Сталин. На вершине власти - Емельянов Юрий Васильевич (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Постановления по вопросам культуры превратились в основополагающие политические документы, которые обсуждались всюду на партийных собраниях и постоянно комментировались в средствах массовой информации. При этом осудить творчество Ахматовой, Шостаковича, Прокофьева, Хачатуряна спешили люди, никогда в жизни не читавшие стихов упомянутой поэтессы и не слышавшие музыкальных произведений этих композиторов. Упрощенные оценки, резкие обвинения в идейно-политическом отступничестве, обидные ярлыки и оскорбительные выпады в адрес видных писателей, композиторов, кинематографистов, которые пестрели в докладе А.А.Жданова 1946 года, текстах постановлений ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», фильме «Большая жизнь», опере «Великая дружба», «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению», постоянно использовались в печати для атак на этих деятелей культуры.
Некоторые критики спешили атаковать и тех, кто не был упомянут в этих постановлениях, но в ком видели последователей аналогичных воззрений. Однако зачастую Сталин сдерживал таких ретивых исполнителей идеологической кампании. Так, критике с подобных позиций был подвергнут роман И. Г. Эренбурга «Буря». Однако критическая атака была прекращена, как только писатель огласил телеграмму, полученную им от Сталина: «Поздравляю хорошим романом точка Сталин». Позже по личному настоянию Сталину за этот роман Илья Эренбург был награжден Сталинской премией первой степени. Были прекращены нападки на «либеральную концовку» пьесы К. Симонова «Чужая тень», в которой «пресмыкавшийся перед заграницей» ученый Трубников был оставлен на работе решением правительства, как только узнали, что эту концовку предложил Сталин вместо прежде написанного финала, в котором «низкопоклонствовавшего» перед иностранцами Трубникова снимали с работы.
Сталин осаживал и тех, кто атаковал писателей за их «беспартийность». К. Симонов вспоминал, как на заседании Комитета по Сталинским премиям Сталин, защитил от нападок Б. Лавренева, которого критиковали зато, что он – беспартийный. «Правильно ли его критикуют? Неправильно, – заявил Сталин. – Все время используют цитату: «Долой литераторов беспартийных». А смысла ее не понимают… Мы, когда были в оппозиции, выступали против беспартийности, объявляли войну беспартийности, создавая свой лагерь. А придя к власти, мы уже отвечаем за все общество, за блок коммунистов и беспартийных… Мы, когда были в оппозиции, были против преувеличения роли национальной культуры… А сейчас мы за национальную культуру».
Сдерживал Сталин и критиков, сурово осуждавших малейшие отступления от героизации и идеализации советского человека. К. Симонов вспоминал, как на заседании комитета по Сталинским премиям Сталин стал защищать популярный в ту пору роман А. Коптяевой, в котором жена уходит от «положительного» мужа: «Вот тут нам говорят, что в романе неверные отношения между Иваном Ивановичем и его женой. Но ведь что получается там у нее в романе? Получается так, как бывает в жизни. Он большой человек, у него своя большая работа. Он ей говорит: «Мне некогда». Он относится к ней не как к человеку и товарищу, а только как к украшению в жизни. А ей встречается другой человек, который задевает эту слабую струнку, это слабое место, и она идет туда, к нему, к этому человеку. Такое бывает в жизни, так и у нас, больших людей, бывает. И это верно изображено в романе. И быт Якутии хорошо, правдиво описан. Все говорят о треугольниках, что тут в романе много треугольников. Ну и что же? Такое бывает».
Позже выступления Сталина в послевоенные годы по вопросам культуры и последовавшие действия в отношении отдельных деятелей культуры постоянно приводили в качестве примеров жестокого и грубого подавления свободы творчества. Конечно, свои пожелания в адрес деятелей культуры можно было изложить, не прибегая к политическим ярлыкам и резким окрикам. В то же время ясно, что, критикуя ряд произведений культуры, Сталин вовсе не хотел политического, а тем более физического уничтожения их авторов. Цель его критики состояла в том, чтобы нацелить лучшие таланты страны на поддержание духа советского народа в условиях, когда страна только что пережила жесточайшую войну в своей истории, а над ней нависла угроза еще более разрушительной войны. Поэтому наряду с разносами он одновременно поощрял творчество деятелей культуры.
Хотя творчество Зощенко Сталин летом 1946 года подверг острой критике, вскоре был снят запрет на публикации его работ. Уже 13 мая 1947 года главный редактор журнала «Новый мир» К. Симонов на встрече со Сталиным попросил у него разрешения опубликовать рассказы Зощенко. Сталин спросил его: «Значит, вы как редактор считаете, что это хорошие рассказы? Что их можно печатать?» Получив утвердительный ответ, Сталин сказал: «Ну, раз вы как редактор считаете, что их надо печатать, печатайте. А мы, когда напечатаете, почитаем». Хотя произведения Зощенко, подвергнутые разносной критике в постановлении ЦК ВКП(б) 1946 года, долгое время оставались под запретом, а писатель был исключен из Союза советских писателей, его рассказы снова стали публиковаться, и больше они. не подвергались нападкам. В 1951 году была восстановлена исключенная из Союза советских писателей Анна Ахматова.
Многие же видные деятели культуры, осужденные в постановлениях ЦК ВКП(б), не только не исключались из творческих союзов, но вскоре были награждены Сталинскими премиями. В1950 и 1952 годы две Сталинские премии были присуждены Д. Шостаковичу, в 1951 году эту же премию получили С. Прокофьев и А. Хачатурян. Н. Мясковский был удостоен этой премии дважды – в 1950 и 1951 годы. Всего же к концу 1952 года 2339 человек стали лауреатами Сталинской премии по литературе и искусству.
Неверно объяснив смысл атаки на произведения ряда деятелей культуры, Е. Громов неправильно истолковал и причины ее прекращения, он утверждал, что «великому вождю пришлось пойти на попятную», «заботясь о своем престиже» и под воздействием критики «верных друзей» «из западных компартий». Однако никто не заметил какой-либо критики зарубежными коммунистами постановлений ЦК ВКП(б). В эти годы руководители компартий клялись в верности Стране Советов и один за другим заявляли о том, что народы их стран никогда не выступят против СССР с оружием в руках в случае новой мировой войны и одобряли политику ВКП(б) по всем вопросам. Престиж же Сталина был так велик, что он никак не пострадал от постановлений ЦК ВКП(б) по вопросам культуры.
О том, что Сталин мог одновременно атаковать деятелей культуры и поощрять их к творчеству, нужному для страны, свидетельствует то обстоятельство, что еще до завершения публикации всей обоймы «разносных» постановлений ЦК, Сталин 13 мая 1947 года принял Фадеева, Горбатова и Симонова и обсудил с ними вопрос о гонорарных ставках за произведения литературы. Сталин признал недостаточность оплаты за литературный труд, заявив: «Когда мы устанавливали эти гонорары, мы хотели избежать такого явления, при котором писатель напишет одно хорошее произведение, а потом живет на него и ничего не делает. А то написали по хорошему произведению, настроили себе дач и перестали работать. Нам денег не жалко, – добавил он, улыбнувшись, – но надо, чтобы этого не было».
На этой же встрече был решен вопрос о расширении объема журнала «Новый мир», увеличении вдвое числа номеров и в 10 раз тиража «Литературной газеты». При этом Сталин подчеркнул, что хотел бы, чтобы «Литературная газета» стала массовой газетой, которая «может ставить вопросы неофициально, в том числе и такие, которые мы не можем или не хотим поставить официально… «Литературная газета» может быть в некоторых вопросах острее, левее нас, может расходиться в остроте постановки вопроса с официально выраженной точкой зрения. Вполне возможно, что мы иногда будем критиковать за это «Литературную газету», но она не должна бояться этого… И вообще, не должна слишком бояться, слишком оглядываться, не должна консультировать свои статьи по международным вопросам с Министерством иностранных дел». «Литературная газета» стала популярным общественно-политическим органом печати, публикации которой во многом формировали взгляды советских людей.
