А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. Том 1 - Павлищева О. С. (смотреть онлайн бесплатно книга txt) 📗

Недаром ты ко мне воззвал

Из глубины глухой темницы... —

начал Пушкин и внезапно оборвал послание. Затем он пишет второй вариант: «Не тем горжусь я, мой певец...», с размышлениями о подлинном призвании поэта; и этот набросок остается незавершенным. И наконец, Пушкин пишет еще один вариант послания: «Ты прав, мой друг, напрасно я презрел...» Это третье и тоже незаконченное послание — предтеча «Сеятеля» и «Так море, древний душегубец» — наиболее пессимистических стихотворений Пушкина.

Везде ярем, секира иль венец,

Везде злодей иль малодушный,

<А человек везде тиран иль льстец,>

Иль предрассудков раб послушный.

(Об этом см.: М. А. Цявловский. Стихотворения Пушкина, обращенные к В. Ф. Раевскому. —П.Врем., т. 6,1941, с. 41-50; И.Медведева. Пушкинская элегия 1820-х годов и «Демон». — Там же, с. 55-56).

На стихах Пушкина — отсвет поражения национально-освободительных движений в Европе, разгрома гнезда кишиневских вольнодумцев и других тревожных явлений, безошибочно говоривших о том, что реакция восторжествовала в России и за ее пределами. Но посылать строки, полные разочарования и безнадежности, томившемуся в крепости Раевскому было бы предприятием жестоким. А иначе писать в те мрачные дни Пушкин не мог! Послание В. Ф. Раевскому осталось в черновиках поэта; «первый декабрист» так и не узнал, что Пушкин писал ему ответ.

В 1841 г. В. Ф. Раевский приступил к своим воспоминаниям; в первой главе этих мемуаров, которая печатается под условным редакторским заголовком: «Мой арест», возникает живой и стремительный Пушкин, прибежавший предупредить друга о грозящем ему аресте. Пушкин понимал, что предстоит долгая разлука, и хотел обнять Раевского; «ты не гречанка», — хладнокровно ответствовал тот. Поединок мыслей завершился поединком характеров: перед нами два образа — пылкого Пушкина и невозмутимого спартанца Раевского. Рукопись «Вечера в Кишиневе» была захвачена при аресте В. Ф. Раевского в феврале 1822 г. Исчерканные листы, местами едва поддающиеся прочтению, оказались перепутанными и подшиты к следственному делу в обратном порядке, чем и объясняется, вероятно, выпадение этого произведения из поля зрения биографов «первого декабриста». Текст «Вечера в Кишиневе», воспроизводимый в его последней редакции, «свидетельствует о тягчайших «муках слова», испытанных В. Ф. Раевским в процессе работы над необычной для него (да и для большинства литераторов начала 20-х годов) формой литературно-бытового фельетона» (ЛН, т. 16-18, с. 664). Датируется началом 1822 г.

³⁷²

 ВЕЧЕР В КИШИНЕВЕ. (Стр. 359). ЛН, т. 16-18, 1934, с. 660-662.

³⁷³

 «Наполеон на Эльбе» впервые был опубликован в «Сыне отечества» в 1815 г. (с подписью: 1... 14-17), перепечатан с подписью: Ал. Пушкин — в «Собрании образцовых русских сочинений и переводов в стихах», ч. V. СПб., 1816, с. 264-267, а затем во втором издании этого «Собрания...», вышедшего в свет осенью 1821 г. и попавшего, по-видимому, в руки В. Ф. Раевского в самом начале 1822 г.

³⁷⁴

 МОЙ АРЕСТ. (Стр. 362). Далее приводятся примечания самого В. Ф. Раевского (ЛН, т. 60, кн. 1, 1956, с. 75-82).

³⁷⁵

 Пушкин в юношестве своем за «Оду к свободе» сослан был в г. Кишинев на службу и отдан на руки наместнику Бессарабской области, генерал-лейтенанту Инзову. Он искал сближения со мною и вскоре был в самых искренних, дружеских отношениях.

³⁷⁶

 Происхождение или рождение генерала Инзова есть тайна {И. Н. Инзов считался современниками сыном Павла I. Сводку материалов об Инзове см.: Письма, т. I, с. 209-210.}. В пеленках он привезен был в дом князя Трубецкого и сдан для воспитания, где пробыл до 16-летнего возраста. 16-ти лет отдан на службу к князю Репнину, откуда начинается его служебное и жизненное поприще. Он был всегда самый добросовестный человек, мягкосердый и целомудренный до старости. По доброте его души мы всегда его называли: Инзушко.

³⁷⁷

 После разбития корпуса князя Ипсилантия, сброд, составлявший его ополчение, перешел на нашу сторону. В том числе и арнауты — шайки знаменитых разбойников Иоргаки и Дмитраки. У этих арнаутов, или албанцев, разбой есть ремесло. Они чрезвычайно храбры, сильны и честны. Я имел одного при себе. Он с жаром, почти со слезами, просил у меня позволения «Сабанеева резай!», то есть зарезать Сабанеева, когда меня арестовали.

³⁷⁸

 Иван Петрович Липранди. Подполковник. Переведен против воли из свиты его величества по квартирмейстерской части в Камчатский пехотный полк за то, что он подал прошение о переводе из свиты в Смоленский драгунский полк, которым командовал граф Ностиц, и Павел Петрович перешел из лейб-гренадерского полка в 32-й Егерский полк майором, потом флигель-адъютант за Варшавский штурм, и ныне генерал от инфантерии и корпусный начальник.

³⁷⁹

 Говорят, известная г-жа Норман предсказала штабс-капитану Каховскому что он будет повешен.

³⁸⁰

 Генерал Орлов, Михаил Федорович, командир 16-й дивизии, член Общества Союза Общественного Благоденствия. Впоследствии был в крепости и отставлен от службы. Брат его Алексей Федорович молил государя за него и все обвинения приписывал мне, будто бы от излишней доверчивости его ко мне.

³⁸¹

 Тогда Общество не имело еще цели истребить существующую или царствующую династию. Приготовление к конституции, распространение света или просвещения и правил чистейшей добродетели — было основанием установления этого Общества. Исполнение еще в отдалении, когда умы будут готовы, о чем сказано особо.

³⁸²

 Прописи есть совершенный вымысел или Сабанеева, или юнкера Сущева, а эти мечтательные прописи играют важную роль в моем обвинении.

³⁸³

 Презренное подлое существо, которое было орудием Сабанеева для составления на меня обвинения. Тварь, которую я избавил от строгого судебного приговора и помогал деньгами из сожаления к его бедности.

³⁸⁴

 Генерал Сабанеев зазвал на ночь к себе жену доктора Шиповского и не отпустил ее обратно к мужу, которого перевел в другой корпус, а потом публично женился, тогда как она не имела развода с первым мужем. Вот как существуют в России церковные и гражданские законы для людей высокопоставленных.

³⁸⁵

 В квартире моей был шкаф с книгами, более 200 экземпляров французских и русских. На верхней полке стояла Зеленая книга — Статут Общества Союза Общественного Благоденствия и в ней четыре расписки принятых Охотниковым членов и маленькая брошюра: «Воззвание к сынам севера». Радич спросил у Липранди, брать ли книги? Липранди отвечал, что не книги, а бумаги нужны. Как скоро они ушли, я обе эти книги сжег и тогда был совершенно покоен.