Аркадий Северный, Советский Союз - Ефимов Игорь Маркович (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
Владимир Лавров:
"… Надо сказать, что настоящих репетиций мы не делали. Черновой прогон — в лучшем случае, а то и без него. Проигрыши мы решили играть, ориентируясь на Аркадия. Он пропоёт пару куплетов, потом даёт кому-то отмашку… На записях иногда слышно, как он говорит, кому делать проходочку. Это была даже не импровизация, а просто вариации. После двух-трёх куплетов уже ясно было, в какой стилистике делать проигрыш. Правда, помню, Славка заглядывал мне через плечо, смотрел в какой гармонии я буду играть. Хотя вся эта музыка, городской романс, делается по стандарту — два запева, два припева, музыкальный отыгрыш, третий куплет, и кода. Гармоническая основа тоже одинаковая: тоника, доминанта, потом тоника, субдоминанта и доминантой давится. В лучшем случае — шестая ступень… Ладно, не буду пугать вас музыкальной терминологией. В общем, так мы обходились без нот и цифровок. Я говорил гитаристу: "Повернись грифом ко мне"; вижу аккорд, и уже ясно — в какой гармонии играть. Но просто аккомпанировать было неинтересно, я всегда хотел добавить что-то своё, проявить индивидуальность. Нравилось мне, к примеру, использовать эффект виброфона. Да это и слышно на записях. Может быть, и с перебором… Шпарю на органе, прямо как человек- оркестр, другим музыкантам ничего и не вставить.
Хоть я и не увлекался блатом, но нельзя сказать, что исполнял эту музыку неохотно, только чтоб отработать. Но, конечно, не так, как Резанов, или Славка Маслов! Они искренне увлекались этой музыкой, у Славки аж глаза загорались, когда он играл и пел. Резанов тоже пел с азартом, но, что интересно, аккомпанемент при этом делал без особых вариаций. Было видно, что всё это у него уже сто раз отыграно и обкатано. Мы вели себя более вульгарно…"
И, наконец, сам Николай Резанов:
"Оркестровок не было классных, потому что мы этим и не занимались. Всё игралось сразу, спонтанно. Мне, наоборот, всегда было стыдно как-то за это музыку, потому что всё это делалось "из-под волос", там много всяких огрехов. Сели и сыграли. Но, всё-таки, дух там какой-то есть, что-то получилось".
Что было — то было.
А Северного вся эта концертная суета вполне устраивает. Тем более, что примерно в это же время он оставляет последние попытки устроиться на работу: "без работы — и плевать, на песнях больше заработаю!" Хотя на самом деле — не больше, а меньше почти всегда получалось. Больше водки — вовсе не означает, что больше денег. А иногда и вообще денег не давали. Да дело-то и не в деньгах, по правде сказать, а в самой атмосфере, и главное — "я пою, и всем это нравится!" А что будет завтра. не всё ль равно?
Теперь, конечно, мы можем только гадать: сознавал ли тогда Аркадий Северный, что он окончательно выбирает для себя тернистый путь подпольщика? С одной стороны, конечно, должен был сознавать. Сознавать хотя бы то, что кроме подполья петь-то ему больше просто негде! Совершенно ясно, что советская партийная "культура" не выпустила бы его не только на большую эстраду, но даже и на самодеятельную. И не за репертуар даже, а за одну только манеру исполнения. Слишком оригинальных у нас никогда не любили. Да он бы, наверное, и сам туда не пошёл! Ведь хочешь, не хочешь, — пришлось бы петь советские песни. Многие люди, знавшие Аркадия, вспоминают, что он резко отрицательно относился к таким, "краснопёрым" песням — как он сам их называл. И вряд ли бы захотелось ему той двойной жизни, которая в СССР становилась тогда уже почти что нормой, — когда "официально" поёшь, говоришь или пишешь в лучшем случае только то, что можно, а в худшем — то, что нужно. А потом, на кухне, вполголоса — то, что хочется. Но, может быть, Аркадий вовсе и не думал о таких высоких материях. Однако, как бы то ни было, но факт остаётся фактом: всю свою творческую жизнь он связал (вынужден был связать?) с музыкальным подпольем. А уж насколько ему удалось реализовать в нём свой талант — это вопрос весьма сложный и неоднозначный. Там, конечно, не было никакой цензуры, но были свои прелести и заморочки. Сейчас мы не будем на этом останавливаться, но в ходе дальнейшего повествования обратимся к этой теме ещё не раз.
А пока Аркадий Северный просто продолжает делать то, что нравится и ему и окружающим, — петь. Но "петь" и "пить" синонимы отнюдь не для всех, и 8 июля Софья Калятина официально оформляет развод со своим мужем. Причина банальная — постоянные пьянки. Дмитрий Михайлович и раньше любил это дело, а после появления нового "жильца", ведущего к тому же "богемный" образ жизни, всё это постоянно происходит на глазах жены. Кто ж выдержит такое? Софья Григорьевна практически переселяется на дачу в Сестрорецк, а Дима с Аркадием остаются в Питере.
Тем временем, концертная деятельность продолжается. Вскоре после "Буреломовой" ещё одну запись организуют Сергей Иванович Маклаков и его товарищ Владимир Мазурин — радиоинженер, принимавший участие почти во всех записях Аркадия с "Братьями Жемчужными", начиная с самой первой в апреле 1975 года. Но на сей раз это не концерт, а "Творческий вечер популярного ленинградского песенника Аркадия Северного"! Правда, чем же он, собственно, отличался от обычного концерта — знают только организаторы. Состав на этот раз собрался традиционный, без масловских экспериментов, да и без самого Маслова. Северный поёт здесь свои обычные, старые песенки; и "Вечер" этот, пожалуй, более примечателен тем, что Александр Кавлелашвили выступил вдруг от имени уже изгнанного из страны врага народа — Галича! Что это значило в те времена — объяснять не нужно. И ещё: на этом концерте впервые прозвучало имя одной таинственной личности — Тамара-Джан (иногда, правда, её называли и Тамара- Ханум). Дошедшие до нас сведения о ней весьма противоречивы, однако все сходятся в том, что это была, выражаясь современным языком, очень крутая деловая женщина. Об её возможностях достаточно ярко говорит хотя бы тот факт, что один из концертов Северного она снимала на видео! К сожалению, обнаружить эту запись до сих пор не удалось. Но ещё интереснее, пожалуй, то, что именно Тамаре-Джан принадлежит первая "историческая оценка" творчества Аркадия Северного! Разумеется, талант Аркадия был очевиден для всех окружающих (иначе б и не записывали.), и Тамара-Джан говорила об этом, по словам Софьи Калятиной, может быть, только чуть восторженнее других: "Мы все перед тобой земные ничтожества, а ты войдёшь в историю." Но однажды она сказала той же Калятиной то, о чём в семидесятых ни у кого и мыслей не было: "Увидишь, о Северном ещё будут писать книги!" Так оно впоследствии и произошло. Что для многих (да и для нас самих) было весьма неожиданно.
А через некоторое время после "Творческого вечера" за организацию новой записи берётся коллекционер, хорошо знакомый и с Маклаковым, и с другими деятелями "подпольной звукозаписи" — Николай Гаврилович Рышков. "Великий косарь" — так называли его за способность моментально делать большие деньги на записях. Он ещё с первых плёнок Северного понял, насколько перспективно и ценно сотрудничество с Аркадием. Именно он и организует в августе запись "Юбилейного концерта" ансамбля "Братья Жемчужные". Аркадий Северный в очередной раз "только что вернулся с БАМа", и "Жемчужные" делают с ним этот концерт. Но почему "Юбилейный"? — об этом до сих пор строят различные версии. Начиная с самой прямолинейной — что, мол, название было придумано просто "от балды". Тем же, кто не был удовлетворен таким объяснением, оставалось только считать концерты, начиная от того памятного декабря 1974 года. и "Юбилейный" действительно оказывался где-то в районе десятого. Правда, при очень больших допущениях и вольностях в расчётах. Но, может, разгадка лежит совсем не там, а. рядом с домом, где жил Николай Гаврилович?! В соседнем здании на Свердловской набережной, где находился универмаг "Юбилей"? Может, именно тогда произошла у Аркадия и Рышкова весёлая история, связанная с этим универмагом, и описанная в книге Михаила Шелега:
"Рыжков с Мазуриным взяли Северного под руки и силком повели в универмаг "Юбилей", что на Охте.
