Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг. - Ковальская Елена
Элла.
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1431. Л. 5. — на англ. яз.)
Дневник Николая II
17 февраля. Приехал Стессель — герой Порт-Артура и завтракал с нами. Много говорили с ним про осаду… Господи, благослови обнародование завтра моего манифеста[1951].,
(Дневники Императора Николая II. М., 1991. С. 250–251.)
Вел. кн. Елисавета Феодоровна — Николаю II
17 февраля. Москва — Петербург
Твое предложение так милостиво, но я — увы! — чувствую, что совершенно не в состоянии принять на себя такую серьезную ответственность. Может ли это делать Миша? Я всегда смогу держать тебя в курсе дел, живя здесь. Понимаю, как разговор со Стесселем воодушевил тебя. Он истинный герой, это возвышает душу над собственными бедами и придает мужества. Да благословит вас Бог, мои дорогие. Мы все вас целуем.
Элла.
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1431. Л. 6. на англ. яз.)
Дневник гр. С. Д. Шереметева
23 февраля. Москва. В 6 ½ с Марьей поехал в Кремль. Заехали прежде всего на место убиения В. К. С<ергея> А<лександровича>… Потом во дворец. Нас провели на верхлестницы… и вот выходит В<еликая> Княгиня — чтобы пройти в Чудов. Увидела меня и Марью[1952]. Не ожидала — остановилась — быстро протянула и крепко прижала руку, кот<орую> поцеловал и Марью поцеловала… Темными проходами через Чудов, мимо раки свят. Алексия — в церковь, где лежит гроб перед Царскими дверьми.
Панихида — простая, умилительная — по чину. В<еликая> Княгиня — как видение просто вся в Боге. Служил св<ященник> Зверев[1953] — и все прошло — и все ушли обратно с остановкою перед ракою, к кот<орой> прикладывалась В. Княгиня. Темно — одни лампады кое-где. <… > Мы спустились с Марьей и сели в сани. Впечатление было глубокое…
(РГАДА. Ф. 1287. Оп. 1. Д. 5050. Л. 28.)
Вел. кн. Елисавета Феодровна — в Кремлевский склад
В тяжком испытании, ниспосланном Мне Господом, истинным утешением служит Мне то теплое, искреннее сочувствие, которое встречаю вокруг Себя. Ваши сердечные слова, ваше участие проникли Мне в душу. Благодарю вас, Мои дорогие сотрудники и сотрудницы. В молитвах черпаю силы со смирением переносить Мою великую скорбь, а в совместной с вами дальнейшей работе на пользу страждующих да поможет Мне Господь находить утешение.
ЕлисаветА.
(Ангел-хранитель Москвы. Ее Императорское Высочество Великая княгиня Елизавета Феодоровна. М., 1905. С. 4.)
Весной 1905 г. Елисавета Феодоровна отправила на Дальний Восток отряд сестер милосердия из Иверской общины, который возглавил Андрей Михайлович Катков, подольский уездный предводитель дворянства.
А. М. Катков — гр. С. Д. Шереметеву
…Великая Княгиня хотела бы, чтобы учреждения Иверской общины проявили бы особенную деятельность, так как до сих пор они стояли на большой высоте. По приезде моем госпиталь разовьет свою деятельность в смысле отделения летучего отряда, своего поезда и перевязочного пункта. Организация всего этого мне достаточно знакома и поэтому присутствие мое там Великая Княгиня находит полезным. Я с радостью исполню всякое желание святой женщины.
(РГАДА. Ф. 1287. Оп. 1. Д. 786. Л. 21.)
14 февраля государь назначил великую княгиню председателем Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО). На этом посту она заменила своего мужа. Свое решение император передал вице-председателю ИППО Н. М. Аничкову[1954].
Н. М. Аничков — М. П. Степанову[1955]
16 февраля
Дорогой и глубокоуважаемый Михаил Петрович.
Хотя осознаю, что еще несвоевременно беспокоить Вас письмом, но желание поделиться с Вами сообщением о представлении моем Государю по делам нашего Палестинского Общества, и, главнейшее, для исполнения дорогого для нас всех желания Ее Императорского Высочества принять нас под свое покровительство, превозмогло все опасения потревожит Вас в столь трудное для Вас по душевному состоянию время. Как предполагалось в Москве, я обратился на другой день по возвращении моем в Петербург к К. П. Победоносцеву и просил написать Государю и испросить мне разрешение Его Величества представиться с докладом по делам Палестинского Общества. Умнейший, почтенный старец понял все с двух слов и не нашел никаких препятствий. Разговор наш был в субботу 12 в 5 часов, а на следующий день, в воскресенье, вечером я получил его письмо, испрашивающее разрешение Ея Величества, написанное весьма изящно с прекрасными и очень обдуманным выражениями. На письме стояла карандашная надпись Государя: «Могу принять Аничкова завтра, в понедельник, в 1 ½ часа». В указанное время я входил в кабинет Его Величества в Александровском дворце, в Царском Селе. Государь, после извинения моего за беспокойство и благодарности за дозволение явиться, заметил: «Очень хорошо, что К.П<обедоносцев> написал ко мне, а то я и так хотел уже Вас вызвать». Затем Его Величество занял за столом свое обычное место и мне указал сесть на то кресло у стола, на котором 7-мьлет тому назад я имел счастие несколько раз докладывать Его Величеству по делам Министерства Народного Просвещения.
В кратких словах я рассказал о том крайне грустном впечатлении, какое произвело на всех присутствие в Москве в эти дни печали и скорби, причем, конечно, не мог не высказать особого сочувствия (благоговения) горю прекрасной по своим душевным качествам и по необыкновенным человеколюбивым чертам Великой Княгини. Видит Бог, что без особого душевного волнения я не мог видеть этой недосягаемой по возвышенности души женщины у гроба ее столь ужасно погибшего, ни в чем неповинного супруга. Рассказ свой Его Величеству я заключил тем, что теперь Общество так счастливо, что, осиротев от потери своего Покровителя и Благодетеля, оно удостаивается согласия Великой Княгини, этой превосходящей других людей женщины, быть его Руководительницей, принять на себя председательство в Обществе. Государь предложил мне прочесть заготовленный о сем доклад (прилагаю его в черновой) и одобрил его, сказав: «Знаете, лучшего Общество не могло бы и желать. Очень хорошо, что Великая Княгиня согласилась поддержать такое прекрасное Общество, которое с такой заботливостью и основал, и берег Великий Князь. Я знаю, он мне много раз говорил о делах Общества, а за последние годы и о Ваших ему по Обществу докладах». Затем Государь спросил: «Написать ли мне теперь согласие или после», и заметил, что мысль Великой Княгини о том, чтобы иметь впоследствии ближайшим сотрудником Великого Князя Дмитрия Павловича вполне целесообразна. О Великом Князе Государь при этом выразился: «Он прекрасный мальчик». Я осмелился просить Государя благоволить сделать надпись на докладе о согласии теперь же, чтобы избежать неопределенного периода, когда в Совете Общества могут возникать разные предположения, недоразумения и проч. Хотя тут же я прибавил: «Впрочем, Ваше Величество, никаких недоразумений я постараюсь не допустить». Государь милостиво выразил: «Знаю, что не допустите; я вас помню в этом отношении как Товарища Министра Просвещения». Затем Его Величество надписал на докладе: «Вполне согласен».
Отдавая мне доклад, Государь вспомнил: «Прежде Великий Князь представлял мне отчет и смету, ну а теперь как же?» Со мною был и отчет и смета, подготовленные раньше для подписи Великого Князя, но не посланные в Москву до 4 февраля. Я объяснил Государю и представил эти бумаги. Государь изволил оставить их у себя, сказав: «Я пришлю Вам через несколько дней». Откланиваясь Его Величеству, я благодарил за внимание, а Государь изволил спросить меня о средствах Общества и на доклад мой о некотором затруднении, могущем встретиться в этом году вследствие значительного уменьшения дохода от сокращения пожертвований и сбора в кружки и вербного, благоволил заметить: «Ну, в случае затруднения Государь придет на помощь Обществу, это хорошее Общество». Удостоив меня пожатием руки, Его Величество сказал: «Так тяжело было в Москве!» И на мой ответ и грустный вздох Государь как то печально примолвил: «Да, все мы под Богом ходим». С этими словами, когда я снова низко поклонился, Государь, отпустил меня.
