Я — легионер, или Восемь лет в европейском футболе - Шалимов Игорь (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Однажды оказавшись вне основного состава, очень трудно вновь вернуться в него. Допустим, ты решил все свои проблемы, набрал форму и опять готов к игре — но этого мало. Без повода тренер не будет сажать на скамейку твоего конкурента. А значит, ты должен ждать, когда наступит кризис у него — только в этом случае у тебя появится шанс вернуться. Возникает крайне неприятная с моральной точки зрения ситуация: получается, что ты должен желать неудачи своему товарищу по команде. Он может быть прекрасным парнем, вы с ним можете дружить за пределами поля, помогать друг другу на тренировках, и у тебя не будет ни малейшего повода желать ему зла — но как же тяжело наблюдать за его игрой, сознавая, что твой единственный шанс напрямую связан с его провалом. Согласитесь, очень трудно подготовиться к такой жизненной ситуации.
Но бывает и так, что ты не попадаешь в состав по причине, не имеющей никакого отношения к спорной форме. Эта причина — тактические соображения тренера. Совершенно ясно, что в разных ситуациях тренер ставит перед командой разные задачи и в соответствии с ними компонует состав. В нашем с Йонком случае это выглядело так: если, скажем, «Интеру» предстоит трудный матч на выезде и Баньоли считает нужным повести игру от обороны, он выбирает Йонка. Если же тренер предпочитает более атакующее построение, то включает в него меня.
Все это выглядит совершенно логичным, не так ли? Однако попытайтесь представить, как трудно примириться с этим молодому человеку, который находится в прекрасной форме и вдруг не находит своего имени в составе на очередной матч. Для того чтобы правильно оценить ситуацию, нужен опыт, нужно понимание, нужен профессиональный подход, в конце концов. Игрок должен четко понимать, что является лишь одной составляющей большого коллектива. «Нас в команде 25 человек, и мы все вместе делаем одно общее дело. Наша задача — добиться результата, и тренер знает, кто и в какой день должен эту задачу выполнять», — вот что говорит себе в такой ситуации настоящий профессионал. И тогда он спокоен, ибо знает, что ничего страшного не произошло, что тренер в нем вовсе не разуверился и что он должен, как и прежде, поддерживать свою форму и готовиться к тому дню, когда тренер сделает ставку на него.
Откуда у профессионального футболиста это умение взвешенно и спокойно оценивать ситуацию? Оно прививается с первых шагов в футболе, в котором он воспитывается. Но я не мог, просто не был готов относиться ко всему так, как требовалось. Именно поэтому впервые оказавшись вне состава, я стал ломать голову над тем, что сделал неправильно. А не сумев найти ответ (я действительно в тот момент играл вполне прилично), решил, что дело в изменившемся отношении тренера ко мне (хотя никакого изменения не было и в помине). Я начал злиться, потерял покой, а возбужденное нервное состояние тут же отрицательно сказывается на игре. В итоге получилось, что я своими размышлениями себе и навредил. Всего этого могло бы не быть, если бы я был воспитан иначе, в духе настоящего профессионализма. Но тут уж ничего не поделаешь…
Возможно, если бы я всерьез и надолго задумался об этой проблеме, то посчитал бы за благо уйти в «Удинезе», хотя покидать «Интер» мне в тот момент совсем не хотелось. Но на мое решение повлияли еще несколько обстоятельств.
Во-первых, у меня состоялся разговор с тренером. Баньоли, зная, зачем меня вызвал президент, сказал мне: «Не уходи, ты мне нужен, я рассчитываю на тебя». Его слова окрылили меня, и я стал смотреть на проблему конкуренции в более розовом свете. Был бы рядом со мной опытный прокуратор, он бы, конечно, отрезвил меня, охладил юношеский пыл. Да, пусть тренер верит в меня и готов пойти на конфликт с президентом. Хорошо, если я сумею оправдать его надежды, докажу правильность его выбора и команда начнет побеждать. А если нет? На кого обратит президент свой гнев после первой же неудачи? Конечно, на тренера и на меня, и тут уже никто не будет разбираться, виноваты ли мы в этой неудаче лично или это просто следствие стечения обстоятельств. В подобных конфликтах тот прав, у кого больше прав — то есть президент.
В конце концов, опытный прокуратор подсказал бы мне, что тренер тоже ни от чего не застрахован: сегодня он есть, а завтра президент вспылил — и его уже нет. Так, кстати, и произошло с Баньоли: дела у «Интера» не заладились, и вскоре после начала второго круга терпение Пеллегрини лопнуло. Тренер был отправлен в отставку, и сезон мы завершали под руководством Джампьеро Марини, тренера юношеской команды «Интера». Сезон, ставший в итоге самым неудачным за всю историю клуба.
Да, много советов мог бы дать мне в тот трудный момент хороший прокуратор. Но, как вы уже знаете, рядом со мной был совершенно ничего не понимавший человек, и помощи мне было ждать неоткуда.
Он не мог ничего ни решить, ни подсказать, поскольку этот мир с его проблемами был ему совершенно незнаком. Он сам пользовался советами одного своего знакомого, в прошлом занимавшего довольно ответственную должность в «Интере». Тот знакомый, весьма приятный в общем-то человек, посоветовал отклонить предложение Пеллегрини и остаться. Он передал этот совет мне, и, поскольку совет этот совпал с моим желанием, я последовал ему довольно быстро, известив президента о том, что никуда из «Интера» уходить не намерен. И только потом, когда уже ничего нельзя было исправить, я понял, что знакомый этот, выступая в роли советчика, руководствовался — скорее всего подсознательно — своими личными соображениями. Он был обижен на Пеллегрини, который в свое время уволил его, и в глубине его души зрело желание вступить в борьбу с президентом, доказать его неправоту. Я не хочу осуждать этого человека: в конечном счете, он давал лишь дружеский совет в ситуации, в которую ему трудно было вникнуть до конца, высказывал свое личное мнение. И, разумеется, никого не заставлял следовать своим советам.
Ч етыре дня президент Пеллегрини и генеральный директор Боски уговаривали меня уйти в «Удинезе», но я твердо стоял на своем. «С какой стати мне уходить? Только потому, что приходят новые игроки? Это не повод отправляться в заштатную команду из великого клуба, за который я так хорошо играл в прошлом году!» — размышляя таким образом, я упрямо отказывался от всех предложений руководства. Можете себе представить, что далеко не всегда наши переговоры проходили в спокойной обстановке: президент не раз терял терпение и повышал голос. И это понятно: думаю, ему не часто приходилось встречать такое отношение со стороны своих игроков — мало кто из профессиональных футболистов отважится перечить боссу и идти с ним на открытый конфликт.
Естественно, не следовало делать этого и мне. Но кто остановит меня, кто посоветует изменить линию поведения? Да во время моих переговоров с президентом мой представитель не мог не то что должным образом отстаивать мои интересы, но хотя бы связать два слова.
В нормальном же развитии все должно было выглядеть совсем иначе: мне вообще не следовало встречаться с президентом. В таких случаях все переговоры ведет исключительно прокуратор — настоящий прокуратор, который может и умеет разговаривать с президентом клуба на равных, как бизнесмен с бизнесменом. И тогда уже президент не будет ни раздражаться, ни повышать голос. А если переговоры вызовут его неудовольствие, он не станет переносить это чувство на игрока, с которым не имеет прямого контакта. Таким образом, благодаря прокуратору обе стороны берегут свои нервы и, несмотря ни на какие разногласия, не становятся врагами. Увы, в нашем случае этого избежать не удалось: после четырехдневных переговоров мы с Пеллегрини стали относиться друг к другу куда хуже, чем раньше.
Не говоря уж о том, что опытный прокуратор посоветовал бы мне согласиться на предложение президента. Сегодня, уже задним числом, можно понять, что, уйдя на год в «Удинезе», я бы ничего не потерял, а, напротив, мог бы многое приобрести. В скромной команде я, как в «Фодже», играл бы одну из ведущих ролей и провел бы сезон спокойно, не тратя лишних нервов на мысли о конкуренции. Пресса была бы на моей стороне и каждый мой удачный матч и тем более гол ставила бы в укор Пеллегрини: мол, зачем президент отпустил такого хорошего футболиста. Особенно актуален был бы такой упрек на фоне неудачной игры «Интера», для которого сезон 1993/94 стал, как я уже говорил, худшим в истории. Конечно, перед началом сезона знать этого наверняка никто не мог, однако подобное развитие событий вполне можно было предположить. Команда пережила серьезную перестройку, причем в полном противоречии с планами тренера, — вероятность того, что у такой команды возникнут проблемы, была очень высока.
