Обо всем по порядку. Репортаж о репортаже - Филатов Лев Иванович (читать книги без сокращений .txt) 📗
В том сезоне дела у «Спартака» стали налаживаться. Казалось бы, мне полагалось усердствовать с дневником. А я его забросил. В то время я работал в «Комсомольской правде» корреспондентом отдела учащейся молодежи, у меня начало кое-что получаться, ездил в командировки, писал «подвалы». И любительский футбольный дневничок стал мне казаться блажью, баловством. С какой стати журналисту, обязанному отвечать за свои слова на газетной странице, кропать на досуге никому не нужные заметки о футбольных матчах, позволяя себе безнаказанные вольности?! Уж если писать, так всерьез, для печати. А футбол состоял в разряде удовольствий, рабочей темой я его не представлял.
Я не излагаю историю послевоенного футбола, рассказываю то, что помнится, что производило впечатление.
Стадион не так уж часто смеется. На стадионах комедий не ставят, там в чести драмы, а то и трагедии. Но были случаи, когда стадион «Динамо» содрогался от смеха. Если не весь амфитеатр похохатывал, то значительная его часть, а другая, в силу болелыцицкой уязвленности, била себя по коленям в досаде и посылала к небу проклятия. Это происходило на матчах ЦСКА и «Динамо» с куйбышевскими «Крылышками». В 1947 году «Динамо» сыграло с «Крылышками» 1:1 и 0:1, в 1948 — 2:2 и 0:1. В 1949 году ЦДКА, у которого за сезон всего было пять поражений, два из них, по 0:1, потерпел от «Крылышек». Кстати говоря, именно тогда, по-моему, эту команду и стали называть нежно — «Крылышками». А она была десятой, не выше.
Сейчас уже не скажу, какие матчи из названных видел. Но зрелище было потешное: шла комедия под названием «Напрасные хлопоты». Защитники еще не были так хорошо воспитаны, как сейчас, когда им вменяется в обязанность аккуратно отдать мяч вперед или самим двинуться вместе с форвардами. Защитников ценили за «непроходимость», за умение выбить мяч из-под носа атакующих, выбить посильнее, подальше, хоть свечой, хоть на трибуны. «Крылышки» и выходили на матчи с ЦДКА и «Динамо», подрядившись не позволить себе забить, как на тяжелую работу. И мало-помалу, разогревшись, входили в артельный раж. Мяч отлетал от их ворот в разные стороны, казалось, он и сам удивлялся своим невероятным кривым полетам. Его возвращали, но короткой передышки хватало, чтобы защитники «Крылышек» хватанули воздуху и ретиво продолжали работу. Игрой это назвать едва ли было возможно. Играть пытались их знаменитые противники: комбинировали, подавали угловые, били штрафные и оказывались обманутыми всякий раз, когда мяч улетал то в поднебесье, то на беговую дорожку. Да и заметно сникали они, падали духом, оказавшись перед несуразной задачей — биться лбом об стенку.
Тех, кто без конца нападал и тем не менее проигрывал, мы чтим до сей поры — Бескова, Карцева, Трофимова, Соловьева, Блинкова, Николаева, Демина, Гринина, Г. Федотова, Боброва. Что ни имя — звезда. А тех, кто стоял стеной и выигрывал, вспоминают сейчас разве что куйбышевские старожилы. Вратари Виноградов и Головкин, Мурзин, Скорохов, Петухов, Поздняков, Ржевцев, Ширяев, Карпов, Зайцев, Бурмистров, Проворное, Новиков, Гулевский. Тогда их имена знали все московские болельщики, отдававшие должное их необоримой, былинноновгородской стойкости. Разница в классе была по меньшей мере двойная. Скажем, динамовцы в чемпионатах 1947 и 1948 годов забили 85 и 57 мячей, тогда как их обидчики «Крылышки» — 32 и 22, армейцы в 1949-м — 86, «Крылышки» — 40.
Как бы мы ни относились к варианту игры куйбышевцев, названному «волжской защепкой», он существовал, творил сенсации, позволял не слитком сильной команде состоять в высшей лиге. Тренировал тогда «Крылышки» А. Абрамов. Почему-то его имени нет в толстом справочнике «Всё о футболе». А ведь «защепки» известны ныне на берегах многих рек. Другое дело, что грубый след от «защепок» отзывается на игре, но ведь никуда не денешься: право слабого!
Тогда, мало что зная о тактических тенденциях (футбольная образованность пышно расцвела после чемпионата мира 1958 года, когда пошли мелькать по страницам прессы магические цифры 4—2—4), стадион «Динамо» чистосердечно потешался над тщетностью нервных усилий общепризнанных героев, пытавшихся без успеха проскочить под крыльями ходко вращавшегося ветряка у ворот куйбышевцев. Ветряк их отбрасывал. И это в самом деле выглядело смешно. И как было не сочувствовать «Крылышкам», дерзнувшим не согласиться со своей обреченностью! Отбиваясь, отмахиваясь, пуляя мяч куда подальше, они улучали момент, иногда один-единственный, когда их форварды удирали от защитников, тоже знаменитых как на подбор, и забивали гол. Нет, аудитория не обманывалась, понимала, что неспроста ЦДКА обыгрывал куйбышевцев в те же годы 7:0 и 5:1, «Динамо» — 5:0. Но тем заманчивее были матчи, в которых все шло наперекор разуму. Они, эти матчи, оставляли нас, болельщиков, с ощущением, что в футболе не все можно заранее рассчитывать и угадывать.
По тогдашним представлениям у команды ценилась продольная линия, «хребет», на которой все держалось: вратарь, центральный защитник, центрфорвард. Хомич — Семичастный — Бесков в «Динамо», Никаноров — Кочетков — Федотов в ЦДКА, Акимов— Гомес — Пономарев в «Торпедо». Эти три «хребта» считались крепчайшими. Английскую поговорку «Покажите мне ваших полузащитников, и я скажу, какова ваша команда» болельщики узнали позже.
Вратарь извечно был фигурой исключительной. Чувствую, что тут я задержусь, застряну и нарушу последовательность повествования.
Одним из самых захватывающих матчей, который мне довелось видеть на «востоке» был матч «Динамо»— «Спартак» 1 октября 1949 года. Мы с Ильей Шатуновским ловко улизнули из своей «Комсомолки» и были вознаграждены. Помню, когда кончилось, хотя и надо было торопиться со стадиона на улицу Правды, на вечернее дежурство, ноги не несли, еле дотащились, столько сил отдали болению. Матч многократно пересказан в литературе, и повторяться не стану. 5:4 — так выиграло в тот вечер «Динамо». «Спартак» трижды вел в счете, «Динамо» трижды сквитывало и два раза выходило вперед, последний раз за три минуты до конца и уже насовсем. Как бы ни пиршествовали в том матче нападающие (забили спартаковцы Сальников — 2, Симонян, Терентьев; динамовцы Конов, Трофимов, Савдунин — 2, Бесков), все решил вратарь Вальтер Саная. Он заменил Хомича после того, как тот пропустил четвертый мяч и «Спартак» повел 4:3. Было видно с трибун, что Хомич «поплыл», в шоке, движения стали неверными, и, промедли тренер Якушин с заменой, «Динамо» бы не сдобровать. Саная оборвал, пресек разгулявшихся спартаковцев, в воротах появился хозяин. Игра перевернулась — «Спартак» растерян. В распоряжении Саная были считанные минуты, но настолько он был тверд, что никто не сомневался: небывалое сражение выиграно им. Тогда такой оборот событий чудом мы не считали, знали, что вратарям дано одерживать победы.
Негоже, чтобы Алексей Петрович Хомич, герой динамовского турне по Великобритании 1945 года, мой добрый товарищ по работе в редакции «Футбола— Хоккея», где он состоял внештатным фотокорреспондентом, на этих страничках выглядел кругом виноватым. Да, угодил тогда под град Алексей Петрович, и голова у него пошла кругом. Он никогда не вспоминал о том матче. Для равновесия расскажу с его слов о другом.
Был Хомич отчислен из «Динамо» с официальной формулировкой «за потерю прыгучести», о чем говорил с возмущением до своих последних дней. Перешел в минский «Спартак», и этот незаметный клуб с Хомичем в воротах в 1954 году добыл третье призовое место. Настал черед встречи с московским «Динамо». Своему родному клубу майор Хомич оставался предан до конца, но его спортивная душа жаждала отмщения за оскорбительную «формулировку».
Вот его рассказ, который он повторял неоднократно. Слушая, я посмеивался: четверть века же прошло, а Алексей Петрович каждый раз горячился так, словно это было вчера.
— Играть нам с «Динамо» в Минске, и это был, как вы понимаете, мой матч. У них (динамовцев он называл «они», не иначе) состав будь здоров: Яшин, Крижевский, Борис Кузнецов, Володька Савдунин, Серега Сальников, Алик Мамедов, Генка Шабров, Ильин Володя — в общем, компания не нам чета, чемпионами они в тот год стали. Я к матчу готовился как никогда, в большом порядке был. И завелся, злость такая, что не расскажешь. В центре выстроились, а я незаметно так подхожу к ним, вроде бы как к старым товарищам. И говорю: «Вы меня знаете: я себя не берегу. Предупреждаю, кто выскочит, не пожалею. Смотрите!» Они мою историю с отчислением знают, чувствуют, что не шучу. Может, и по лицу увидели. В общем, игра пошла, они пару раз мне ударили издалека. На сближение не идут. Но надо весь матч отстоять, так я, как кто-нибудь из них ближе подойдет, напоминаю: «Ты меня знаешь! Смотри!» В тот день я не имел права пропустить, любой мяч тащил. Так никто из них и не обострил. А минчане один как-то там закатили. Ну и выиграли мы 1:0. Мне бы жизни не было, если бы они меня «расстреляли»...
