Морской фронт - Пантелеев Юрий Александрович (бесплатные полные книги txt) 📗
— Но позвольте, — спросил командующий, — где же нам взять эти тралы?
Выяснилось, что Морским научно-техническим комитетом давно разработаны отечественные электромагнитный и акустический тралы. Они уже прошли все испытания и получили самые высокие оценки.
— Сейчас оба трала еще более совершенствуются, — спокойно пояснил Киреев.
Эта справка поразила нас всех. Мы, оказывается, имеем хорошие тралы, но хотим сделать их еще лучше, а тем временем подрываются и тонут наши корабли, гибнут люди!
Командующий флотом затребовал через Москву хотя бы два экземпляра электромагнитных и акустических тралов. Через несколько дней в Таллин из научно-технического комитета пришел деревянный (антимагнитный) тральщик с электромагнитным тралом. Мы пустили его в самую минную гущу. Работал он отлично. Новейшие магнитные мины взрывались далеко за его кормой. Вскоре пришел второй такой же корабль. Больше электромагнитных тральщиков пока не было.
Эх, если бы такие деревянные суденышки мы получили до войны! Они сохранили бы десятки кораблей и сотни человеческих жизней!
Мы в штабе прекрасно понимали, что противник постарается широко использовать Ирбенский пролив для своих морских перевозок. Вот почему мы минировали пролив, высылали сюда дозоры подводных лодок, держали в Моонзунде эсминцы, на пристани Мынту — торпедные катера, а на аэродроме Кагул острова Эзель — эскадрилью бомбардировочной авиации. Береговая 180-миллиметровая батарея на полуострове Сворбе тоже была нацелена на пролив. Самолеты 73-го авиаполка вели непрерывную разведку района.
Я не раз присутствовал при разговорах по телефону командующего флотом с комендантом островного района Елисеевым.
— Алексей Борисович, — спрашивал комфлот, — как дела в Ирбене?
Генерал неизменно отвечал:
— Все в порядке, разведка летала, противника не обнаружила. Наблюдатели нашей батареи тоже в оба следят за проливом.
— Еще раз проверьте готовность торпедных катеров и авиации. Не прозевайте конвой!
Через несколько минут подобный разговор происходил по телефону с новым командующим авиацией флота генералом М. И. Самохиным. Тот обычно отвечал:
— Не прозеваем. Ударим!
И надо же было такому случиться! 11 и 12 июля оперативная воздушная разведка в море не велась, так как весь 73-й авиаполк выполнял боевые задания на сухопутном фронте. Недаром говорит пословица: «Где тонко, там и рвется».
12 июля командир нашей тяжелой батареи на полуострове Сворбе капитан Стебель вдруг донес, что его обстреляли три фашистских эсминца.
— Стреляли фашисты плохо, было много недолетов.
Конечно, артиллерия среднего калибра эсминцев никакого урона башенной батарее принести не могла. Это все равно что слону комариные укусы. Но сам факт наглой вражеской вылазки заставлял призадуматься.
Позвонили генералу Елисееву. Нового он ничего не добавил. Появились эсминцы, постреляли и скрылись из виду.
Во второй половине дня с аэродрома Кагул вылетел на разведку пролива наш истребитель. Как уже говорилось, другими самолетами мы в тот день не располагали. Каждые десять минут звоню дежурному по связи и спрашиваю: нет ли донесений от разведчика? Нет, пока ничего не слышно… Смотрим на карту Рижского залива, будто она может что-то рассказать…
Перед самым ужином прибежал дежурный офицер по связи.
— В Ирбене большой конвой!
Вместе с командующим читаем донесение. В 15 часов 35 минут истребитель обнаружил сорок два судна под охраной восьми эсминцев, трех сторожевых кораблей и большого числа торпедных и сторожевых катеров. Дежурное подразделение бомбардировщиков вылетело на бомбежку. Батарея полуострова Сворбе ведет огонь…
Выясняем, какими силами можно нанести решительный удар по вражескому конвою. Торпедные катера на острове Эзель к выходу оказались не готовы. Пять эсминцев в Моонзунде после похода в Ирбенский пролив принимают топливо с барж и танкера и смогут выйти в море лишь в полночь. Командир отряда легких сил контр-адмирал Дрозд, находившийся в Таллине, настоятельно просит командующего флотом разрешить немедленно выйти в Моонзунд с двумя эсминцами — «Стерегущий» и «Сердитый».
Комфлот дает «добро», и оба эсминца на всех парах уходят в море. В. П. Дрозд связывается по радио со всеми своими кораблями и приказывает им в 3 часа 30 минут быть у Кюрессаре. Мы в штабе следим за развертыванием событий. Кое над чем приходится задуматься. Противник обнаружен в 15.35, мы в штабе узнали об этом через два часа, а эсминцы из Моонзунда выйдут лишь в 4 часа утра, другими словами, через десять часов после обнаружения конвоя… Вот что значит не иметь систематической разведки, обеспеченной стоянки флота, хорошо организованного снабжения. Да и связь сегодня работала не очень четко.
Командующий флотом приказывает немедленно нанести по конвою удар с воздуха всеми возможными силами. Двадцать четыре бомбардировщика взлетели с аэродрома и взяли курс в море.
В 20.00 получили донесение от подводной лодки «С-102»: у мыса Колкасрагс обнаружен большой конвой. Вражеские корабли идут под самым берегом по мелким местам.
Следя за тем, как оператор капитан-лейтенант Овечкин наносит место конвоя на карту, начальник оперативного отдела Пилиповский медленно произнес с досадой:
— Мыс Колкасрагс — это конец пролива…
И я сразу понял мысль Григория Ефимовича: противник уже прошел пролив, до Риги ему осталось всего шестьдесят миль (миля — 1,852 километра), шесть-семь часов ходу…
Почему так быстро движутся часовые стрелки? Никогда так быстро не бежало время.
Комфлот то и дело звонит командующему ВВС:
— Самохин, что слышно?
— Пока ничего. Ищут.
— Куда же девался конвой?
Наконец оно пришло — долгожданное донесение от летчиков. Но такое, какого мы меньше всего ожидали. Наши самолеты не нашли противника, бомбы сбросили по запасным целям…
Ахать и охать нет времени. Командующий приказывает немедленно искать конвой и организовать повторный удар, теперь не только силами авиации, но и эсминцев и торпедных катеров. Полетели указания в море контр-адмиралу Дрозду, генералу Елисееву на Эзель и генералу Самохину на его КП.
Во втором часу ночи вылетел на разведку еще один истребитель. Командующий и все мы не отходили от карты. Ждали вестей от Елисеева. Почему молчит разведчик? Ведь дорога каждая минута!
В дверях появился начальник разведки Фрумкин. Подхожу и тихо спрашиваю его:
— Как дела под Марьяма?
Вижу, майор устал, весь в пыли.
— Пока плохо. Фашисты опять жмут…
Нас перебивает дежурный по связи. В руках у него телеграфная лента. Комфлот берет ее и громко читает донесение генерала Елисеева: «Обнаружен конвой у мыса Мерсрагс. Четыре катера вышли в атаку».
— Сколько миль от этого мыса до Риги? — спрашивает командующий дежурного оператора.
— Тридцать.
Все мысленно прикидывают: успеет ли конвой укрыться в Риге раньше, чем будет атакован нашими силами?
А тут время будто споткнулось и потянулось медленно-медленно. Торпедные катера в море. В воздухе — бомбардировочная авиация. Ждем результатов, а их все нет. Наконец звонок с острова Эзель. Отряд торпедных катеров под командованием старшего лейтенанта Владимира Гуманенко (впоследствии капитан 1 ранга, Герой Советского Союза) два часа искал противника. Все же нашел его и в 4 часа утра, несмотря на сильное охранение конвоя; предпринял дерзкую атаку с малых дистанций. Катера получили прямые попадания снарядов, но благополучно вернулись в базу. Гуманенко доложил о потоплении в районе мыса Мерсрагс двух немецких транспортов. После ухода катеров начались атаки конвоя нашей бомбардировочной авиацией. Летчики наблюдали прямые попадания бомб и гибель транспорта и тральщиков. Удары наносились группами по пять — девять самолетов. Всего было сделано более семидесяти самолето-вылетов. Атаки не прекращались, пока конвой не втянулся в Западную Двину…
А еще было бы лучше для торпедных катеров, если бы авиация ударила непосредственно перед их атакой и тем самым снизила ход конвоя. Это значительно облегчило бы атаку катерников, но, увы, этого сделать не удалось…
