Морской фронт - Пантелеев Юрий Александрович (бесплатные полные книги txt) 📗
Вечером после небольшой паузы вновь начался обстрел рейда.
— Николай Алексеевич! Не кажется ли вам, что «свечки» на рейде стали больше ростом и солиднее? — спросил я капитана 1 ранга Питерского.
Не успели мы уточнить, каким калибром стреляет противник, как снаряд угодил в корму крейсера «Киров».
Столб пламени, черный дым, густой и гулкий взрыв…
Все это предстало как-то мгновенно и скрылось за дымовой завесой, поставленной катерами.
Мы с комфлотом отправились на крейсер выяснить, какая помощь нужна кораблю. К счастью, никого не убило, лишь осколками легко ранило несколько человек. Но палуба на юте и кормовые помещения сильно разворочены. Пожар быстро потушили. Корабль не прекращает вести огонь по врагу.
Сам факт обстрела кораблей полевыми орудиями 152-миллиметрового калибра свидетельствовал о том, что противник находится очень близко от гавани, видимо, он подтянул артиллерию в предместья города.
Налеты на корабли продолжались до самой темноты. На сухопутье битва не утихала и ночью. Резервы у нас давно иссякли. Отступать больше некуда… Приказывать тоже нечего: бойцы и командиры понимают обстановку и стоят насмерть.
«26 августа. 6 часов утра. Ночью отбили сильные атаки на город. Противник изменил тактику, просачивается мелкими группами в предместья… Все аэродромы заняты врагом. Наша авиация улетела на восток. Флот и город под бомбами и снарядами. Горит красавица Пирита… Горят другие пригороды. Большие пожары и в самом городе. Строятся заграждения и баррикады на подходах к гаваням. Повсюду дым… Огонь кораблей и береговых батарей не умолкает ни на минуту. Наш БФК в Минной гавани все время под огнем».
Это моя последняя беглая запись, сделанная в Таллине.
Такое не забудется
Бой не прекращался всю ночь. В городе пожары. Стелется густой дым. Слышна пулеметная стрельба: фашисты уже на окраинах.
Рано утром 26 августа получаем приказ Ставки: эвакуировать Главную базу флота, войска доставить в Ленинград для усиления его обороны. Все, что нельзя вывезти, уничтожить…
Задача ясна, но в нашем распоряжении так мало времени. За одни сутки надо подготовить к переходу весь флот. А это более ста девяноста вымпелов! За это время войска должны отойти с фронта, — значит, потребуется какое-то прикрытие. Надо погрузить на корабли десятки тысяч людей и наиболее ценное имущество, разработать маршрут и план перехода.
Нам придется идти узким Финским заливом, южный и северный берега которого уже в руках противника, расположившего на них свои аэродромы и батареи.
Мы не можем рассчитывать на прикрытие флота истребителями: все наши аэродромы уже заняты противником и два десятка флотских «ястребков» улетели на восток…
Военный совет собрал командиров соединений. Решено об эвакуации базы объявить людям днем 27 августа перед самым началом погрузки: это необходимо для скрытности операции.
Отделу военных сообщений (ВОСО) и управлению тыла надо было провести огромную работу: расставить океанские транспорты у причалов, организовать погрузку и вывод судов из гаваней.
На береговом флагманском командном пункте, разместившемся в недавно вырытых землянках на территории Минной гавани, на голову сыпался песок из перекрытий, а пол под ногами вздрагивал от близких взрывов. Но никто не замечал этого. Люди работали над планом перехода.
Посадка войск на большие транспорты намечалась в бухте Копли-Лахт (Бекеровская гавань и гавань Русско-Балтийского завода), на островах Нейсар и Аэгна, у полуострова Вимси, в Купеческой и частично в Минной гавани, а также в Палдиски. В штормовых условиях, под огнем противника предстояло поставить там большие неуклюжие транспорты.
К тому же противнику удалось потопить один наш буксир, а их и без того было мало. Это тоже задерживало расстановку кораблей.
В план перехода надо было включить и корабли, вызванные в Таллин из Моонзунда и Рижского залива.
Серьезной опасностью на переходе в Кронштадт мы считали мины заграждения и авиационные бомбы. Днем можно маневрировать, уклоняясь от бомб самолетов и обходя плавающие мины. А как быть ночью, когда мины не разглядеть? Мнение единодушно: основное минное поле противника на меридиане мыса Юминда форсировать в светлое время суток. Комфлот с этим предложением согласился, утвердив наши расчеты.
В оперативном отделе штаба спорили о том, каким генеральным курсом идти флоту. Больше всех горячились минеры и штурманы соединений.
Минеры предлагали немедленно протралить фарватер хотя бы до острова Гогланд, используя все мореходные тральщики, и затем протраленный фарватер обставить вешками. Это, конечно, было бы лучше всего. Но такая операция потребовала бы несколько суток. Куда же на это время укрыть десятки транспортов с людьми и имуществом? Наконец противник, обнаружив без всякого труда наш обвехованный фарватер, в первую же ночь мог вновь забросать его минами или переставить десяток наших тральных вешек, чтобы направить корабли прямо на мины. Охранять протраленный фарватер? Но где взять столько сторожевых кораблей?
Штурманы предлагали идти флоту значительно более южными курсами, вплотную к берегу. Считалось, что там меньше мин. Но южный берег в руках противника, он сможет подтянуть сюда всю свою артиллерию. Любой корабль, хотя бы временно потерявший ход, будет здесь безусловно расстрелян и потоплен.
Кроме того, южная часть залива в навигационном отношении более сложна для плавания глубокосидящих транспортов, здесь они будут лишены возможности свободно маневрировать при уклонении от авиационных бомб противника. К тому же этот путь значительно длиннее. Большие наши транспортные суда никогда по нему не ходили, и для их капитанов это совершенно новый, незнакомый маршрут.
Военный совет утвердил план перехода флота по генеральному фарватеру Финского залива, по тому пути, которым мы с начала войны провели между Таллином и Кронштадтом уже 223 конвоя.
Было много предложений логичных, теоретически правильных, но авторы их, к сожалению, витали в облаках. Так, рекомендовалось перед самым выходом флота нанести мощные удары с воздуха по всем вражеским аэродромам в Прибалтике и Финляндии, а также по базам фашистского флота в финских шхерах. Что же, дельная мысль. Но возникал вопрос: чем наносить флоту эти мощные удары, где взять ударную авиацию? Ведь в те дни комфлот авиацией не распоряжался. Более того, даже главком Северо-Западного направления не смог выделить десяток истребителей, чтобы прикрыть флот на переходе в светлое время суток. Ведь решалась судьба Ленинграда, и мы сами спешили к нему на помощь. Как бы нам ни было тяжело, но ни один самолет, ни одну пушку нельзя было отвлекать от обороны Ленинграда. Флоту оставалось, опираясь на свои силы, быстрее прорываться на восток. Такое решение и принял Военный совет.
Все транспортные и вспомогательные суда мы распределили на четыре конвоя. Каждый конвой имел свое непосредственное охранение и должен был идти строго за выделенными ему тральщиками. Боевые корабли находились в отряде главных сил, в отряде прикрытия и в арьергарде. Эти три отряда боевых кораблей тоже нуждались в тральщиках. Сколько же тральщиков требовалось для обеспечения перехода ста девяноста различных кораблей, в том числе семидесяти крупных транспортов (более шести тысяч тонн водоизмещением), по фарватеру шириной в три кабельтовых?
Все наши флотские наставления и несложные расчеты очень быстро ответили на этот вопрос: нужно не менее ста тральщиков! Мы же имели всего десять базовых и семнадцать тихоходных, немореходных тральщиков, то есть фактически одну четверть потребности! Количество же мин, поставленных фашистами, нам никто не мог сообщить, но по нашим расчетам оно достигало четырех тысяч. (К сожалению, наши расчеты в дальнейшем полностью подтвердились.)
Какова же была вероятность подрыва кораблей на минах при таком обеспечении? Этот вопрос, безусловно, вставал перед нами, но при виде пожаров и облаков дыма, застилавших небо, под грохот рвущихся в гавани снарядов мы не особенно старались заострять внимание на столь неприятных цифрах.
