Софья Васильевна Ковалевская - Полубаринова-Кочина Пелагея Яковлевна (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
Из кратких записей мы узнаем о лицах, с которыми Елизавета Федоровна встречалась в первые годы семейной жизни. Это были Осип Иванович Сенковский, известный журналист, женатый на одной из тетушек Елизаветы Федоровны; Петр Лаврович Лавров, математик по образованию, впоследствии революционер-эмигрант; Федор Антонович Моллер, художник, друг Гоголя; Николай Иванович Пирогов, знаменитый хирург, бывший тогда профессором Медико-хирургической академии. Приведу выдержку из дневника Елизаветы Федоровны от 22 декабря 1847 г.
4 Лет 25 тому назад я получила письмо от актрисы Корвин-Кру- ковской, которая уверяла, что у В. В. и Е. Ф. Корвин-Круковских было не трое детей — Анна, Софья и Федор, а еще два сына, потомки которых стали артистами. Во вводной статье Эрика Ам- бургера [89] к воспоминаниям деда Ковалевской Федора Федоровича — Фридриха фон Шуберта — говорится, что у него было
четыре внука от дочери Елизаветы. ДейЩ'вительно, у Елизаветы Федоровны и Василия Васильевича был еще один сын, Василий, рано умерший.
6 Ленинградское отделение Архива АН СССР (далее — ЛОА АН), ф. 768, он. 1, № 29 (52 листа).
12
«Какая скука на обеде у Филипповых. Однако я там произвела впечатление. В награду за этот обед я провела прелестный вечер с Моллером и Пироговым, который пришел позже. Какие занимательные разговоры, какие интересные рассказы. А мой повеса-муж все же испортил мне это удовольствие своим отсутствием. Как сильно я проклинаю в мыслях его клуб. Нет предмета, который мы не затронули бы в беседе: религия, любовь, семья и т. п. Ничего не пропустили. Пирогов изумил меня новизною своих взглядов. Сколько воспоминаний пробудил он во мне!» 6
Елизавета Федоровна была знакома с идеями французского философа Жан-Жака Руссо. Однако проводить какие-либо принципы в воспитании своих детей она не пыталась, они росли вольно и свободно, даже, как увидим дальше, слишком вольно. По словам Софьи Васильевны, ее мать не обладала ни твердым характером, ни властью, чтобы распоряжаться чем-нибудь в доме, кроме гостиной. Это была добрая, милая женщина, любившая общество, которое также любило ее за живой характер и незаурядный музыкальный талант. До замужества она росла с сестрами, Софьей и Александриной, и младшим братом Федором в своей немецкой семье, где был культ музыки и где Лиза развлекала общество, состоявшее главным образом из многочисленных тетушек, игрой на рояле. В Государственном русском музее в Ленинграде имеется прелестный акварельный портрет юной Елизаветы Федоровны кисти А. Брюллова, архитектора и художника, женатого на одной из ее тетушек [67, с. 65].
Интересно, что в дневниках Елизаветы Федоровны за 1843—1851 гг. нет ни одного упоминания о ее собственных детях, а ведь за эти годы у нее родились Анюта (1844 г.) и Соня (1850 г.).
Когда Круковские жили в Калуге, Елизавета Федоровна вошла в калужское общество, выступала в концертах. В газете «Калужские губернские ведомости» за 1855 г. дается описание благотворительного концерта. Концерт состоялся 20 сентября в 8 часов вечера в зале дворянского собрания. «На этот раз были известны таланты некоторых участников, поэтому все было переполнено»,—говорится в газете. Участниками концерта были Е. Ф. Круковская, Е. А. Делянова, А. Я. Билибина, 66 Там же, л. 40,
13
H. В. Акличеев и К. О. Ведичек. Две первых — пианистки — играли в четыре руки аллегро Гуммеля и дуэты Вебера. Исполнительницы заслужили высокую похвалу, в особенности Елизавета Федоровна, про которую сказано: «Г-жа Крюковская была так занята своей игрою, что, казалось, не заботилась ни о какой манере; все ее движения были невольным выражением ее чувствований, которых она почти не могла сдерживать, передавая их в звуках».
После 1858 г., когда Корвин-Круковские переехали в Палибино, у Елизаветы Федоровны появилось еще одно развлечение: домашние спектакли, которые она любила и в которых сама хорошо играла.
Дневник Елизаветы Федоровны раскрывает перед нами страницы жизни помещичьей семьи, для которой характерны подчиненное положение женщины, чрезвычайно ограниченной в своей деятельности, деспотизм главы семейства, пренебрежительное отношение его к жене, ведшей свою жизнь, обособленную от его жизни. В связи с этим Е. И. Дружинина задает вопрос: «Подчинившись мужу, она [Елизавета Федоровна] замкнулась в стенах своего дома, но глубоко страдала от такой й^бляции. Не эта ли неудовлетворенность и скрытый, йодавленный протест показали сестрам Корвин-Круковским, Анне и Софье, как не надо жить, и побудили их уйти из родительского дома?» [90, с. 218].
Вместе с тем В. В. Корвин-Круковский был далеко не худшим представителем своего класса: он был образован, умело вел большое хозяйство, старался дать, как увидим ниже, детям хорошее воспитание и образование. Представитель дворян-крепостников, он под влиянием детей постепенно смягчался и к концу жизни примирился с демократическим направлением мыслей своих дочерей.
Е. Ф. Литвинова [91], первый русский биограф С. В. Ковалевской, знавшая всю семью Корвин-Круков- ских, говорит, что «в душе Василия Васильевича, несомненно, жили пылкие страсти, он был человеком с умом, характером и сердцем и передал все эти качества своей младшей дочери».
Брат Софьи Васильевны, Федор Васильевич Корвин- Круковский, пишет: «По характеру своему Софа была вылитый отец — Василий Васильевич Корвин-Круковский. Свойства же своего ума она заимствовала от своих прадеда и деда — Шубертов, из которых первый был знаме¬
14
нитым астрономом и вообще выдающимся ученым своей эпохи, а последний — весьма известный русский генерал» [92, с. 635].
Таково, насколько известно, было родственное окружение С. В. Ковалевской. По словам шведской писательницы Эллен Кей, Софья Васильевна в беседе со стокгольмскими друзьями так говорила о своих связях с предками, определившими ее духовное и умственное развитие: «Я получила в наследство страсть к науке от предка, венгерского короля Матвея Корвина; любовь к математике, музыке и поэзии от деда матери с отцовской стороны, астронома Шуберта; личную любовь к свободе — от Польши; от цыганки прабабки — любовь к бродяжничеству и неуменье подчиняться принятым обычаям; остальное от России» [64, с. 409].
Раннее детство
Рассказывая о детских годах Софьи Васильевны, невозможно отказаться от самого широкого цитирования ее превосходных «Воспоминаний детства», в которых так интересно изложены события зари ее жизни. Не всегда она точна в хронологии, были отдельные несогласия с некоторыми пунктами воспоминаний домашнего учителя И. И. Малевича, двоюродной сестры С. Аделунг, но они могут объясняться и тем, что время сглаживает и преобразует представления о событиях у той и у другой стороны. Историк и писатель М. И. Семевский [93], хорошо знавший обстановку и людей в Палибине в период около 1863 г., утверждает, что изображение их С. В. Ковалевской верное и правдивое.
Появление на свет Сони было встречено ее родителями, которые хотели иметь сына, без радости. У них уже была шестилетняя дочь Анюта. Через пять лет наконец у Корвин-Круковских родился сын Федя, и отец был утешен.
У Сони сложилось убеждение, что она не любима родителями. Это убеждение поддерживалось словами няни, которая любила и жалела Софу, как называли девочку в семье. Анюта, хорошенькая и умная блондинка, была избалована, как первый ребенок, Федя — как сын и притом младший из детей. Смуглянка Соня занимала промежуточное положение, и на нее обращали меньше внимания. Она росла чутким, застенчивым и несколько
15
диким в обществе взрослых ребенком, болезненно воспринимавшим некоторый недостаток ласки со стороны родителей. Однако она не замкнулась в себе, ее нелюдимость сглаживалась, и с возрастом у нее все больше проявлялись жизнерадостность и резвость. Может быть, эта ее обособленность лишь содействовала развитию детских фантазий; ребенок жил своим богатым душевным миром.
