно около 6 лет, везла его через дорогу. «Давай, — говорил мальчик, — тяни!» Он пытался заставить маленькую белокурую девочку прибавить скорость. Скоро начнется ураган, думал я, наверняка не такой, как зимой 1973 г. или в 1976 г., когда большой прилив сильно опустошил район Альтеланд (старая земля — Примеч. пер.). Деревья начали раскачиваться и все сильнее наклоняться на восток.
Зазвонил телефон. «Лебер», — услышал я на другом конце линии. В армии было не принято, чтобы командир первым подходил к аппарату. Он поручал секретарю установить связь. Но Георг Лебер многим отличался от других, это мне было уже знакомо. «Как дела? Мне необходимо поговорить с вами, — сказал министр. — Вы нужны мне здесь, в Бонне. Господин генерал, буду краток. Как вы отнесетесь к тому, чтобы возглавить МАД?» Странно, подумал я. С тех пор как я узнал, что теперешний шеф этого ведомства, бригадный генерал Ш., будет, вероятно, снят, я втайне рассчитывал на то, что в качестве преемника выбор может пасть на меня, так как уже с 1956 г., о чем я уже рассказывал, у меня был определенный задел в этой области — я работал в службе проверки и профилактических мер, а в гражданской сфере — в восточном бюро Артура Рупперта в Гельзенкирхене. То, что я бегло говорил по–русски, могло быть только преимуществом. «Я не требую вашего решения сию минуту! В выходные поговорите с семьей, поскольку это назначение будет иметь последствия и для вашей семьи, притом более серьезные, чем при любом другом назначении в армии. Ограничения будут распространяться и на сферу личной жизни». Я немного подумал и сказал министру, что мне необходимо поразмыслить над его предложением. Это задание было мне интересно. Я буду у него в Бонне, как он предлагал, в понедельник. Так я и поступил, после того как в выходные был проведен семейный совет. Семья была удивлена, и дети обозначили некоторые проблемы. Но моя жена реагировала как обычно. Если я считаю новое назначение важным, сказала она, тогда надо с ним соглашаться.
Итак, в понедельник после обеда я прибыл к министру Леберу. Он напомнил о нашей первой встрече, когда он занял пост министра обороны и я был у него в гостях дома в Таунусе, и спросил, как мне тогда понравились русские папиросы «Казбек». Я слукавил и сказал, что очень. Уже за много лет до этого я бросил курить. Хотя моя дочь Герлинд с удовольствием курила эти папиросы. «Ну и какое решение вы приняли?» — спросил Георг Лебер. Когда я объявил мое согласие, министр сразу перешел к делу и объяснил мне, чего он от меня ожидает. С этим человеком, подумал я, мне будет хорошо работать. И позднее это подтвердилось. Он объяснил мне причины, по которым была проведена замена руководителя МАД, и высказал пожелание, чтобы я наладил в этом ведомстве солидную профессиональную работу и обеспечил бы такое положение дел, чтобы оно не попадало в заголовки газет, что было особенно важно. Он также пообещал мне, что в ближайшее время мне будет присвоено звание генерал- майора, для того чтобы я по званию соответствовал руководителям параллельных ведомств. Все это должно было произойти в течение двух–трех месяцев. Однако это обещание, к моему сожалению, он не смог сдержать. Причиной тому был скандал с прослушиванием, организованным МАД, который произошел до моего назначения и с которым мне предстояло разобраться. Так получилось, что лишь спустя два с половиной года министр смог выполнить свое обещание, когда я принял командование 12–й танковой дивизией в Файтсхёххайме под Вюрцбургом, сменив на этом посту тогдашнего генерала Терта Бастиана. На это тоже были свои причины, которые Георг Лебер не мог предвидеть в нашем разговоре.
Затем события стали развиваться очень быстро. В Гамбурге у меня не было времени, чтобы должным образом попрощаться. Не было принятого в таких случаях торжественного построения, только краткая передача дел преемнику. 29 сентября я уже стоял перед пультом докладчика в большом конференц–зале ведомства безопасности бундесвера в Кёльне. Заместитель генерального инспектора в присутствии статс- секретаря Фингерхута формально передал мне руководство службой. Я поблагодарил за назначение и за доверие, которое мне было выражено со стороны политического и военного руководства, и обещал, что «буду стараться всеми своими силами оправдать это доверие». Я отдавал себе отчет в том, насколько велика была ответственность, связанная с поставленной передо мной задачей.
Будни спецслужбы
Было время, когда определенные средства массовой информации в Федеративной Республике Германии наносили концентрированные удары по спецслужбам, словно механизированные подразделения, которые затем планировали окружить противника. Это делалось скоординированно с действиями непарламентской оппозиции и маргинальными левоэкстремистскими и террористическими группами. Сначала на основе слухов готовились новостные материалы, затем некоторые средства массовой информации, в первую очередь один известный гамбургский еженедельный журнал, пытались заполучить фактическую информацию о происходящем в службе, чтобы подготовить из этого публицистический материал.
В 1980–е г. было предпринято несколько таких попыток. После того, как я возглавил это ведомство, я старался вывести МАД из–под огня газетных заголовков. Я отказывался давать интервью. Это рассердило некоторых журналистов. Однако два раза я нарушил это свое правило, так как министр Лебер просил меня дать интервью. Второе интервью вел известный эксперт по вопросам политической безопасности Адельберт Вайнштайн, скончавшийся в 2003 г. Его коллега Карл Фельдмайер, переступив порог моего кабинета, очень сухо сообщил об этом. Таким образом, нельзя сказать, что я не поддерживал никаких связей с прессой.
В отношениях с журналистами я постоянно был очень сдержан. Причиной тому ни в коем случае нельзя считать недоверие. Мне не нужна была публичность. Я не видел никакого смысла в газетных публикациях о моей службе. Поэтому я не проводил пресс–конференций и не инициировал никаких бесед. Если я действительно видел в этом необходимость, я встречался для доверительных бесед с боннскими журналистами. Здесь я должен высказать комплимент тем журналистам, которые участвовали в таких беседах, ни разу не случилось, что мои собеседники нарушили договоренности относительно доверительного характера этих встреч.
