Хрущев. Смутьян в Кремле - Емельянов Юрий Васильевич (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
По словам Тендрякова, «крепко захмелевший Хрущев оседлал тему идейности в литературе – "лакировщики не такие уж плохие ребята… Мы не станем цацкаться с теми, кто нам исподтишка пакостит". Хрущев неожиданно обрушился на Маргариту Алигер, редактора "Литературной Москвы". Он кричал на нее: "Вы – идеологический диверсант! Отрыжка капиталистического Запада!" "Никита Сергеевич, что вы говорите? – отбивалась ошеломленная Алигер. – Я же коммунистка, член партии". "Лжете! Не верю таким коммунистам! Вот беспартийному Соболеву верю!" "Верно, Никита Сергеевич! – поддакивал Соболев. – Верно! Нельзя им верить!"»
Затем Хрущев объявил, что у него разногласия с Молотовым. Помимо Молотова и другие члены Президиума ЦК не желали выносить сор из избы, а потому были возмущены поведением Хрущева. Тем временем полил дождь и началась гроза. Все промокли. Хрущев продолжал что-то возбужденно говорить. Алигер покинула собрание. Каганович утверждал, что речь Хрущева «внесла смятение, а не сплочение в ряды присутствовавших, за исключением, конечно, тех, которым нравилась драка в верхах… Лучшая же часть присутствовавшей интеллигенции ушла с обеда в замешательстве, а некоторые даже возмущенные». По словам Микояна, после встречи с писателями «обстановка в Президиуме стала невыносимой».
Впрочем, как вспоминал Д. Шепилов, нагнетание напряженности в Президиуме ЦК началось задолго до этой встречи: «За несколько месяцев до пленума (июньского пленума 1957 года. – Прим. авт.) я приехал в Кремль. Иду по коридору, смотрю – открывается дверь и кто-то выходит из кабинета Микояна. Слышу, он ведет какой-то очень возбужденный разговор по телефону. Я вошел в его кабинет, сел. Микоян продолжал говорить: «Правильно, Николай, это нетерпимо, совершенно нетерпимо это дальше». Потом положил трубку и произнес: «С Булганиным говорил. Вы знаете, Дмитрий Трофимович, положение невыносимое. Мы хотим проучить Хрущева. Дальше так совершенно невозможно. Он все отвергает, ни с кем не считается, все эти его проекты… так мы загубим дело. Надо поговорить на этот счет очень серьезно». Я промолчал, не ответил ни «да», ни «нет», потому что пришел по другому делу. То был случайный разговор, хотя и не единственный».
Шепилов вспоминал и жалобы Ворошилова на Хрущева. Однажды, когда Шепилов прогуливался, проезжавший мимо маршал остановил свою машину. Выйдя из нее и подойдя к Шепилову, Ворошилов сказал: «Дмитрий Трофимович, голубчик, ну что ж у нас происходит? Как дальше жить, как дальше работать? Всех оскорбляет, всех унижает, ни с кем не считается, все один, сам решает!» Шепилов ответил: «Клемент Ефремович, вы участник II съезда партии, старейший коммунист. В том, что вы говорите, много правды. Но почему вы это мне говорите? Вы член Президиума ЦК, я – нет. Я кандидат. Там ставьте вопрос. Я выскажу свою точку7зрения искренне и честно. Многое я уже вижу, что нарастает в партии, все понимают…»
По словам Шепилова, «ко мне в кабинет постоянно заходила Фурцева и заявляла: "Что это у нас творится, все разваливается, все гибнет…" Особенно возмущало руководительницу Москвы создание совнархозов. «В Москве представлено 620 отраслей промышленности. Кто, какой человек должен объединять все это?» – возмущалась она. «Когда она приходила, вспоминал Шепилов, – а я был и так с ней настороже – она шептала: "Давайте отойдем, нас подслушивают, закройте чем-нибудь телефон"». По словам Шепилова, возмущался Хрущевым и Жуков, говоря: «Невозможно же, куролесит, ничего не понимает, во все лезет».
Судя по материалам июньского (1957 г.) пленума ЦК, дело не ограничивалось выражением недовольства Хрущевым. Между членами и кандидатами в члены Президиума стали вестись разговоры о необходимости освободить Хрущева от поста Первого секретаря или вообще ликвидировать этот пост. Если до сих пор несогласие с Хрущевым высказывал лишь Молотов и порой его в этом поддерживали Каганович и Ворошилов, то теперь почти все сплотились в своем возмущении неуправляемым смутьяном. Поддерживая это недовольство, Жуков предложил освободить Хрущева с поста Первого секретаря и создать для него пост секретаря по общим вопросам.
Правда, вскоре Фурцева резко изменила свою позицию. Судя по рассказу Шепилова, около 16 июня Фурцева пришла к нему «бледная, возбужденная». Она сказала ему: "Я пришла вас предупредить, что если вы позволите себе сказать, о чем мы с вами говорили, мы вас сотрем в лагерную пыль. Я секретарь МК, МК мне подчиняется, мы вас в порошок сотрем". Я ответил: "Товарищ Фурцева, что вы говорите? Это вы ко мне приходили и жаловались на положение дел". "Ничего подобного, я к вам не приходила!"»
Судя по этим разговорам, отношения между членами Президиума ЦК обострялись. Немного надо было, чтобы взаимная неприязнь выплеснулась наружу. Позже утверждалось, что на заседании 15 июня разгорелся спор по поводу размещения в странах народной демократии заказов на поставку в СССР оборудования и машин. Запись протокола заседания не позволяет понять, в чем была суть спора и каковы были позиции сторон. И все же из кратких записей ясно, что Маленков, Каганович, Ворошилов и Молотов вместе выступили против Хрущева.
Как свидетельствовал маршал Жуков, ссора этих людей, а также Булганина с Хрущевым вспыхнула и на следующий день во время свадьбы сына Хрущева Сергея. Со слов Г.К. Жукова, писатель В. Карпов так описал эту ссору: «На свадьбе, как полагается, крепко выпили и произносили речи. С речью выступил и Хрущев. Говорил он, как всегда, хорошо, рассказал о своей биографии, родословной, тепло вспомнил свою маму, а затем как-то вскользь уколол Булганина. В другое время Булганин промолчал бы, а тут он неузнаваемо вскипел и довольно резко сказал: "Я попросил бы подбирать выражения". Присутствовавшие поняли: Булганин озлоблен против Хрущева. Догадка подтвердилась, как только кончился обед. Молотов, Маленков, Булганин, Каганович демонстративно покинули свадьбу и уехали к Маленкову на дачу. Хрущев понял, что отныне Булганин переметнулся в стан его противников, и он был явно озабочен усилением группы его противников».
Далее В. Карпов воспроизводил слова Г. Жукова: «После того, как ушли Молотов, Маленков, Булганин, Каганович, ко мне подошел Кириченко и завел такой разговор: "Георгий Константинович, ты понимаешь, куда дело клонится? Эта компания не случайно демонстративно ушла со свадьбы. Я думаю, что нам нужно держать ухо востро. А в случае чего, надо быть ко всему готовым. Мы на тебя надеемся. Ты в армии пользуешься громадным авторитетом.
Одно твое слово и армия сделает все, что нужно". Я видел, что Кириченко пьян, но сразу же насторожился: "О чем ты, Алексей Илларионович, болтаешь? Я тебя не понимаю, куда ты клонишь свою речь? Почему ты говорил о моем авторитете в армии и о том, что стоит мне только сказать свое слово и она сделает все, что нужно?" Кириченко: "А что, не видишь, как злобно они сегодня разговаривали с Хрущевым? Булганин, Молотов, Маленков – решительные и озлобленные люди, я думаю, что дело может дойти до серьезного". Мне показалось, что Кириченко завел такой разговор не случайно, не от своего ума. Это предположение подтвердилось следующими словами: "В случае чего, мы не дадим в обиду Никиту Сергеевича"». Судя по этому разговору, Жуков не собирался поддерживать Кириченко. Это вытекало и из замечаний Шепилова о том, что Жуков к этому времени был недоволен Хрущевым. Однако последующие события показали, что Жуков не спешил принять чью-либо сторону в разраставшемся конфликте.
Через два дня после свадьбы Сергея Хрущева, утром 18 июня, как вспоминал Жуков, ему «позвонил Маленков и попросил заехать к нему по неотложному делу. Считая, что я необходим ему по работе, немедленно поехал к Маленкову. Маленков встретил меня очень любезно и сказал, что давно собирался поговорить со мной по душам о Хрущеве. Он коротко изложил свое мнение о якобы неправильной практике руководства со стороны Первого секретаря ЦК Хрущева, указав при этом, что Хрущев перестал считаться с Президиумом ЦК, выступает без предварительного рассмотрения вопросов на пленуме. Хрущев стал крайне грубым в обращении со старейшими членами Президиума. В заключение он спросил, как лично я расцениваю создавшееся положение в Президиуме ЦК… Я спросил: "Маленков, вы от своего имени со мной говорите, или вам поручено со мной переговорить?" "Я говорю с тобой, как со старым членом партии, которого я ценю и уважаю. Твое мнение для меня очень ценно". Я понял, что за спиной Маленкова действуют более опытные и сильные личности. Маленков явно фальшивит и не раскрывает настоящей цели разговора со мной…» По словам Жукова, он якобы так ответил Маленкову: «Поскольку у вас возникли претензии к Хрущеву, я советую вам пойти к Хрущеву и переговорить с ним по-товарищески. Я уверен, он вас поймет». «Ты ошибаешься, не таков Хрущев, чтобы признавать свои действия неправильными, тем более исправить их». Я ему ответил: «Думаю, что вопрос постепенно утрясется». Очевидно, что Жуков к этому времени уже не хотел поддерживать разговоры о смещении Хрущева на пост секретаря по общим вопросам.
