Гамаль Абдель Насер - Агарышев Анатолий Аркадьевич (книги бесплатно без TXT) 📗
— Важно, чтобы это был достаточно авторитетный при дворе человек, который бы смог заставить Фарука подписать отречение от престола, — пояснил он свое предложение.
Связаться с Али Махиром поручили одному из офицеров. Застав будущего премьера в ванной, он долго и витиевато, как любил Махир, выставлял одно за другим обвинения против короля, прежде чем престарелый политик понял, что за революция произошла в стране. Он обещал подумать…
Имя генерала Нагиба появилось на первых полосах газет всего мира. Днем он выехал в город. Его всюду приветствовали восторженные толпы каирцев. Но лишь немногие знали того, кто был подлинным вождем революции. Насер оставался в глазах подавляющего большинства египтян незаметным, скромным офицером.
«Я приказал, — писал впоследствии Насер, — не раскрывать никого, кроме генерала Нагиба. Я хотел, чтобы весь свет падал на него. Основная причина такого приказа состоит в том, что я боялся раскола в рядах „свободных офицеров“. Нам всем было по тридцать два — тридцать четыре года, за исключением Халида Мохиеддина, который был моложе. Все мы имели примерно равные звания. Я знал, что англичане и наши внутренние враги попытаются столкнуть нас друг с другом, если мы предоставим им такую возможность. Однако, зная это и сделав человека вроде Нагиба, который был старше нас, номинальным президентом, я полагал, что мы сохраним единство».
В стране была введена строгая цензура, которая внимательно следила за тем, чтобы имена членов Совета руководства революцией не просочились в печать.
Генералу Нагибу приписывали разработку плана восстания. В США была издана его биография. Когда через несколько недель после переворота одному известному английскому журналисту удалось встретиться и поговорить с Насером, журналист удивился.
— Он рассуждает как коммунист, — поделился англичанин своими впечатлениями с Хейкалом. — А не мог бы ты организовать мне встречу с Нагибом?
Насер мало интересовал иностранных журналистов.
Революция победила. Но ползли слухи о том, что король, отсиживающийся в Александрии, готовит контрреволюционный мятеж. Надо было действовать быстро. Насер отдал приказ двум бригадам направиться в Александрию. Одна из них двинулась по пустыне, другая через дельту Нила. На следующий же день пришло сообщение о том, что в пустыне захвачен и под охраной направлен в Каир генерал Сирри Амер.
Через несколько часов раздался телефонный звонок. «Свободные офицеры» сообщали, что вылетевший с Садатом Нагиб встречен в Александрии с ликованием. Однако кое-что настораживало. Никто в Александрии не знал толком, где король. Насер приказал немедленно навести справки. По некоторым сведениям король вел переговоры с англичанами и просил перебросить войска с канала.
Революционные войска добрались до Александрии на третьи сутки. Насер назначил Закарию Мохиеддина ответственным за операцию. Готовился документ, который Али Махир должен был передать королю. Тем временем в Совете руководства революцией обнаружились расхождения, связанные с дальнейшей судьбой короля. Салах Салим настаивал на смертной казни. Закария Мохиеддин колебался. Нагиб вообще не принимал участия в дискуссии. На следующее утро в Каир прилетел Гамаль Салим. Он тоже требовал смертной казни.
Пять членов Совета руководства революцией, находившиеся в Каире, собрались на совещание. Сначала выступил Гамаль Салим, затем Насер.
— Если казнить Фарука, народ растерзает завтра еще триста человек из его свиты. Это приведет к новой резне, и не будет возможности прекратить этот процесс, — говорил он.
После нескольких часов горячего спора большинство поддержало Насера.
С первого же дня после победы революции в нем проявились качества, которые потом не раз помогали ему удержаться на краю пропасти, — осторожность, умеренность, расчет. Проявив решительность и твердость в момент революционного выступления, Насер не хотел рисковать сейчас, когда уже революция победила.
В Александрию было направлено письмо:
«Необходимо как можно скорее избавиться от Фарука, чтобы заняться тем, что более важно, — ликвидацией в стране коррупции… Мы должны проложить путь новой эпохе, когда народ будет пользоваться своими суверенными правами. Справедливость — один из наших принципов. Мы не хотим предавать Фарука казни без суда. Но мы не можем держать его в заключении, пока происходит расследование, если не хотим рисковать революцией. Давайте избавимся от Фарука, отправив его в изгнание. История приговорит его к смерти».
Это решение было правильным. Оно исключало английское вмешательство. Насер, настоявший на принятии такого решения, проявил себя хорошим тактиком. Нагиб, расходившийся с Насером во многих вопросах и имевший основания относиться к нему впоследствии с предубеждением, тем не менее позднее писал: «Я никогда не чувствовал большего восхищения перед Абдель Насером, чем в тот момент».
А появление впоследствии Фарука в Европе, его кутежи и беспутная жизнь, о чем печать растрезвонила по всему свету, принесли египетской революции больше пользы, чем казнь, которой требовали некоторые из «свободных офицеров».
Вскоре в кабинете Насера снова раздался звонок из Александрии. «Свободные офицеры» докладывали, что оба дворца, Монтаза и Раас аль-Тин, захвачены повстанцами. Чтобы пресечь всякую возможность бегства Фарука, самолеты постоянно находятся в воздухе.
…Однажды во время охоты Фарук увидел подыхающего льва, ужаленного коброй. Венценосный художник-любитель сделал в своем блокноте несколько набросков: лев нападает на беззащитную обезьяну, кобра жалит льва, мангуст убивает кобру. По рисункам Фарука один из итальянских ваятелей создал скульптурную композицию. Фарук был достаточно проницателен: он заметил, что придворная жизнь напоминает этот беспощадный мир пустыни.
Совсем юношей Фарук приехал из Англии, где он учился, в Египет, чтобы занять трон после смерти своего отца — короля Фуада. Некоторые сулили молодому королю большое будущее. Но «надежда Египта» проявила себя только в одном: в собирательстве. Из Австрии и Бразилии ему присылали коробки с бабочками, у знаменитых нумизматов Парижа и Рима выменивались для него редкие монеты и почтовые марки.
Вскоре он женился на дочери крупного египетского феодала Зульфикара. Теперь к двум «Ф» (Фуад, Фарук), которыми он помечал личные вещи, прибавилось третье «Ф» (Фарида — так звали новую королеву). Потом появится и четвертое «Ф» (сын Фуад).
Юная королева оказалась женщиной с сильным характером. Вначале она оказывала большое влияние на податливого Фарука. Постепенно это стало королю в тягость. Зато преданный итальянец Болли всегда мог «устроить» не только партию вин столетней давности, но и завербовать в европейских странах целый табор голубоглазых блондинок. Фарук с головой ушел в «сладкую жизнь». Фарида потребовала развода.
Королю был нужен наследник. Однако доктора боялись, что поизносившееся здоровье помешает Фаруку обзавестись потомством. Все-таки он вновь женился. На этот раз королевой стала девушка из простонародья. Ее звали Нариман.
Но новая женитьба не изменила образ жизни короля. Болли превратился теперь в полновластного временщика…
Узнав о перевороте, Фарук впал в прострацию: то вдруг начинал надеяться на хороший исход, на чудо, то говорил, что его повесят. Отчаянно пытаясь спастись, он взывал и к англичанам, и к американцам. Фарук даже просил Кэффери прислать броненосец, однако посол убедил его в том, что бегство недостойно короля.
Когда Кэффери выходил из королевских апартаментов, во дворец Раас аль-Тин приехала группа «свободных офицеров».
Утром 26 июля военный атташе США предупредил «свободных офицеров», что Вашингтон настаивает на сохранении жизни королю и членам его семьи. Генерал Нагиб лично согласился гарантировать безопасность Фарука.
«Свободные офицеры» пообещали, что отречение произойдет «достойным образом». Они разрешили королю отплыть в Неаполь на его яхте «Махруса».
Но не все просьбы короля были удовлетворены. Насер отказался перевести на счет короля ценности, оставленные в Египте. Ему не разрешили взять с собой коллекцию монет и почтовых марок, которую «свободные офицеры» объявили народным достоянием. Яхта «Махруса», доставив короля в Неаполь, должна была вернуться в Египет.
