Эдуард Стрельцов. Насильник или жертва? - Вартанян Аксель Татевосович (книги серии онлайн TXT) 📗
Футболисты Медакин, Анисимов, Иванов выступили в том же русле и просили собрание дисквалифицировать Стрельцова на один матч условно, что и было зафиксировано в постановительной части:
1) Осудить неспортивное поведение тов. Стрельцова в данной игре и просить ДК Комитета по футболу дисквалифицировать на одну игру условно.
2) Игрокам команды сделать соответствующий вывод и в случае повторения такого проступка просить ДК Комитета по футболу о дисквалификации на более продолжительный срок.
Председатель собрания – А. Водягин Секретарь собрания – Ю. Фалин».
ПО ЗАКОНАМ ДРУЖБЫ
Выходит, били Стрельцова с Ивановым. Стрельцов ответил, за что и был наказан. Может, руководители «Торпедо» и футболисты сгустили краски, чтобы смягчить товарищу наказание? Ничего подобного. Все так и было. Это подтвердил возникший нежданно-негаданно через тридцать лет очевидец одесского матча – минчанин Николай Угланов. Он вспоминал о той игре летом 87-го на страницах «Советского спорта» в материале «Трудное счастье Эдуарда Стрельцова»: «Что со Стрельцовым на поле вытворяли защитники! Толкали, цепляли, хватали за трусы, били по ногам… Проиграл тогда „Спартак“. Единственный, но красивый гол ему забил все тот же Стрельцов: ох, как он обыграл двух защитников! А удар у него, сами знаете, был пушечный! Но спустя несколько минут допустил грубость – за товарища заступился, за Иванова. Того защитник „Спартака“ Артемов локтем под дых ударил. Можно сказать, буквально нокаутировал. Ну а Стрельцов возьми да ответь Артемову… После этого случая его на три игры дисквалифицировали».
Ай-да болельщик! Все видел, все помнил, все знал. А ведь и в самом деле Стрельцов за товарища заступился. Через два года, в 89-м, Валентин Иванов подтвердил рассказ минчанина в беседе с корреспондентом журнала «Спортивные игры» почти в тех же выражениях: «Был там один защитник, фамилии даже не вспомню, который так меня допекал с первых же минут, что, как говорится, хоть стой, хоть падай – бил по ногам без всякого зазрения совести. Боролись за верховой мяч, и он буквально нокаутировал меня, ударив локтем в солнечное сплетение. Подходит Эдик, а я не то что привстать – воздуха глотнуть не могу. Он посмотрел на меня и отошел. А через минуту-другую Эдика судья удалил с поля. Стрельцов, который никогда не грубил на поле, по-своему расплатился с хулиганом его же способом. Геройство? Нет, конечно… Он вступился за товарища, не за себя. Стрельцов, когда ему втыкали, как у нас говорят, по обеим, не отвечал. А тут – за товарища… Закон дружбы был для него свят…»
ВЗГЛЯД СКВОЗЬ ТЕМНЫЕ ОЧКИ
Свой взгляд на вещи изложил в объяснительной записке на имя начальства арбитр Шляпин: «На 14-й минуте первой половины игры между командами „Торпедо“ Москва – „Спартак“ Минск за нетактичное поведение, выразившееся в замахе на игрока № 3 „Спартака“ т. Иванова (однофамилец торпедовца Валентина Иванова. – А.В.), мной был предупрежден игрок № 9 „Торпедо“ т. Стрельцов.
На 21-й минуте этой половины игры Стрельцов был удален с поля, причиной удаления было следующее: Стрельцов, идя с мячом в центр поля и видя, что его пытается атаковать игрок № 5 „Спартака“ Артемов, пустил ногу поверх мяча на колено Артемова. В результате чего Артемов получил травму колена…
В перерыве я зашел в комнату врача, где Артемову оказывалась медицинская помощь, и выяснил, что у Артемова ушиб колена со ссадинами от шипов».
Объективности ради судье следовало рассказать и о художествах минских защитников, но тогда пришлось бы объяснять причину своего бездействия. К чему головная боль. Так истинные насильники предстали жертвами. И наоборот.
Протоколы собрания торпедовского коллектива, объяснительная записка Шляпина и заявление Стрельцова, в котором он, не отрицая своей вины, просил оградить себя в будущем от грубых и провокационных действий защитников, легли на стол футбольных руководителей. Об их вердикте вы знаете.
Так справедливо ли был наказан Стрельцов? Если рассматривать его проступок изолированно, вне контекста времени, гуманного, доброго, либерального к заплечных дел мастерам, профессионально делавшим свое черное дело, – вполне. Шляпин, каравший в тот день избирательно, если только усмотрел в действиях Стрельцова в игровом единоборстве с Артемовым злой умысел, обязан был его изгнать. Вопросов нет. Не может быть претензий и к властям, соответственно отреагировавшим на объяснения арбитра. Впрочем, за преднамеренную грубость, повлекшую за собой травму футболиста, можно было наказать и построже. Все это так, если бы только руководители были последовательны и принципиальны всегда и во всех случаях. А случаев аналогичных было немало. Увы и ах. Реальная картина слишком далека от идеальной.
ПОЧИВАЮЩАЯ ФЕМИДА
Я проанализировал все удаления в классе «А» и реакцию на них компетентных футбольных органов за период с 1954-го по 1958 год – пятилетие, совпавшее с первым периодом футбольной деятельности и творчества Эдуарда Стрельцова. За это время судьи изгнали 45 футболистов. Нарушений, превышавших по степени тяжести Стрельцовское, я насчитал 28. Что ни говори, формально Стрельцов сфолил в борьбе за мяч. Подобных стыков лицом к лицу в каждом матче видимо-невидимо, судьи относятся к ним с пониманием (футбол – не балет), порой штрафуют, еще реже прикладывают «горчичник», удаляют в исключительных случаях. Другое дело руко(ного)прикладство в неигровой обстановке, или, как пишут арбитры в протоколах, «после остановки игры». Такие действия и футбольный и процессуальный кодекс квалифицируют как хулиганские. Их-то за пять лет набралось около трех десятков. Вру, значительно больше: 28 раз за это удаляли. Как часто прощали – знать не дано. Нарушения вопиющие, бесчеловечные, среди них и «удар в лицо головой», и «удар кулаком в лицо, пошла кровь», и «умышленная грубость, соперник потерял сознание», и многое другое в том же роде. Реакция СМИ и властей на все эти варварские действия такова:
1) В одиннадцати случаях центральные газеты, включая «Советский спорт», об этих безобразиях даже не упоминали, будто их и вовсе не было.
2) В пятнадцати – информация подавалась на уровне констатации факта: «С такой-то минуты из-за удаления X команда осталась в меньшинстве». Или: «За грубость был удален с поля (вариант – судья вынужден был удалить с поля) имярек». Только двум потасовкам с участием игроков сборной СССР было уделено несколько строк.
3) Никого из хулиганов хулиганами не назвали.
4) Фемида, обрушившая свой гнев на торпедовского центрфорварда, пребывала в течение пяти лет в состоянии летаргического сна: 12 злостных нарушений из 28 остались безнаказанными – без дисквалификации! 11 футболистов дисквалифицировали на одну игру, четверых – на две и только одного, в кровь разбившего головой лицо соперника, – на три матча.
Во всех случаях дела рассматривала дисциплинарная комиссия (ДК). Только Стрельцовым занималась футбольная секция. Можете представить, чтобы делом о скандале на бытовой почве, тянувшем на небольшой денежный штраф, максимум – на 15 суток общественно-полезных работ, занимался бы Верховный суд СССР?
5) Экстренных собраний команд не созывали.
6) От судей объяснительных записок не требовали.
7) Общественность не будоражили, подписчики писем не писали, во всяком случае их не публиковали.
Забавную историю рассказал на совещании тренеров и начальников команд, посвященном «мерам по улучшению воспитательной работы», известный в те годы тренер Олег Ошейков. Одного футболиста, разбившего в кровь лицо соперника, решили крепко наказать. И наказали, дисквалифицировав… на один матч. Через две недели игру его стали расхваливать в печати, затем наградили орденом и присвоили престижное спортивное звание. А летом 57-го перед отборочным матчем чемпионата мира включили в состав сборной.
Да что тут толковать. И в очерченный нами пятилетний период, и до него и после, отцы советского футбола проявляли нежные родительские чувства к шаловливым своим чадам. Отчего же как с пасынком обошлись со Стрельцовым? Может, пострадал он от необузданного минутного гнева начальства? Или стал случайной жертвой объявленной 11 апреля краткосрочной кампании «Неделя борьбы за чистоту советского футбола»? Ни то, ни другое.
