Книга воспоминаний - Абрамович Исай Львович (электронные книги без регистрации TXT) 📗
Оппозиция прямо предупреждала делегатов ХIV съезда партии, что таким способом Сталин добивается единоличной диктатуры и предлагала коренным образом изменить порядок прохождения организационных вопросов: ликвидировать пост генерального секретаря и создать секретариат, непосредственно подчиненный Политбюро. Откровеннее всех мотивировал это предложение Сокольников. Он сказал, что если Сталин претендует на такую роль в партии, какую играл Ленин, пусть он завоюет это положение доверием, а не организационными методами.
Решительно высказался за предложение убрать Сталина с поста генсека в своей речи на ХIV съезде Л. Б. Каменев.
«Лично я полагаю, — говорил он, — что наш генеральный секретарь не является той фигурой, которая может объединить вокруг себя старый большевистский штаб… Именно потому, что я неоднократно говорил это тов. Сталину лично, именно потому, что я неоднократно говорил это группе товарищей-ленинцев, я повторяю это на съезде: я пришел к убеждению, что Сталин не может выполнить роль объединителя большевистского штаба. (Голоса с мест: „Неверно“, „Чепуха“, „Вот оно, в чем дело!“, „Раскрыли карты…“, крики: „Мы не дадим вам командных высот“, „Сталина, Сталина!“. Делегаты встают и приветствуют Сталина. Бурные аплодисменты). Эту часть своей речи я начал словами: мы против единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя. Этими словами я и кончаю речь свою». (Там же, стр. 274–275)
Во время выступления Сокольникова с места была брошена реплика: «со всяким генсеком это может случиться». Это было неверно. Ленин считал Сталина не способным выполнить роль объединителя партии, и потому он предлагал заменить его другим, более подходящим для этой цели человеком. Кроме того, как показала жизнь, должность генсека создавала в условиях централизованной партии предпосылки для личного захвата власти. Поэтому оппозиция предлагала перестроить органы ЦК так, как они были при Ленине, без генерального секретаря.
Большинство съезда, состоявшее в основном из аппаратчиков, отклонило предложение оппозиции и тем самым помогло Сталину обеспечить его единоличное управление партией. Из реплик с мест во время выступления Каменева («Мы не дадим вам командных высот», «Сталина, Сталина!») видно, что руководящая прослойка партии знала, что она делает — и продолжала восхвалять Сталина. Это и привело к «культу личности». Как показало время, центральные органы партии сыграли роль не обруча, а дубинки, которая прошлась по головам всех вождей партии, на которых делал ставку Ленин.
В каком заблуждении находились некоторые лидеры партии, еще не оказавшиеся к тому времени в оппозиции, видно из их выступлений на том же съезде.
Так, М. П. Томский, опровергая данную Каменевым оценку Сталина, говорил: «Система единоличных вождей не может существовать, и ее не будет, да, не будет!». И Рыков говорил: «…ни перед Каменевым, ни перед кем-либо другим (! подч. нами) партия на коленях не стояла и не станет».
Каменев и Зиновьев уже поняли, куда идет развитие событий, а Рыков, Томский и Бухарин этого еще не понимали и потому продолжали поддерживать Сталина.
С иных позиций выступили на ХIV съезде партии такие сталинские подголоски, как Ворошилов, Андреев, Куйбышев. Они знали, чего хочет Сталин и подталкивали события.
Вот что, например, говорил Ворошилов: «Тов. Сталину, очевидно, уже природой или роком суждено формулировать несколько более ударно, чем какому-либо другому члену Политбюро (смех). Тов. Сталин является — я это утверждаю — главным членом Политбюро (! подч. нами), однако не претендующим на первенство… Если они (Каменев и Зиновьев) думают, что один человек, хотя бы и Сталин, или три Зиновьева и десять Каменевых могут двигать и управлять аппаратом, то это представление весьма отдаленное от того, которое у нас имеется».
Другой подголосок Сталина А. А. Андреев говорил: «Тов. Каменев… два часа мочалкой водил по принципиальным вопросам, а потом съехал на диктатуру тов. Сталина. К чему же сводится требование тов. Каменева об изменении структуры ЦК? Нет, товарищи, за этим кроется другое, — за этим кроется нежелание признавать растущий авторитет тов. Сталина (подч. нами), который является генсеком».
И, наконец, вот заявление В. В. Куйбышева, руководителя ЦКК, которому полагалось быть объективным в разборе споров между вождями партии: «Я от имени ЦКК заявляю о том, что это руководство и этот генеральный секретарь является тем, что нужно для партии, чтобы идти от победы к победе».
Одни политические деятели считали, что опасности единоличной диктатуры Сталина нет, что ленинские нормы партийной жизни непоколебимы и что партия никому не позволит узурпировать власть.
Другие считали, что Сталин является единственным вождем, достойным взять на себя руководство партией и страной.
Теперь, когда прошло 50 лет, всем достаточно ясно, что на ХIV съезде партии права была в своем анализе внутрипартийного положения именно оппозиция. Худшие ее предсказания не только оправдались, но даже оказались наивными по сравнению с тем, что сделал с партией Сталин.
К этому времени Сталин уже начал привлекать к внутрипартийной борьбе органы безопасности. Началась слежка за членами партии, организовано было подслушивание их разговоров. Выступая на съезде, оппозиционерка Кл. Николаева говорила:
«Тов. Гусев сегодня с этой трибуны сказал так: „Что же, мы за доносы, такие доносы должны быть в партии, ибо каждый коммунист должен быть чекистом“. Товарищи, что такое чекист? Чекист это есть то орудие, которое направлено против врага. Против классового нашего врага… Разве можно это сравнивать… с тем положением вещей, которое мы хотим создать под этим лозунгом в нашей партии? Доносы на партийных товарищей… это будет разлагать нашу партию, и не членам центральной контрольной комиссии выступать за такие доносы и делать подобные сравнения… Не такой системой надо бороться. Надо бороться системой правильной постановки внутрипартийной демократии… (смех). Нельзя продолжать систему под лозунгом „Спокойно, снимаю“». (Там же, стр. 612–613).
Это был 1925-й, а не 1936-1937-й год. Членов партии еще только приучали к мыслям, высказанным Гусевым. Аппаратчики еще только привыкали к использованию органов ГПУ для слежки за своими товарищами. Но смех, раздавшийся в зале в ответ на слова Николаевой о внутрипартийной демократии, показателен. Уже тогда апелляция Крупской, Николаевой и других к внутрипартийной демократии вызывала у аппаратчиков только смех, уже тогда главным методом разрешения внутрипартийных споров становился метод подавления своих идейных противников в партии. Впоследствии от таких методов пострадали и те, кто активно ратовал за их внедрение.
Большинство делегатов съезда считало, конечно, что они борются за единство партии, не отдавая себе отчета в том, что на деле они таким образом содействуют разгрому партийных кадров и создают почву для победы диктатора.
Как расценивали мы, молодые члены партии, причину успехов Сталина и поражения его противников? Несмотря на всю остроту внутрипартийной борьбы, мы считали, как и наши вожди, что она должна вестись в рамках партийного устава. Мы были уверены, что, с большими или меньшими потерями, но партия выйдет из состояния кризиса.
После окончания ХIV съезда сталинская фракция не пускала оппозицию к массам, отсекала ее от партийных масс. Как в 1923 году основной удар по оппозиции был нанесен по московским военным и вузовским ячейкам, поддержка которыми оппозиции представляла угрозу для большинства ЦК, — так в 1925 году решающий удар по оппозиции был нанесен в Ленинграде, и прежде всего — на крупнейших предприятиях Ленинграда.
Об этом подробно рассказал на ХV съезде партии ленинградский большевик т. Минин:
«Вот первое, что произвело сильное впечатление, когда на пленуме прежнего губернского комитета партии т. Калинин, выступая, сказал: „Что вам стоит для Центрального Комитета объявить белое черным, а черное белым?“ Но особенно сильное, прямо-таки потрясающее впечатление на всю организацию произвело заседание на „Треугольнике“ 14 января 1926 года… Там мы видели рабочих и работниц, которые от способа ведения собрания, от навязывания своих взглядов тремя членами Политбюро… ломали руки в отчаянии, спрашивая: „Да что это такое?“… Что-нибудь одно: либо принимать в той же самой резолюции ХIV съезда о проведении в жизнь демократии, либо так проводить кампанию, как проводили ее в Ленинграде, когда резолюцию, отвергнутую большинством и не проверенную голосованием объявили как принятую „подавляющим большинством“». (ХV съезд РКП(б), стен. отчет, изд.1961 г., т.1, стр. 235)
