Таганский дневник. Книга 2 - Золотухин Валерий Сергеевич (книги без регистрации txt) 📗

Как это я заставил себя вчера оторвать задницу от дивана и поехать в театр? Калягин с Глушенко, Смоктуновский, Гердт, Юрский, Демидова, Арбатов, Менглет. Почему грустно?! Почему тоскливо?! Почему-то мечтается, что в пельменной у меня будет отдельный кабинет, с пианино, с разными портретами, с фотографиями Чуйского тракта, Сростков, Иркутска и пр. Неужели я стану опять театралом и забуду про пельменную?

Я не против Израиля, пусть Ю. П. живет в этой обетованной земле. Но вот что странно. Он так любопытно срежиссировал свой побег, что все ему сочувствуют, все так или иначе на его стороне, до того все «патриоты». Поступил человек неординарно, и уже его поступок вызывает уважение, кроме как у меня. Мне это глубоко несимпатично.

Вторник

Тамара возражает устраивать киносъемку у нас в квартире.

— Вот когда про тебя будут снимать, еще можно подумать, а здесь еще и вранье — видеомагнитофона у нас нет, и что это за дешевые показы…

О Высоцком надо очень строго снимать, не вдаваясь в лирические воспоминания, сопли, слезы и пр. Покойник этого не любил. А Сатуновский хочет еще, чтоб сын Высоцкого, Никита, читал письма его, записи дневниковые о нем… Я против. Сколько вообще у коллег амбиций. Говорухин тянет, водит за нос, истинных причин своего отказа (произнести свои же слова, что написал) не объясняет, и в кадр не торопится. Туров после дня рождения вообще заявил:

— Я первый его открыл, мне все обязаны, а теперь — все друзья его (Высоцкого), кроме меня! — Мат-перемат. — Пусть приезжают в Минск, я им там устрою съемку!..

Каждый из них, я думаю, хочет сделать фильм о Высоцком сам и по-своему. Ради Бога! Каждый думает и уверен, что только он имеет монопольное право на Владимира Семеновича и пр. Конкуренция у гроба закончится не скоро.

Крикухин замотает меня, и в конце концов я откажусь от кооперативной идеи — так он рассчитывает. Райисполкомы обязывают — вот в чем дело! — заниматься нами, частниками, нэпманами. И они занимаются так, что всякая охота и энтузиазм пропадают.

«Пера я не сложу из-за бытовых пустяков…» О. Мандельштам.

Нобелевская премия присуждена Иосифу Бродскому. Надо составить для Сережи библиотеку современных писателей с автографами. Виктор Некрасов передал мне книжку — автографа нет и писателя уж нет, веселого, выпивающего человека.

Взять автограф у Бакланова Григория Яковлевича. «Сибиряки» мои — Сергеев, Буйлов и др. — отличились в «Книжном обозрении», Карлсона в тунеядцы записали, Чебурашку космополитом обозвали. Высоцкий, по Сергееву, оказывается, не состоялся ни как актер, ни как певец, ни как поэт, а из Пастернака не надо делать суперзвезду. Черт знает что… Вот гласность до чего моих земляков довела, всю глупость обнаружила, да это даже и не глупость, это что-то нечто за гранью обычной грамотности, а они похваляются романами… «вы, дескать, помните, в первой книге моего романа…», и все высказались в этом духе. Хороши, нечего сказать.

Четверг, вечер

И вот настал этот день — премьера «Матери». Хочется, чтоб все прошло удачно, чтоб голос звучал, и у партнеров тоже. И назавтра чтоб осталось что-то.

Коснулась ли меня перестройка? Нет, никаким образом, мне перестраиваться не в чем…

Париж, звонил Никита [9]. Марина [10] выпустила книгу — полно обо всем, стриптиз. И про пьянку, и про наркотики и пр. Он удивляется, почему она про ребенка от Иваненко [11] не упомянула. Если уж следовать избранной ей логике, надо было идти до конца… «Нет, что ты, это совсем другое дело. Володя ребенка не признавал, делал вид, что его не существует и на словах это подтверждал… Раз нет и нет… чего ей-то, Марине, лезть в это дело? Мало ли кто от кого нарожал…»

Как должен чувствовать себя человек, про которого говорят и он слышит это — «побочный сын Шаляпина», «прижитый от Сталина мальчик». Лучше, конечно, звучит «внебрачный сын Горького» — «внебрачный» лучше, чем «побочный». А ведь Иваненко может и написать, и ей помогут, и ничего в том сенсационного не будет. Наркотики? Подумаешь! Эдит Пиаф и пр. У Марины сын чуть было не увлекся. К чему я пишу это перед премьерой? Да так, чтоб отвлечься.

Звонил вчера Тамаре ее первый муж Дима Воробьев. Три дочери у него — Палаша, Маша, Анна.

Господи, благослови. Прости и помилуй!

А «Мать» прошла хорошо. Но грустно мне необыкновенно. Никак не начну я писать, а надо бы снова по три страницы назначить… Что меня отвлекло? Дневники мои, в них я погряз и застрял, чтение их меня затормозило — я и дневники не читаю, и роман не пишу.

Воскресенье

Ничто не должно помешать в воскресенье пойти в церковь, разве что болезнь. Слава Богу, я не поддался лени и в храм заехал — просил Матерь Божью, чтоб она перед Сыном слово замолвила за меня и вернула мне его расположение. Раньше в писаниях моих был Бог, потом он меня покинул, и его место в душе заняли суета, бабы, пьянки и пр. Надо вымолить у Господа прощение и упросить, чтоб вернулся ко мне и не покидал меня.

Вышла в «Огоньке» моя книжечка «Земляки». Славная книжечка, и уже вчера я занимался приятным делом — надписывал и дарил, в основном участникам «Мизантропа». Землячка С. вчера крепко, видать, выпивши была, текст едва выговаривала, внешне, конечно, было мало заметно, но дух шел отменный. Жалко девку, дарование у нее есть, данные богатые. Что-то сломало ее. Вот и зауважаем потом девок экстремистских, вроде Андрейченко Натальи, что рвет и мечет… Зачем так распускаться, так не следить за собой, за своей душой, за телом своим.

Понедельник

Вчера выступление в ДК МИСИ с поэтами, издававшимися в «Современнике». Какое убожество воинствующее! Приехал домой поздно. Подсунула Тамара журнал «Наш современник» со статьей Элизы Дубровиной. Господи! Надергано цитат и подведена черносотенная дремучая, бескультурная, но кроваво-топорная черта.

Демидова: «Меня просили тебя уговорить… я тебя понимаю, тебе не хочется со Смеховым, с Филатовым выходить, но ведь надо когда-то соединяться… объединяться…»

Жатва комплиментов за книжку.

Вторник

Я хочу в Корею, чтоб отдохнуть и пописать там, о чем думаю. И это понятно — Гоголь в Риме «Мертвые души» писал. Вдали от дома — думается о нем и пишется. Я в Милане довольно много и симпатично в результате размышлял об А. В. Эфросе и обо всех нас.

Суббота

Губенко истерически кричал, что я отлыниваю от решений вопросов театра, келейно пишу о театре, издаю книжки и т. д. и т. п.

Как жить в Корее и в самолете — выпивать или не выпивать? Как получится, говорит Витька Семенов [13], но с собой коньячку надо взять, а как в номере случайно выйдет вечер…