Смерть, любовь и мужчины Елены Майоровой - Радько Наталья Ефимовна (читать книги бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
Спекталь пытаются сохранить. Но через полтора года после смерти Майоровой неожиданно умер ее партнер — Сергей Шкаликов, 35 лет от роду. Его нашли мертвым в собственной квартире. «Тойбеле и ее демона» сняли с репертуара.
Что-то страшное происходило во время работы над сериалом «На ножах» по Лескову. Для фильма изготовили пять крестов. Какое-то время они хранились в подвале загородного дома режиссера Александра Орлова. Один из рабочих, делавших эти кресты, умер во время съемок. Скончался оператор. Вскоре умер второй оператор. Затем художник картины и художник-гример. Погибла в огне Елена Майорова.
Журналистка Ирина Горохова взяла интервью у Александра Орлова:
«— Как чувствовали себя лично вы, Алексадр Сергеевич, на съемочной площадке?
— Очень плохо. Постоянно болело сердце. Сам я в то время потерял тещу… Фильм надо было снять очень быстро. Но процесс постоянно приостанавливался — мы чувствовали незримое присутствие автора романа «На ножах». Он окружал нас такими загадками, на которые мы не могли дать ответа. Другими словами, Лесков навязывал нам свои правила игры. Некоторые актеры откровенно боялись играть. Например, Елену Майорову пугала роль Глафиры. Я посоветовал ей сходить в церковь — покаяться, попросить прощения. И поставить свечку. Все равно работа такая — никуда не деться. Может быть, не послушала?
— И все-таки, Александр Сергеевич, если вернуться к крестам. Есть ли роковая связь между ними и трагедиями, сопровождавшими съемки сериала «На ножах»?
— Если вы помните, помимо крестов в картине фигурирует гроб. Актер Горбачев спокойно лег в него и довольно долго в нем лежал. Слава богу, обошлось без последствий. Моя супруга — актриса Алла Будницкая играла Екатерину Астафьевну. Вроде пронесло… А вот замечательный актер Алексей Иванович Миронов, сыгравший Сила, недавно ушел от нас. Как сказал один из персонажей фильма, могилы все ширятся».
«Комсомолка» опубликовала интервью заместителя гендиректора Первого канала Олега Вольнова. Он говорит о документальном кино. И в частности — о работе над одним фильмом. «Была такая актриса — Елена Майорова, которая покончила с собой страшным образом — сгорела заживо. Ее муж после ее смерти ровно за девять месяцев тоже сгорел от рака. Но все эти девять месяцев он писал дневники, обращенные к ней. Потрясающая, пронзительная история. Мы взялись ее сделать, и делаем уже два года — доделать не можем. Первый режиссер, который начал делать фильм, ушел в запой, не просто на три дня, а на несколько месяцев выпал из жизни. Второй режиссер заболел. Третий, только получив пленки, попал в страшную автоаварию и с переломами угодил в больницу. И уже, когда фильм был практически готов, мы попросили доснять реконструкцию последнего акта драмы жизни Елены Майоровой. Женщина-каскадер попала в больницу с ожогами. Я не верю в мистику, но когда начинаешь перечислять все эти вещи, чувствуется какая-то странность».
Если речь идет о фильме «Последняя весна», то в целом оценить работу как удачную, конечно, невозможно. Беспорядочно слепленные отрывки разных интервью, нет ни общей мысли, ни настроения, на котором должен держаться такой фильм, нет логичной нити размышлений, которая могла бы привести хоть к какому-то разумному выводу. Но, главное, это невероятные для документалистики «ляпы». Например, идет текст о первом муже Майоровой, называют его фамилию, а в кадре — крупно снимок актера Игоря Нефедова, покончившего жизнь самоубийством за три года до Лены. Действительно, складывается впечатление, что все это делалось разными людьми, под влиянием прискорбных обстоятельств, возможно, страхов и, похоже, по какому-то заказу в смысле вывода о том, что все было прекрасно, кроме нечаянной смерти. Этот вывод просто наклеен на фильм, как ярлык. Но есть в неудачном фильме потрясающий эффект, который, конечно, невозможно объяснить. Живые, в том числе известные и очень умные люди говорят яркие, запоминающиеся вещи, а кадры с Леной Майоровой — из фильмов, видео — не уходят на второй, спокойный план, как это бывает в картинах об умерших актерах, а доминируют. Светятся. Она ни кого не похожа. То очень красивая, то развеселая и лихая, то бледная, усталая, подавленная, почти болезненно худая, со страдальческими глазами… Она есть в большей степени, чем живые. То ли это одно из чудес кинематографа, то ли это роковое поле Елены Майоровой. Владимир Хотиненко сказал о ней: «За последние 25 лет у нас не было актрисы с таким ярким стихийным дарованием»; Кама Гинкас: «Странное сияние, беззащитный детский эротизм делали ее красавицей»; Александр Митта: «Ее работа — это было чистое горение».
Пламя завораживает взгляд. Лена Майорова всегда и для всех будет пламенем.
Совпадения бывают трагическими, они бывают слишком похожи на череду неслучайных событий. То есть рок. Просто по эту сторону горизонта такие загадки не разгадываются. Семь крестов заказали для фильма «На ножах» — семь жизней оборвались во время и после съемок.
В 39 лет погибли Елена Майорова, Изольда Извицкая, Евгений Дворжецкий, умер Олег Даль. Сергею Бодрову-младшему, погибшему столь страшной смертью, было всего 31, Евгению Урбанскому — 33. Владимиру Высоцкому было 42, Андрею Миронову — 46, Василию Шукшину — 45.
Недавно ученые опубликовали результаты новых исследований. Пика жизнеспособности люди достигают именно к 39 годам. Этому способствует уровень миелина в головном мозгу. Больно даже думать о смерти на пике жизнеспособности. А как ей было умирать в огне? Когда этот самый миелин приказывает: живи! А мозг твердит: «Ты артистка». — «Я артистка», — ответила она.
Можно говорить о мистической природе театра и кино, о мистическом воздействии драматургии, об авторах, пером которых подчас водит судьба, но вряд ли это приведет к четкому результату. Совершенно ясно одно: опасная профессия, опасный возраст, опасные времена, опасная страна. Не для всех, конечно, а для тех, у кого красивая, тонкая кожа.
Татьяна Догилева вспоминает пример невероятного чутья Елены. Что-то типа прозрений ясновидящей. «Помню, мы возвращались из Греции — играли «Орестею» в древнем амфитеатре, были эмоционально оглушены и абсолютно счастливы, потому что хорошо сыграли. Сидели в автобусе, болтали, хохотали, и вдруг она отворачивается к окну и молчит. Мрачнеет, на все вопросы не отвечает. Я ее тормошу: «Лен, что с тобой?» А она мне: «Что-то случилось дома». Я говорю: «Да перестань, так часто бывает, это нервы». — «Нет, не ерунда». Из гостиницы звонит домой — точно, у Шерстюка отбирают мастерскую… Он впал тогда в полнейшее отчаяние, в какую-то детскую беспомощность, и из этой беспомощности его выводила Лена, она стала бороться, подключила все свои связи и заодно кричала на него, чтобы привести в чувство: «Ничего, даже если отнимут, не помрешь, у нас большая комната, будешь работать здесь». Но мастерскую удалось отстоять».
Одна знакомая Майоровой рассказала о том, что они мимолетно встретились с Леной недели за две до 23 августа. Поболтали. Расставаясь, знакомая спросила: когда увидимся? Лена серьезно ответила: «На моих похоронах». Знакомой это показалось мрачной шуткой.
(УКРАДЕННАЯ КНИГА)
30 сентября.
«Любимая, слушаю ноктюрны Шопена и смотрю на фотографию: ты держишь в правой руке два белых гриба, на пальцах обручальное колечко, в левой — подосиновики. За твоей спиной наша летняя кухня, нежная и зеленая тень, солнце на диком винограде, грибах, плечах и волосах, ты без всякой косметики, такая простая и необыкновенно любишь жизнь, которой тебе осталось немногим более месяца. Не знаю, сколько точно, но на этой же пленке день рождения Светы, а было оно 25 июля, какая же ты была красивая в стальном костюме! Кстати, часто на последних фотографиях ты сбоку или едва в кадре и так печально и таинственно заглядываешь в мои глаза. Что же ты такое знала, если так любила жизнь?
Прости меня, я никого не видел чувственней и духовнее тебя. И красивей. Представляешь, что я написал? А хочешь совсем омерзительное? Таковое даже я, наверное, не говорил тебе. За пятьсот лет у художника не было такой жены…
