Морские волки. Германские подводные лодки во Второй мировой войне - Франк Вольфганг (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗

Лодки, пытавшиеся атаковать Гибралтарские конвои например, обнаруживали, что воздушные и надводные эскорты значительно усилены. Противник сделал большой прогресс в технике создания помех для приближения лодок к конвоям. Днем внешняя защитная цепь мешала лодкам подойти к внутренней защитной цепи и определить общую конфигурацию конвоя, а ночью внешняя цепь присоединялась к внутренней, уплотняя защитный кордон вокруг грузовых судов.

Было очевидно, что главная угроза исходит от радиолокационных станций противника, и капитану 3 ранга Меккелю, начальнику связи в штабе подводного флота, предложили изыскать противоядие. Первым предложением Меккеля было покрывать корпуса лодок каким-либо материалом, поглощающим излучения радаров. Далее он предложил, что на лодках следует устанавливать устройство, которое могло бы регистрировать работу радиолокационных станций противника. Была возможность установить на лодках такой же радар, какой использовался на эсминцах и больших судах, но Меккель считал, что на лодках такая аппаратура будет иметь незначительный радиус действия из-за недостаточной высоты антенны. Когда его спросили, возможно ли, что и самолеты противника применяют радиолокацию для обнаружения лодок, он сказал, что это весьма маловероятно, поскольку радиолокационное оборудование слишком тяжело для самолета. Он тогда попросил разрешения – и получил его – обсудить эти проблемы со специалистами адмиралтейства в Берлине.

ГЛАВА 17

Америка зашевелилась

(декабрь 1941 г.)

20 июня 1941 года, за два дня до того, как Германия вступила в войну с Россией, от лейтенанта Мютцельбурга с «U-203» пришло неожиданное сообщение: он заметил американский линкор «Техас» в блокадной зоне. Что это значило? Почему американский линкор оказался в районе, в который американцы запретили входить своим военным кораблям и гражданским судам? Что это – намеренная провокация? В течение суток на все лодки направили радиограмму: «По приказу фюрера, в течение ближайших недель следует избегать любых инцидентов с судами Соединенных Штатов. До новых уведомлений не совершать атак на линкоры, крейсеры и авианосцы, если точно не будет установлено, что они принадлежат противнику. Военные корабли, идущие ночью без огней, не обязательно вражеские…»

Этот приказ означал по существу запрет на все ночные атаки в блокадной зоне – как на корабли эскорта, так и на противолодочные группы и самостоятельные эсминцы, потому что ночью трудно отличить нейтрала от противника. Приказ оставался в силе, даже когда в июле президент Рузвельт приказал ВМС США атаковать все подводные лодки. Не был отменен приказ и в октябре, когда американский министр ВМФ Нокс недвусмысленно говорил на пресс-конференции относительно потопления немецких подводных лодок американскими кораблями.

4 сентября «U-652» (командир Фраатц) радировала, что в 180 милях к юго-западу от Рейкьявика его атаковали глубинными бомбами эсминцы США и что он в порядке самообороны выпустил по ним две торпеды. Этот инцидент получил название греерского. Гитлер одобрил действия командира на том основании, что самооборона позволительна, но прежний запрет оставался в силе.

20 сентября американский корабль из эскорта конвоя атаковал германскую подлодку к востоку от Гренландии, а несколькими днями спустя другая лодка заметила патрульный самолет с американскими опознавательными знаками. 18 октября американский эсминец «Кирней» атаковал германскую подводную лодку, 31 октября то же сделал эсминец «Рубен Джеймс». Так что не могло быть никаких сомнений, что нейтральные Соединенные Штаты осуществляли открытые враждебные действия в отношении германских подводных лодок, хотя война между двумя государствами объявлена не была.

В Западную Атлантику, где охранение конвоев было послабее, направили сразу пять поисковых групп. Первый удар был нанесен в начале сентября, когда лодки первой волны у самых берегов Атлантики натолкнулись на конвой «SC-42». Несмотря на мощное прикрытие с воздуха и надводный эскорт лодки сразу пошли в атаку и за время операции, длившейся несколько дней, потопили не менее двадцати судов. [60] Несколько дней спустя другие лодки атаковали второй конвой – «SC-44» и за два дня потопили, по их сообщениям, семь судов (британцы подтвердили потерю четырех); [61] затем опустился туман и лодки потеряли конвой. В этих местах атмосферные помехи крайне затрудняли связь, так что в Керневеле, где с нетерпением дожидались сообщений, были получены радиоотчеты только с пяти лодок.

Вскоре после этих событий лодки второй волны обнаружили конвой «SC-48» и, несмотря на сильное противодействие эскорта, сумели потопить девять судов. Октябрь перешел в ноябрь, погода испортилась. Лодкам стало так же трудно атаковать, как и судам конвоя держаться вместе. В ноябре из-за погодных условий от одного конвоя отстало 26 из 43 судов. Но и количество потопленных судов пошло вниз. После потери 53 судов водоизмещением более 200 000 тонн в сентябре британское адмиралтейство насчитало только 32 потери в октябре, 13 – в ноябре и 25 – в декабре 1941 года.

И тут из штаба флота поступил приказ сосредоточить лодки у Гибралтара и в Средиземном море в связи с британским наступлением в Ливии. Дениц сразу понял, что сражение в Северной Атлантике откладывается до нового уведомления. Его первая попытка направить лодки в Средиземное море в ноябре 1939 года не удалась, а для повторения такой попытки у него не было достаточных средств.

В апреле, а затем и июне 1941 года Деницу удалось противостоять требованиям Гитлера направить лодки в Средиземное море, но, несмотря на его протесты, шесть лодок пришлось в сентябре предоставить в распоряжение группы «Юг» с базой на Саламине. [62] Шесть лодок – это не много. И тем не менее они представляли 25 процентов от числа тех. что действовали в Атлантическом океане в сентябре и октябре. И вот этот приказ о переброске еще шести лодок в Западное Средиземноморье, где местом базирования были выбраны Специя и Пола. [63] Все лодки предназначались для действий против Гибралтара.

Всего лишь за несколько недель до этого, а именно 8 ноября, Дениц ездил в Берлин, чтобы изложить свои взгляды на ведение подводной войны. Еще раз он доказывал, что главное – это в минимальное время разрушить британскую судоходную систему, и твердо выступал против любых планов, которые подразумевают распыление сил подводного флота и снижение показателей уничтожения неприятельских судов. В частности он выступал против планов передачи шести лодок для сопровождения надводных кораблей, четырех – для разведывательных целей в северных водах, еще четырех – в арктических водах и уже упомянутых шести на Саламине. Такая политика, подчеркивал он, оставляла ему лишь 5-10 лодок в Атлантике – количество, явно неадекватное ситуации. Редер сочувственно кивал, пока его подчиненный развивал эту тему, а в конце заметил, что Деницу по его положению не дано оценить общую картину войны и что высшее руководство принимает во внимание многие другие факторы.

Приказ командования флота в декабре 1941 года о переброске лодок в Средиземное море означал, что на протяжении нескольких недель британцы будут вообще беспрепятственно ввозить запасы. Несмотря, а может быть по причине многочисленных рекомендаций, которые Дениц направлял в Берлин, его там явно считали человеком назойливым, готовым разнести весь флот на куски, если это поможет его подводным лодкам.

Это некоторым образом представляло собой резкий контраст с отношением к нему со стороны министра строительства Тодта. Целый год прошел, прежде чем Гитлер принял Деница в командном поезде на маленькой станции Крель к востоку от Парижа. На этой встрече Гитлер поставил вопрос о том, не лучше ли лодкам базироваться на западных базах, где они будут лучше защищены от ударов с воздуха. Он говорил, что его опыт Первой мировой войны, когда он видел подводные лодки в Остенде, привел его к выводу, что лодки надо защищать и в порту. Дениц с благодарностью принял это предложение, и через несколько дней в Керневель приехал Тодт и удивил Деница энергией, с которой тот взялся за работу. Ответственность за сооружение портовых сооружений лежала по-прежнему на адмиралтействе, но по соглашению с Деницем Тодт быстро составил план сооружения бункеров, – хотя в случае с Ла-Палис это означало перестройку половины порта. Три дня спустя было принято решение, и Деницу позвонил Дорш, один из помощников Тодта: