Сталин. На вершине власти - Емельянов Юрий Васильевич (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Правда, компромиссное решение СССР не остановило действий Запад а по созданию западногерманского государства. В августе 1949 года в западных оккупационных зонах были проведены выборы в бундестаг, а 20 сентября 1949 года была создана Федеративная Республика Германии (ФРГ). Лишь в ответ на это событие 7 октября 1949 года в советской оккупационной зоне была создана Германская Демократическая Республика (ГДР). Приветствуя образование ГДР, Сталин писал ее руководителям 13 октября 1949 года: «Образование Германской демократической миролюбивой республики является поворотным пунктом в Европе. Не может быть сомнения, что существование миролюбивой демократической Германии наряду с существованием миролюбивого Советского Союза исключает возможность новых войн в Европе, кладет конец кровопролитиям в Европе и делает невозможность закабаления европейских стран мировыми империалистами. Опыт последней войны показал, что наибольшие жертвы в этой войне понесли германский и советский народы, что эти два народа обладают наибольшими потенциями в Европе для совершения больших акций мирового значения. Если эти два народа проявят решимость бороться за мир с таким же напряжением своих сил, с каким они вели войну, то мир в Европе можно считать обеспеченным». Было очевидно, что, несмотря на необходимость принять вызов Запада и пойти на организацию ГДР, Сталин демонстрировал готовность к созданию единого германского государства и предотвращению конфликта в Европе.
Глава 26.
РАЗРЫВ С ЮГОСЛАВИЕЙ
В целях предотвращения возможного перерастания кризисной ситуации в начало ядерной войны советскому правительству приходилось не только маневрировать и отступать, но и сдерживать своих новых союзников в Европе от таких шагов, которые могли бы спровоцировать агрессивные действия Запада. Сталину лично пришлось уговаривать руководителей Болгарии отказаться от требований расширить послевоенные границы этой страны за счет Греции, так как эти претензии не учитывали того, что Болгария рассматривалась всем миром как бывший союзник гитлеровской Германии, побежденный в войне. Хотя Сталин отстаивал требования руководителей Югославии на Юлийскую Крайну, он постарался убедить их примириться с тем, что Триест не станет югославским, а войдет во вновь созданную Свободную территорию Триест. Поддерживая претензии Югославии на южную часть австрийской провинции Каринтия, советское правительство сообразовывало эти требования с международной обстановкой.
Проблема согласования политики новых советских союзников с общими задачами политики СССР в ходе «холодной войны» стала первопричиной обострения, а затем и разрыва отношений с Югославией. Хрущев объяснял этот конфликт «самодурством Сталина», его «подозрительностью» и «высокомерием», его «манией величия». В подтверждение своих объяснений Хрущев рассказывал, будто Сталин заявил: «Стоит мне пошевелить мизинцем, и Тито больше не будет». Подобные же объяснения этого конфликта предлагали и югославские лидеры. Рассказывая об истоках конфликта, Милован Джилас в своей книге «Разговоры со Сталиным» утверждал, что политика Сталина в отношении Югославии отличалась грубостью в суждениях и нетерпимостью к чужим мнениям. Такая интерпретация советско-югославского конфликта игнорировала его истинные глубокие причины, и прежде всего контекст «холодной войны», когда каждое неосторожное действие СССР или любого из его союзников могло спровоцировать ядерную войну. Хотя историк Ю. Гиренко сурово критиковал политику Сталина в отношении Югославии в своей книге «Сталин – Тито», в ней содержатся объективные факты, свидетельствующие о том, что объяснения Хрущева, Джиласа и самого Тито причин советско-югославского конфликта не соответствуют действительности.
Из содержания этой книги, в частности, следует, что сначала Сталин испытывал самые теплые чувства к Тито и другим югославским лидерам и об этом свидетельствовали все встречи с ними вплоть до начала 1948 года. Сталину нравились Тито и его соратники своим независимым характером, и он охотно принимал их на официальных встречах в Кремле и в непринужденной обстановке на даче. Согласившись сделать Белград местом пребывания Информбюро компартий, Сталин тем самым подчеркнул свое доверие к руководителям Югославии и свое благожелательное отношение к их видной роли в коммунистическом движении.
Однако ряд действий Югославии, не учитывавших реалий «холодной войны», вызвал у Сталина беспокойство. Хотя Сталин одобрил предложение о заключении договора между Болгарией и Югославией, советское правительство официально попросило обе страны отложить его подписание до тех пор, пока мирный договор с Болгарией, подписанный в марте 1947 года, не будет ратифицирован, так как преждевременное подписание болгаро-югославского договора противоречило международным требованиям к Болгарии как стране, воевавшей на стороне Германии. И все же Тито и Димитров подписали договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи до истечения этого срока и официально объявили об этом. Кроме того, подписанный договор был объявлен «бессрочным» и таким образом мог рассматриваться как первый шаг к объединению двух государств, хотя еще в 1945 году стало ясно, что Запад крайне болезненно относится к планам создания болгаро-югославской федерации.
12 августа 1947 года Сталин направил письмо Тито, в котором писал: «Советское правительство считает, что своей торопливостью оба правительства облегчили дело реакционных англо-американских элементов, дав им лишний повод усилить военную интервенцию в греческие и турецкие дела против Югославии и Болгарии». Сталин оказался прав: болгаро-югославский договор был объявлен на Западе «агрессивным балканским, или славянским блоком». Тито и Димитров признали ошибку. Через два месяца после ратификации мирного договора с Болгарией было организовано новое подписание болгаро-югославского договора, который из «бессрочного» превратился в соглашение с 20-летним сроком действия. Однако и этот договор, как отмечал историк Ю. Гиренко, «в западных странах…был воспринят как серьезная угроза Греции. Под этим же углом зрения воспринималось ими и интенсивное разностороннее сотрудничество Югославии с Албанией».
В это время руководство Югославии стало разрабатывать планы присоединения Албании к своей стране, мотивируя их желательностью создания единого государства для албанцев, проживавших как в Албании, так и в Косово– Метохии, а также других частях Югославии. Острую оппозицию этим планам высказал председатель Госплана Албании Нако Спиру, которому противостоял член политбюро албанской партии труда Кочи Дзодзе, решительный сторонник включения Албании в состав Югославии. (Лидер Албании Энвер Ходжа колебался.) Как писал в своих мемуарах Энвер Ходжа, представитель ЦК КП Югославии при ЦК КП Албании С. Златич заявил ему по поручению Тито, что «по мнению югославского руководства, создаваемый шаг за шагом экономический союз наших стран, включая Болгарию, по существу представляет основу будущей балканской федерации, ядром которой является Югославия… Руководство нашей партии пришло к выводу, что во всей этой ситуации поразительно деструктивную роль сыграл ваш товарищ Нако Спиру и некоторые его соратники». Златич назвал Н. Спиру «агентом империализма». Эти обвинения поддержал Кочи Дзодзе. Спиру вызвали на заседание политбюро албанской компартии, но он застрелился. Перед самоубийством Спиру направил письмо в советское посольство, в котором писал: «После тяжелых обвинений югославского руководства в мой адрес я вынужден покончить с собой».
И.В. Сталин потребовал объяснений по поводу случившегося, но, не удовлетворившись итогами встречи А. А. Жданова и посла Югославии в СССР В. Поповича по этому вопросу, 23 декабря 1947 года направил письмо И. Тито, в котором просил его прислать «в Москву ответственного товарища, может быть, Джиласа или другого наиболее осведомленного о положении в Албании. Я готов выполнить все Ваши пожелания, но нужно, чтобы я знал в точности эти пожелания. С товарищеским приветом. И. Сталин».
