Хрущев. Смутьян в Кремле - Емельянов Юрий Васильевич (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
Следует учесть, что, помимо Жукова, в разраставшемся конфликте активно участвовал и другой «силовой» министр – председатель КГБ СССР И. Серов, давний соратник Н. Хрущева со времен Украины. Серов занял этот пост весной 1954 года сразу после восстановления управления государственной безопасности в рамках КГБ СССР. Несмотря на суровое осуждение Берии за то, что он вел слежку за членами Президиума ЦК, подслушивание телефонных разговоров и других бесед с помощью спецаппаратуры, наблюдение за передвижениями руководителей страны не прекратилось. Е. Фурцева не случайно боялась откровенно разговаривать с Д. Шепиловым. Ворошилов не случайно осмеливался критиковать Хрущева, лишь находясь на свежем воздухе, вдали от подслушивающих устройств. Серов мог помочь Хрущеву не только своевременной информацией, но и действиями хорошо вооруженных частей КГБ, которые Хрущев мог беспрепятственно использовать против бунтовщиков из Президиума в случае нейтралитета Жукова. Если в июне 1953 года Маленков и Хрущев опасались, что Берия использует против них вооруженных людей из МВД, то теперь Маленков и его союзники могли опасаться, что за Хрущева вступится Серов и его люди. По этой причине Маленков стремился привлечь на свою сторону Жукова.
В тот же день, 18 июня, состоялось заседание Президиума ЦК. В нем приняли участие Н.С. Хрущев, НА. Булганин, К.Е. Ворошилов, Л.М. Каганович, Г.М. Маленков, А.И. Микоян, В.М. Молотов, М.К. Первухин. Несколько членов Президиума отсутствовало: М.З. Сабуров выехал в Польшу в командировку, М.А. Суслов был в отпуске и находился за пределами Москвы, А.И. Кириченко был в Киеве. Из кандидатов в члены Президиума присутствовали Н.М. Шверник, Д.Т. Шепилов, Е.А. Фурцева, Л.И. Брежнев. Г.К. Жуков выехал в Кантемировскую дивизию, а Н.А. Мухитдинов был в Ташкенте. Записи на заседаниях Президиума ЦК с 18 июня или не велись, или были уничтожены, а поэтому ход дискуссии можно воспроизвести лишь по воспоминаниям отдельных ее участников.
Каганович утверждал, что на этом заседании в порядок дня был поставлен вопрос о подготовке к уборке урожая и к хлебозаготовкам. Хрущев внес еще вопрос о поездке всего состава Президиума ЦК в Ленинград на празднование 250-летия Северной столицы. После завершения обсуждения вопроса об уборке урожая, перешли к предложению Хрущева. Ворошилов стал возражать против поездки всех членов Президиума в Ленинград. Его поддержал Каганович. «И тут, – вспоминал Каганович, – "поднялся наш Никита Сергеевич и начал «чесать» членов Президиума одного за другим. Он так разошелся, что даже Микоян, который вообще отличался способностью к "быстрому маневрированию", стал успокаивать Хрущева. Но тут уж члены Президиума поднялись и заявили, что так работать нельзя – давайте обсудим прежде всего поведение Хрущева».
Шепилов утверждает, что это предложение внес Маленков, который заявил: «Я предлагаю сегодня изменить повестку дня и обсудить вопрос относительно грубого нарушения коллективности руководства. Стало совершенно невыносимо. Я предлагаю обсудить этот вопрос сегодня на этом совещании, заседании, если хотите. Председательствующим предлагаю Булганина». По словам Шепилова, Хрущев с театральным жестом уступил место Булганину.
Каганович вспоминал: «После того, как Булганин занял место председателя, взял слово Маленков. "Вы знаете, товарищи, – сказал Маленков, – что мы поддерживали Хрущева. И я, и товарищ Булганин вносили предложение об избрании Хрущева Первым секретарем ЦК. Но вот теперь я вижу, что мы ошиблись. Он обнаружил неспособность возглавлять ЦК. Он делает ошибку за ошибкой в содержании работы, он зазнался, отношения его к членам Президиума ЦК стали нетерпимыми, в особенности после XX съезда. Он подменяет государственный аппарат, командует непосредственно через голову Совета Министров. Это не есть партийное руководство советскими органами. Мы должны принять решение об освобождении Хрущева от обязанностей Первого секретаря ЦК"». Из выступлений на июньском (1957 г.) пленуме было ясно, что Маленков также говорил о «культе личности Хрущева», о том, что он «сбивается на зиновьевское отождествление диктатуры пролетариата и диктатуры партии». Маленков осудил лозунг «обогнать США по производству молока, масла, мяса», как нереалистичный. Следом за Маленковым выступил Ворошилов, который жаловался на окрики Хрущева, его бестактность и издевательства. «Работать с ним, товарищи, стало невмоготу… Не можем мы больше терпеть подобное. Давайте решать», – заключил он.
В своем выступлении Каганович напомнил, что он давно знал Хрущева и следил за его деятельностью. Он заявил: «Я знал Хрущева, как человека скромного, упорно учившегося, который рос и вырос в способного руководящего деятеля в республиканском, областном и в союзном масштабе, как секретаря ЦК, в коллективе Секретариата ЦК». Однако, по словам Кагановича, став Первым секретарем, Хрущев создал в Президиуме атмосферу угроз и запугивания. Каганович говорил о том, как единолично Хрущев решает все вопросы, и обвинил Хрущева в том, что он превратил секретариат во фракцию, в подрыве единства партии. Напомнил Каганович и о троцкистском прошлом Хрущева. Каганович также высмеял лозунг «обогнать США по молоку, маслу и маслу». Он поддержал предложение Маленкова об отставке Хрущева. «Это, конечно, не значит, – заметил Каганович, – что он не останется в составе руководящих деятелей партии. Я думаю, что Хрущев учтет уроки и поднимется на новый уровень своей деятельности».
В своем выступлении Молотов заявил: «Как ни старался Хрущев провоцировать меня, я не поддавался на обострение отношений. Но оказалось, что терпеть невозможно. Хрущев обострил не только личные отношения, но и отношения в Президиуме при решении крупных государственных и партийных вопросов». Хрущев, утверждал Молотов, проводит во внешней политике «линию опасных зигзагов». «С Хрущевым, как с Первым секретарем ЦК, больше работать нельзя, – сказал Молотов, – Я высказываюсь за освобождение Хрущева от обязанностей Первого секретаря ЦК».
После Молотова выступил Булганин. Он много говорил об ошибочных решениях, навязанных Хрущевым, о его нетоварищеском отношении к коллегам по Президиуму и ему лично. Булганин присоединился к предложению об освобождению Хрущева. Поддержал предложение об отставке Хрущева и Первухин. Как вспоминал Шепилов, «никто не предлагал Хрущева репрессировать. Сказали: "Вот Хрущев говорил, что все критикуют сельское хозяйство, есть предложение назначить его министром сельского хозяйства, оставив его членом Политбюро (то есть Президиума. – Прим. авт.). Другого предложения я не слышал"».
Кандидаты в члены ЦК Брежнев и Фурцева в своих выступлениях, хотя и признавали недостатки Хрущева, возражали против его отставки. По словам Шепилова, Жуков выступил с критикой Хрущева, а затем показал ему записку, адресованную Булганину: «Николай Александрович, предлагаю на этом обсуждение вопроса закончить. Объявить Хрущеву за нарушение коллективности руководства строгий выговор и пока все оставить по-старому, а дальше посмотрим».
Тогда слово взял Д.Т. Шепилов. В отличие от Кагановича, использовавшего в качестве аргумента традиционные для сталинских времен обвинения во «фракционности» и «троцкизме», Шепилов, будучи одним из соавторов закрытого доклада Хрущева, использовал антисталинские аргументы для обличения Первого секретаря. Он вспоминал: «Начал с того, что советский народ и партия заплатили большой кровью за культ личности Сталина. Репрессировано, пытано, убито и так далее, и так далее… И что же? Прошел небольшой срок, и снова то же самое видишь. Я стал перечислять. Появился новый диктатор». "Сколько вас учили?" – перебил меня Хрущев. "Никита Сергеевич, я много учился, я дорого стою народу… Я четыре года учился в гимназии, десятилетку кончал уже при Советской власти, потом университет, потом институт Красной профессуры". "А я одну зиму у попа за пуд картошки учился!" – ответил Хрущев». На это Шепилов заметил: «Так что же вы претендуете на то, что вы знаток и металлургии, и химии, и литературы?» По словам Шепилова, Хрущев не раз прерывал его своими репликами, но тот продолжал речь. Он осуждал назначения Хрущевым тех, кто подхалимствовал перед ним: «Назначают председателем Госплана… холуй, подхалим, никакого отношения не имеет» к планированию (Д.Т. Шепилов имел в виду И.И. Кузьмина. – Прим. авт.)». Шепилов обвинил Хрущева и в организации слежки за членами советского руководства, пересказав его разговор с Фурцевой. Та стала кричать: «Это ложь! Это ложь!» Шепилов возразил ей, и с Фурцевой началась истерика.
