Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. - Каменецкий Евгений
Наутро наша часть получила приказ наступать. Все было приведено в боевую готовность. Тридцатиминутная артиллерийская подготовка — и полк, поддерживая огнем и гусеницами стрелковые подразделения, устремился на позиции гитлеровцев. Сопротивление врага было сломлено. Достигнув передовых рубежей врага, танкисты неудержимо продолжали двигаться вперед. К вечеру операция была успешно завершена: наши войска овладели Веной.
Но в этом бою геройски погиб гвардии лейтенант Александр Пажетнов. Мы со всеми армейскими почестями похоронили нашего славного боевого друга на австрийской земле. А скрипку долго берегли члены его экипажа.
Закончилась война. Разъезжаясь по домам, танкисты передали скрипку любимого командира мне. Ныне она, как одна из ценных реликвий, как память о боевом друге-однополчанине, хранится в музее боевой славы нашего прославленного Сегедского Краснознаменного орденов Александра Суворова и Александра Невского танкового полка, созданном в средней школе номер 36 города Саранска.
Михаил Петров. Друзьям
МАРШАЛ ПОБЕДЫ
Наверно, у каждого солдата на фронте был особо почитаемый им, любимый командир; и почти у каждого командира среди подчиненных ему бойцов непременно были такие, которых он особенно высоко ценил и любил. Иногда об этом говорилось вслух («За нашего ротного жизнь отдам»), гораздо чаще — не обнаруживалось, до поры до времени, никак и ничем.
Но был человек, авторитет и слава которого в войсках (и в народе) к концу войны вознеслась столь высоко, что с этой всеобщей признательностью не мог сравниться ни один воин мира. В таком блеске славы и благодарной всенародной любви пришел к Победе Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков.
Сам он почестей не любил, а когда речь заходила об особо трудной роли полководца, не раз подчеркивал, что война одинаково для всех тяжела — для бойца и командира, рядового и командующего фронтом. Жуков имел моральное право это утверждать, ибо сам прошел многотрудный путь от солдата до маршала, и потому еще, что сам в высшей степени обладал такими солдатскими доблестями, как личная храбрость, презрение к смерти, неукротимая воля к победе. Он не кичился ни данной ему властью, ни высоким чином своим. Лишь одним, по собственному признанию, был счастлив — «что родился русским человеком, и разделил со своим народом в минувшей войне горечь многих потерь и счастье Победы».
Из громадного количества воспоминаний о Жукове мы выбираем очень немногое.
Первое слово — ему самому.
Четверть века назад, в канун 25-летия Великой Победы, с Георгием Константиновичем встретился известный публицист Василий Песков. С некоторыми сокращениями публикуется их беседа.
Георгий Жуков. Великий подвиг народа
Вопрос. Георгий Константинович, прошло двадцать пять лет со дня окончания войны с фашизмом. Что бы Вы сказали о значении нашей Победы молодым людям сегодня?
ЖУКОВ. Чтобы понять значение нашей Победы, надо хорошо представлять, что нам угрожало. А под угрозу было поставлено все: земля, на которой мы живем, — фашисты ее хотели отнять; наш общественный строй — для фашистов он был главным препятствием к достижению мирового господства; поставлено под угрозу было существование народов нашей страны. По плану фашистов население занятых территорий подлежало уничтожению или превращению в рабочую силу нацистской империи.
Мы схватились с фашизмом, когда почти вся Европа была им повержена. Мы оставались для многих людей и наций последней надеждой. Мир затаил дыхание в 1941 году: выстоим мы или фашисты и тут возьмут верх? Для нас самих эта схватка была величайшим испытанием. Проверялись жизнеспособность нашей социальной системы, нашей коммунистической морали, сила нашей экономики, единство наций, словом, все, что построено было после 1917 года.
Мы победили. Армия наша не только смела захватчиков со своей земли, но и освободила от фашизма Европу. Колоссально вырос в мире авторитет нашего государства. У миллионов людей на земле укрепилась вера в социалистический строй. Вот что значила наша Победа.
Вопрос. Георгий Константинович, всякий раз, вспоминая войну, мы неизбежно возвращаемся к ее началу. Вы были начальником Генерального штаба. Что Вы знали о приближении войны? Каким для Вас было утро 22 июня?
ЖУКОВ. О подготовке Германии к войне с нами в середине июня скопилось довольно много сведений. Разумеется, обо всем этом докладывалось Сталину, но он относился к этим сведениям с преувеличенной осторожностью.
21 июня мне позвонили из Киевского округа: «К пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель. Он утверждает, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления и что война начнется утром 22 июня». Мы с маршалом С. К. Тимошенко и генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным немедленно поехали к Сталину с целью убедить его в необходимости приведения войск в боевую готовность. Он был озабочен.
— А может, перебежчика нам подбросили, чтобы спровоцировать столкновение?..
Приказ о приведении армии в боевую готовность был передан войскам в ночь на 22 июня. Работникам Генштаба и Наркомата Обороны в эту ночь было приказано оставаться на своих местах. Все время шли непрерывные переговоры по телефону с командующими округов. В 12 часов ночи из Киевского округа сообщили, что в наших частях появился еще один немецкий солдат. Он переплыл речку и сообщил: «В четыре часа немецкие войска перейдут в наступление…»
В 3 часа 17 минут позвонил командующий Черноморским флотом: «Со стороны моря подходит большое количество неизвестных самолетов…»
Война… Я немедленно позвонил Сталину, доложил обстановку и попросил разрешения начать ответные боевые действия. Он долго не отвечал. Наконец сказал: «Приезжайте в Кремль…»
В 4 часа 30 минут мы с Тимошенко вошли в кабинет Сталина. Там уже были все члены Политбюро. Сталин, бледный, сидел за столом, с нераскуренной трубкой. Он сказал: «Надо позвонить в германское посольство…» В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения…
