От великого Конде до Короля-солнце - Бретон Ги (мир бесплатных книг .txt) 📗

Через три недели король расстался с принцессой Монако, поскольку нашел ее живость несколько утомительной для себя, и вновь вернулся к мадемуазель де Лавальер…

В конце лета королева-мать неожиданно почувствовала себя очень плохо. Врачи, обнаружив рак груди, сделали операцию, отчего состояние ее значительно ухудшилось. Однако до зимы она протянула, более всего сокрушаясь из-за отвратительного запаха, стоявшего в комнате.

— Господь наказывает меня этим, потому что я слишком любила красоту моего тела, — говорила она.

20 января 1666 года Анна Австрийская испустила последний вздох.

Вместе с ней исчезла последняя преграда, хоть немного удерживавшая короля в рамках приличия. Вскоре в этом убедились все. Через неделю мадемуазель де Лавальер стояла рядом с Марией-Терезией во время мессы…

Именно тогда постаралась привлечь внимание короля одна молодая фрейлина королевы, которая поняла, что обстоятельства складываются для нее благоприятно. Она была красива, коварна и остра на язык; Звали ее Франсуаза Атенаис де Мортемар: уже два года она была замужем за маркизом де Монтеспаном, но при этом не отличалась безупречной супружеской верностью.

Ее легко представить себе по портрету, оставленному нам современниками: «У нее были белокурые волосы, большие глаза цвета лазури, красивый орлиный нос, маленький рот с алыми губами, очень красивые зубы [48]; одним словом, в этом лице не было изъянов. Что до ее сложения, то она была среднего роста и очень стройная».

Помимо этого, мадам де Монтеспан отличалась живым воображением и забавлялась странными играми. Герцог де Ноай говорит, что «она запрягала шесть мышей в маленькую золоченую карету и позволяла им кусать свои прелестные руки». Ей также нравилось выращивать поросят и козочек в своих роскошных версальских апартаментах.

Людовик XIV вскоре подпал под ее чары. Не бросая Луизу, которая вновь была беременна, он стал порхать вокруг Атенаис. Скромная фаворитка быстро поняла, что отныне не только она интересует короля. Как всегда, незаметно разрешившись от бремени, она затаилась в своем особнячке и приготовилась втихомолку страдать.

Но будущий Король-Солнце не любил потаенных сцен. Этому театральному любовнику нужно было, чтобы все происходило на глазах у зрителей. Поэтому он устроил празднества в Сен-Жермене под названием «Балет муз», где Луиза и мадам де Монтеспан получили совершенно одинаковые роли, дабы всем стало ясно, что обе на равных правах будут делить его ложе.

Это была шутка довольно дурного тона, однако двор веселился от души, чему немало способствовала и Мария, пребывая в полном неведении, она аплодировала гораздо громче, чем все прочие.

Людовик XIV в костюме пастушка исполнил изящный сольный номер, а затем приблизился к мадемуазель де Лавальер и, глядя ей прямо в глаза, с изумительной бесцеремонностью прочел стихотворение, написанное Бенсерадом специально для этого случая:

Вас не хочу гневить, но лишь предупреждаю,

Что прежних чувств к вам больше не питаю,

И на прощание открыто вам скажу я,

Что не свободен, ибо полюбил другую.

Повернувшись на каблуках, он покинул Луизу, раздавленную горем и стыдом. Угадывая иронические улыбки публики, несчастная продолжала танцевать до самого конца спектакля. Но едва только ей представилась возможность ускользнуть, она бросилась к себе, упала на постель и стала горько рыдать, как всегда делала в подобных обстоятельствах…

Любовные приключения не мешали королю заниматься своими прямыми обязанностями. В течение двух лет он от имени жены предъявлял претензии на наследство Филиппа IV, умершего в 1665 году. Испанский король оставил только одного сына от второго брака — четырехлетнего Карла II. Между тем Мария-Терезия родилась от первой жены: по законам же Нидерландов отцовское достояние принадлежало или отходило к отпрыскам первого союза. В силу этого Людовик XIV считал себя обязанным защищать права жены.

Испания, естественно, отказалась удовлетворить эти требования, поэтому король стал готовиться к войне, Пока Лувуа собирал войска, он заключил союз с немецкими князьями и уверился в том, что Англия будет соблюдать нейтралитет. Обеспечив себе дипломатическое прикрытие, он решил лично проинспектировать войска и, зная, как возбуждают дам маневры и парады, пригласил королеву с соответствующей свитой.

Был воздвигнут роскошный воинский лагерь. «Я увидела громадную равнину, на которой симметрично располагалось множество палаток, — пишет мадам Шатрье, состоявшая на службе при семействе Конде. — Шатер короля, в котором я побывала, имел три залы и одну спальную комнату с двумя кабинками, причем все они блистали золотом. На подушках китайского атласа восседали прекрасные амазонки: они могли бы скорее привлечь врагов, нежели нагнать на них страху. В этот эскадрон, возглавляемый Его величеством, входили Мадам, мадемуазель де Лавальер, мадам де Монтеспан, мадам де Ровр и принцесса д'Аркур. Дневную жару они пережидали в палатке, и туда же им подавался обед, о ели они отнюдь не по-походному, и сервировка была великолепной. По вечерам они катались на лошадях месте с его величеством: войска брали на караул, раздавались мушкетные выстрелы, никому не принявшие вреда» [49].

Впрочем, дамы интересовались не только военными приготовлениями. Они сплетничали и судачили. Король намекнул, что кое-кому будет оказана честь увидеть настоящее сражение, и им не терпелось узнать, кто же отправится на театр военных действий. Мадемуазель дe Лавальер или же мадам де Монтеспан?

Вскоре любопытство их было удовлетворено.

Обе женщины пребывали в сильной тревоге. Но если Луиза только вздыхала, запершись в своей комнате в ожидании решения повелителя, то Франсуаза-Атенаис воззвала к самым страшным силам, дабы устранить соперницу и привязать к себе короля.

В самом деле, благородная маркиза регулярно навещала некую Катрин Монвуазен (которую именовали попросту Вуазен [50]), чьи таланты ворожеи и колдуньи начал привлекать всеобщее внимание.

Это была маленькая брюнетка лет примерно тридцати, с самой заурядной внешностью, но с пугающим взором. Она обитала в лачуге, стоявшей на месте нынешней улицы Борегар, в квартале Бон-Нувель. При Юме находился сад, служивший ей кладбищем, ибо она, как говорили, «помогала малышам появиться на свет, но чаще — перейти в мир иной». В глубине она соорудила нечто вроде грота, где была устроена печь. Там она и занималась приготовлением своих адских снадобий, сжигая человеческие кости и вываривая жаб.

Вот эту достойную особу и навещала иногда Франсуаза, чтобы раздобыть приворотное зелье для обольщения Людовика [51]. В 1666 году она даже согласилась принять участие в черной мессе, которую отслужил в часовне замка Вильбуссен около Монлери аббат Гибур, погубивший душу священник, приятель Катрин Вуазен.

Закрыв лицо вуалью, она легла обнаженной на алтарь с зажженными свечами, и Гибур поставил ей на живот чашу, обернутую салфеткой. Литургическое действо было совершено по всем правилам — только по завершении его аббат прикоснулся губами не к алтарю, а к подрагивающему телу прекрасной маркизы [52].

Освящение завершилось ужасной сценой. В большинстве случаев подручные Вуазен довольствовались недоношенными младенцами, однако в эту ночь все было сделано по высшему разряду. Гибур зарезал живого ребенка: он его купил за одно экю, сказав несчастной матери, доведенной до отчаяния голодом, что намеревается отдать его женщине, у которой «соски болят от обилия молока» [53].

Прочитав нараспев символ веры, священник приступил к заклятию: