Я — легионер, или Восемь лет в европейском футболе - Шалимов Игорь (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
О нашей неудаче в Анконе меня в основном и принялись расспрашивать журналисты, едва я переступил порог Ла Скала. Но вскоре начался антракт, знаменитостей вокруг оказалось хоть отбавляй, репортеры рассредоточились по всему фойе, и я смог перевести дух. Пройдя в зрительный зал, я занял свое место и был готов приобщиться к прекрасному.
Честно говоря, я никогда не был ни любителем, ни тем более знатоком оперы. И единственный в моей жизни поход в Ла Скала не сделал меня таковым. Однако я получил поистине незабываемые впечатления. Трехчасовой концерт Паваротти я прослушал на едином дыхании. Голос великого певца увлек меня за собой, и я ни на секунду не заскучал, ни разу не посмотрел на часы, пытаясь понять, скоро ли конец. Такое со мной бывает крайне редко даже во время просмотра самого что ни на есть интересного и остросюжетного фильма.
Конечно, после концерта я не стал лучше разбираться в оперном искусстве и не буду делать вид, что смогу с первых нот назвать все знаменитые арии Паваротти, хотя некоторые из них все же способен узнать. Но, в конце концов, не эту задачу ставил я перед собой, отправляясь в Ла Скала. Я совершил путешествие в мир прекрасного, ненадолго приобщившись к нему пусть не на профессиональном, но на эмоциональном уровне, а ведь именно эту цель преследует настоящее искусство — проникнуть не в мозг, но в душу человека. Что ж. моей душой Паваротти в течение трех часов владел безраздельно — это я знаю точно. А критики и заядлые театралы пусть спорят о своем на им понятном языке.
Кстати, о критиках. Зрительный зал Ла Скала вызвал у меня прямые ассоциации с трибунами «Сан-Сиро». Дело в том, что в ходе концерта голос Паваротти дважды срывался на какое-то мгновение, причем во второй раз это заметил даже я. Честно говоря, на мой взгляд, это не такой уж большой грех: два малюсеньких скачка за три часа тяжелой и напряженной работы, — ведь можно только догадываться, каких усилий требует исполнение всех этих арий. Но публика, должно быть, всегда стремится к идеалу, и оба раза, стоило голосовым связкам Паваротти дрогнуть, по партеру проходил легкий шепоток. Галерка же отваживалась даже на свист.
Точь-в-точь как на стадионе: боковые трибуны, особенно их центральные сектора, занятые более обеспеченной и респектабельной публикой, как правило весьма спокойно реагируют на ошибки футболистов. Но за воротами, где собираются самые рьяные болельщики, редко встретишь снисходительное отношение к промахам игроков: настоящий тиффози всегда готов разразиться гневной тирадой в адрес своего кумира, давшего плохой пас или неудачно пробившего по воротам.
Так было в тот вечер и в Ла Скала: сливки общества, конечно, дали Паваротти понять, что его ошибки не прошли незамеченными, но сделали это вполне тактично и по окончании концерта наградили артиста заслуженными аплодисментами. Галерка же до конца так и не простила певца, и даже прощальный его поклон сопроводила нестойким, но все же весьма отчетливым свистом.
Такова природа человека, заставляющая его искать выход своим эмоциям и обрушивать их на других. Помню, играя в «Лугано», я отправился в Милан посмотреть первую игру «Интера» в чемпионате. С особым вниманием я следил за действиями своего друга Берти (в том матче он носил капитанскую повязку), недавно восстановившегося после травмы. Конечно, не только мне, но и многим болельщикам было интересно, насколько сумел Никола набрать форму.
Поначалу все шло нормально, он несколько раз получил мяч и хорошо им распорядился. Но потом — такое неминуемо бывает с каждым, это же футбол — ошибся с передачей. Тут неподалеку от меня вскочил какой-то человек и, размахивая руками, закричал: «Эй, Берти, как же ты уже надоел!»
Я страшно удивился и подумал: «Когда же он успел тебе надоесть. Это ведь первая игра сезона, и он совершил только первую ошибку!» Но в действиях болельщиков не всегда следует искать логику. Кто знает, что случилось с этим парнем перед походом на стадион: поспорил с начальником по работе, поругался с женой? Так или иначе, плохое настроение будет вымещено на футболистах. А может, как раз им, футболистам, удастся своей хорошей игрой это настроение поднять, и тогда верному болельщику сразу перестанет надоедать Берти и вообще никто не будет ему страшен в течение нескольких следующих дней — ни начальник, ни жена. Подумать только, сколько счастья и — жаль, конечно, но от этого никуда не деться — горя можем мы принести другим!
В сезоне 1992/93 радости своим болельщикам мы доставили значительно больше, чем огорчений. Правда, неудача в стартовом матче в Удине сразу же поставила нас в нелегкое положение догоняющих, поскольку принципиальный земляк-соперник «Милан» — чемпион и первый фаворит нового сезона, а значит, вдвойне наш главный конкурент — начал новую кампанию очередным мощным рывком, выиграв семь матчей кряду. Не все победы «россонери» (красно-черных) были одинаково уверенны: за вымученным выигрышем дома у «Фоджи» — 1:0 — последовал фейерверк голов в Пескаре, где уже к перерыву команды по четырежды добились успеха, а во втором тайме Ван Бастен, завершив свой хет-трик, поставил точку — 5:4. Потом две упорных встречи с «Аталантой» и «Сампдорией», закончившиеся с незначительным перевесом чемпиона, — и новый всплеск активности бомбардиров: во Флоренции разгромлена «Флорентина» — 7:3, а неделю спустя в Милане побежден «Лацио» — 5:3.
К восьмому туру, когда «Милан» понес первую потерю, сыграв на «Сан-Сиро» вничью с «Торино», мы отставали от него на пять очков. Одно из них было потеряно нами в домашнем матче с «Фиорентиной» (это было в четвертом туре, предшествовавшем поездке «Милана» во Флоренцию). В начале второго тайма мы пропустили гол от аргентинского форварда «Фиорентины» Габриэля Батистуты и всеми силами бросились отыгрываться. Времени оставалось все меньше, мы начали волноваться, спешить, и тут, за десять минут до финального свистка, мне удалось сравнять счет. Это был самый странный гол в моей карьере.
«Фиорентина», с первых минут сделавшая ставку на контратаки, была верна избранной тактике и ни на секунду не отказывалась от нее, обороняясь грамотно и большим числом. Преодолеть ее защитные порядки было очень непросто — наверное, пальцев одной руки хватит для того, чтобы сосчитать созданные нами за весь матч опасные моменты. И вот я получил мяч в середине поля и пошел вперед. Первый защитник встретил меня примерно в 25 метрах от ворот. Я сыграл в «стенку» со Скиллачи: отдал ему мяч, мгновенно открылся, забежав сопернику за спину, и тут же получил обратный пас в одно касание. Готовясь к приему мяча, я молниеносно оценивал ситуацию. До ворот метров двадцать, впереди вторая линия обороны, которую мне в одиночку не преодолеть; партнеры все закрыты, так что пас отдать некому. Похоже, единственным вариантом оставался удар по воротам, но с такого расстояния надо бить сильно, а значит, я должен был сперва обработать мяч, прокинуть его вперед, чтобы вторым касанием нанести удар подъемом. Но на это нет времени: сбоку приближается соперник, который не позволит замешкаться ни на долю секунды и сразу же накроет мой удар. Все эти мысли пронеслись в моем мозгу в считанные мгновения, и я понял, что у меня просто нет выхода.
То, что случилось потом, я не могу объяснить до сих пор. Откуда возникла идея с ходу пробить «щечкой»? Как можно решиться на подобный удар с такого расстояния? Скажу честно: не знаю. Однако я поступил именно так: без обработки, первым же касанием я послал мяч в сторону ворот. Естественно, такой удар не мог получиться сильным: мяч взмыл вверх и медленно, слишком медленно, как мне казалось, полетел в сторону ворот. И тут возникает второй вопрос: как после такого удара мяч оказался в «девятке»? Возможно, вратарь не видел момент удара или просто не верил в то, что в этой ситуации можно пробить, но, так или иначе, Алессандро Маннини запоздал с прыжком и не сумел помочь своей команде.
Сознание того, что я на секунду осчастливил восемьдесят тысяч болельщиков, вызвало в моей душе бурную радость, которая была безмерно усилена тем, что я никак не ожидал такого исхода и не мог понять, как же все это приключилось. И до сих пор не понимаю. Да, это действительно был самый странный гол в моей жизни.
