На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Ваупшасов Станислав Алексеевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
С весны 1923 года польское правительство стало усиливать полицейские гарнизоны в Западной Белоруссии. Охранка засылала в деревни десятки шпионов, скрывавшихся под личиной нищих, беженцев, бродяг. Мы научились их распознавать и предупредили население о методах дефензивы. Крестьяне тоже стали угадывать полицейских ищеек и со своей стороны информировали нас об их появлении. Никакие меры властей не могли погасить пламя всенародного сопротивления. Боевые операции партизан продолжались.
В один из майских дней меня вызвал на встречу командир подпольной группы из Радошковичей Виктор Залесский. Эта группа состояла, между прочим, из польских трудящихся. Я обрадовался возможности познакомиться с Виктором, о котором был наслышан. Он сообщил, что завтра в полдень по шоссе на станцию Олехновичи должен проехать контрразведчик Липов, знаменитый тем, что усиленно насаждал в партийное подполье провокаторов. Залесекий предложил захватить этого офицера. Я одобрил план.
Мы взяли из своих отрядов по нескольку бойцов и устроили засаду на шоссе Радошковичи - Красное. В середине дня появился желтый фаэтон с солдатом на козлах. Он вез офицера с дамой. Когда экипаж поравнялся с нами, я с карабином в руках выскочил на дорогу и крикнул:
- Ренцы до гуры! (Руки вверх!)
Адам Дзик вытащил офицера из фаэтона и разоружил.
Это оказался не Липов, а начальник радошковичского карательного отряда поручик Кухарский, который не раз публично похвалялся искоренить партизан и высмеивал пана Владислава, испугавшегося мести патриотов и оставившего службу.
Я подошел к поручику и спросил:
- Вы, кажется, хотели искоренить нас, пан офицер?
- Ради бога, не расстреливайте меня! Я даю слово, что выйду в отставку и навсегда уеду из Западной Белоруссии.
- А как же насмешки над паном Владиславом?
- Поверьте, я был глуп, не имел понятия о ваших возможностях. Я сдержу свое слово!
Жена поручика также стала умолять нас не убивать мужа, говорила, что у них маленькие дети. Я выслушал обоих и сказал:
- Кухарский заслуживает расстрела. Но это мы всегда успеем сделать, если он не сдержит своего слова. А сейчас давайте отпустим его, пусть едет.
Виктор Залесский и другие товарищи вначале не согласились с моим решением, но я объяснил им, что нам куда важнее репутация гуманных людей, чем расстрел одного поручика. А если он обманет, тогда уж ему несдобровать.
Однако Кухарский нас не обманул, как и его предшественник пан Владислав. Поручик уволился со службы и покинул белорусскую землю.
Вот такой способ устранения врагов использовали мы в числе многих других приемов борьбы. И немало офицеров и рядовых полицейских бросили тогда свою позорную профессию и стали жить честным трудом.
Но кто не мог ждать от нас пощады, так это шпионы и провокаторы. Не без их участия полиция арестовала командиров наших самых боеспособных подпольных групп Сергея Радкевича и Алексея Щебета, активных партизан Пискура, Маньковского, Асановича, Вольского, Иваровского и Петра Дзика. Мы приняли меры, чтобы уберечь от провала их товарищей - одних переводили на нелегальное положение, других направляли в лес, семьи патриотов увозили к родственникам и знакомым в другие волости и уезды. Одновременно усилили наблюдение за подозрительными людьми, появляющимися в окрестностях.
Брат схваченного командира группы Владимир Щебет узнал, что в деревне Стешицы какой-то тип интересовался партизанами. Вместе с товарищем по группе Петром Милашевским Владимир как бы невзначай зашел в хату, где находился незнакомец. Разговорились. Неизвестный назвался Костюковичем, сообщил, что он белорус, бежал из польской армии, ненавидит оккупантов.
- И здорово ненавидите? - спросил Владимир.
- Готов устроить любую диверсию, которую поручат партизаны,- ответил Костюкович.
Друзья пригласили незнакомца в лес. Собрались партизаны, обыскали его, обнаружили листовки и шпионские записки. Текст листовок носил полицейский характер. Отпираться было невозможно, провокатор сознался, что окончил месячные курсы в Вилейке при дефензиве, получил задание проникнуть в партизанский отряд, втереться в доверие к бойцам и потом выдать всех полиции.
Спустя десять дней Дмитрий Балашко сообщил мне, что его группа задержала на шоссе возле деревни Бомбали мужчину, который назвался Жилинским. У него отобрали оружие.
- Приведите его сюда,- попросил я. У меня имелись кое-какие данные на одного польского шпиона, следовало их проверить. Фигура была значительно крупней, чем задержанный в Стешицах.
Допрос продолжался несколько дней. Жилинский и шутками отделывался, и ругался с нами. Упорно твердил свою легенду:
- Я служил в Красной Армии, был на фронте и воевал против белополяков. Теперь помогаю честным белорусам сражаться в тылу врага.
- Патриот, значит? - спросил я его, будучи выведен из терпения наглой ложью.
- А что, скажете нет? - отвечал он, и глазом не моргнув.
- В Восточной Белоруссии бывали?
- Бывал.
- Случайно не знакомы с комиссаром лесного наркомата в городе Игумене?
Такого вопроса арестованный не ожидал. Ведь этим комиссаром до недавнего времени был он сам! Опытный разведчик, он долгое время скрывался в Советской Белоруссии под разными личинами, а когда чекисты напали на его след, бежал от возмездия к польским хозяевам.
Осенью 1923 года разведка сообщила, что польские паны укрепляют западнобелорусские гарнизоны, в города и крупные села на помощь полиции стягивают армейские части. Смысл этих приготовлений нам был ясен: власти решили предпринять против партизан массовую карательную экспедицию.
В преддверии похода карателей на повстанческие леса патриотическим силам необходимо было улучшить взаимодействие, наладить контакты, с тем чтобы успешней отразить удары врага. У меня возникла мысль установить связь с крупным партизанским отрядом, несколько лет сражавшимся в Полесье под командованием талантливого, бесстрашного вожака Кирилла Прокофьевича Орловского.
15 сентября группа партизан в составе 15 человек выступила из лагеря. Оставив за себя командиром Константина Такушевича, я возглавил эту группу. Вместе со мной пошли Филипп и Иван Яблонские, Иван Ремейко, Михаил Усик, Михаил и Адам Дзики, Константин и Антон Абановичи, Леонид Чарный, Даниил Попкович, Михаил Лапытько, братья Адам и Филипп Литвинковичи и Александр Мельгуй. Все они имели большой опыт партизанской войны, знали местность и никогда не терялись при внезапном нападении.
Продовольствия мы взяли на четверо суток, вооружились винтовками, двумя ручными пулеметами и гранатами. Но на дорогу пришлось потратить больше. Из-за дождей местность развезло, маршрут наш лежал через труднопроходимые болота, показываться на шоссе мы не могли, потому что всюду разъезжали польские патрули.
Чтобы сберечь время, мы шли не только днем, но и по ночам, покрыв за пять суток свыше 120 километров. И вот в лесу, неподалеку от станции Ганцевичи, столкнулись с дозорными из отряда Орловского. Они встретили нас недоверчиво, но все же по моей просьбе отправили одного человека доложить о нас своему командиру.
Через некоторое время на поляну вышел увешанный оружием молодой парень и, радостно улыбаясь, воскликнул:
- Да это же ты, товарищ Стась!
Этого парня я знал давно, звали его Иваном Романчуком. За ним спешил и сам Кирилл Орловский, который также сразу узнал меня и крепко сжал в своих сильных объятиях. Узнал он и моего заместителя Филиппа Яблонского.
- Вот это радость,- весело говорил Орловский.- Хорошо, что пожаловали, друзья... Что же мы стоим? Пошли в мою штабную землянку. Что-то у меня сейчас гостей прибавляется.
- Значит, мы не первые? - спросил я.
- Не первые, но и не последние.
В лагере Орловского, кроме свободных от нарядов и операций партизан, находились его боевые помощники: Василий Захарович Корж, Александр Маркович Рабцевич, Борис Левченя, Семен Радюк и другие.
Начался общий разговор с расспросами о боевых действиях, о житье-бытье. Нам было что рассказать друг другу, поэтому беседа шла весело и оживленно. Да и завтрак из трофейных продуктов Кирилл Прокофьевич соорудил на славу.
