Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги - Зимин Игорь Викторович (е книги .TXT) 📗

В своих записках фрейлина периодически упоминает о реалиях императорской резиденции и чаще всего о 113 ступенях лестницы, ведущей во Фрейлинский коридор: «Я надеюсь иметь возможность гулять, так как вот уже 8 месяцев, как я забыла о существовании своих ног; я совершенно не хожу даже по саду. Сойти со своих 113 ступеней, для того чтобы прогуляться, даже не приходит мне в голову» [926]. Когда после очередного отпуска в июле 1813 г. В. Туркестнова вернулась в Зимний дворец, в котором полным ходом шли очередные летние ремонты, она писала: «Мое помещение произвело на меня впечатление тюрьмы: при входе в него я не встретила ни одной собаки. Я с трудом взобралась на мои 113 ступенек и, войдя к себе в комнату, не испытала и половины удовольствия, как прежде, когда сюда приезжала…» [927]. Летом пустой Зимний дворец разительно отличался от пышной и многолюдной резиденции зимнего сезона. Туркестанова не без оснований писала (17 мая 1815 г.): «Не могу без содрогания подумать о том, что придется лето прожить во дворце; в жару там задыхаешься, становится просто невыносимо. И к тому еще ни малейшего развлечения; все в деревне…» [928].

К. А. Ухтомский. Лестница на Комендантском подъезде Зимнего дворца. 1866 г.

Вскоре и она выехала на дачу, а в комнатах фрейлины начался ремонт. Осенью, накануне возвращения в Зимний дворец, Туркестанова писала, что скоро она вновь водворится «на своем чердаке». Когда фрейлина вернулась на «свой чердак», то ее ожидал приятный сюрприз: «Мое помещение, состоящее из трех комнат, приняло вид свежести, ласкающей глаза, благодаря новому паркету, исправленному камину, вновь окрашенной обивке и вывернутому зеленому кашемиру на мебели; мои сотоварки смотрят на него особенно, с настоящей завистью. Господствующая в нем чрезвычайная чистота, известный порядок в моих вещах – все это прелестно. Я себе устроила маленький уголок, где поставила очень удобное вольтеровское кресло, напротив маленький столик и сбоку этажерку, на которой стоят мои книги; это очень комфортабельно, как говорят англичане. Тут провожу я каждое утро.

Я отказалась от прогулок: конечно, невозможно несколько раз на день взбираться на эти ужасные лестницы; надо ограничиться галереями Эрмитажа…» [929].

Повторим, что, когда Варвара Туркестанова оказалась в 1808 г. в Зимнем дворце, ей было уже 33 года. И она совсем не походила на молоденьких девочек-аристократок, получающих престижное место службы в Зимнем дворце благодаря протекции влиятельной родни. Соответственно, в 1813 г. Туркестановой исполнилось уже 38 лет. Но императора Александра I она, даже проживая в Фрейлинском коридоре и выполняя обязанности штатной фрейлины при вдовствующей императрице Марии Федоровны, видела считанные разы.

Роман Туркестановой, которая была старше императора Александра I на 2 года, начался в 1816 г., когда фрейлину включили в свиту великой княгини Анны Павловны, супруги принца Оранского, приехавшей с визитом на родину. Сама Туркестанова так писала об этом эпизоде (15 мая 1816 г.): «За восемь лет, что я при дворе, мне впервые пришлось обедать с императором, то есть в частном семейном кругу. В прошедшую субботу он пригласил Оранский двор и, стало быть, мадемуазель Самарину и меня. Раньше он никогда со мной не говорил; на этот раз он соблаговолил нам сказать несколько слов мимоходом, когда императрица проходила круг. Но за столом, когда заговорили о Карлсбаде и других немецких водах, император упомянул о Лангедоке и, повернувшись в мою сторону, сказал мне, что видел моих сестер, и спросил, какие у них новости… После обеда он опять подошел ко мне и говорил со мной о том, о сем. Я ничуть не была смущена, так что говорила непринужденно и очень весело. Я нашла, что он вполне любезен, и если бы я часто видела его так, как сегодня, я думаю, я полюбила бы его до безумия» [930]. Так началась эта любовная история… и в письмах Туркестановой Александр I получил имя – «Le Grand».

После того как 39-летний Александр I проявил интерес к 41-летней фрейлине, отношение к Туркестановой со стороны придворных моментально изменилось. Всем пришла на ум история романа маркизы де Ментенон и Людовика XIV, которая была старше короля на 3 года. Отмечали и интеллектуальную подоплеку этого сближения, и восточный шарм неординарной фрейлины.

Сама Туркестанова писала (4 июня 1816 г.): «Говоря с ним, я радовалась тому удовольствию, с которым он меня слушал, и когда я взглянула на толпу, которая меня окружала после того, как он от меня отошел, поверите ли, в тот же миг я мгновенно оценила выражение всех лиц: казалось, что все эти люди видят меня в первый раз! Такое выражение было у тех, кто со мной говорил, кто ко мне подходил, уверяю Вас, я до сих пор смеюсь, когда думаю об этом; однако так было от начала времен и с тех пор, как существуют монархи и придворные. Это обычный ход вещей при дворе. Не станем с этим спорить, и пусть оно будет как есть» [931].

Затем император счел возможным посетить квартиру Туркестановой в Зимнем дворце. Умная фрейлина, понимая, что о таких визитах моментально становится известно всему двору, сочла необходимым доложить о приватном визите императора вдовствующей императрице Марии Федоровне. И тогда фрейлина с удивлением узнала, что Александр I не впервые побывал в квартирах Фрейлинского коридора.

«Лицо, которое было со мной столь любезно в Петергофе, спросило меня, не пожелаю ли я принять его у себя, потому что оно намеревалось приехать, чтобы выполнить поручение, которое ему дала графиня Строганова, но страх оказаться нескромным удержал его. Я ответила, что имела бы большое удовольствие, но что, не упуская из виду того, что это не практикуется у других, я хотела бы быть на одной доске со всеми; меня заверили, что посещали такую-то и такую-то. Тогда я сказала, что никогда ничего об этом не знала. Это лицо, которое, вероятно, хотело немного меня помучить, утверждало, что, по-видимому, оно не внушает мне никакого доверия, и когда я приготовилась снова отвечать, кто-то нас прервал, и так все и осталось» [932].

В день именин Варвары Туркестановой Александр I подарил ей свой портрет в виде камеи, сопровождая дар словами: «Тот, которого Вы предпочитаете. От того, кто Вас предпочитает» [933].

В конце августа 1818 г. Мария Федоровна отправилась в европейский вояж, в качестве спутницы она взяла свою фрейлину Варвару Туркестанову. Судя по всему фрейлина отправилась в поездку уже беременной. Все путешествие Туркестанову мучил жуткий токсикоз. Уже 11 сентября она писала: «Весь день я чувствовала себя совершенно больной: горечь во рту внутреннее беспокойство, натянутые нервы, одним словом, мне было плохо, и, тем не менее, мне пришлось ехать на парад…» [934]. Удивительно, но взрослая женщина довольно долго считала, что причина недомогания – расстроенный желудок, и лечилась от беременности слабительными.

22 октября 1818 г. Туркестанова на короткое время пересеклась в Германии с императором Александром I. Она все еще активно принимала слабительное, рвотное и хлористую ртуть. Наконец 30 декабря 1818 г. мучительное для фрейлины путешествие закончилось: «Когда я увидела Зимний дворец, я чуть не выскочила из кареты. Наконец я подошла к своему подъезду, поднялась по 113 ступеням, открыла дверь, и меня охватило чувство полнейшей радости и благодарности Провидению, приведшего меня к родному очагу. Первым делом я пошла в домашнюю часовню и воздала Ему должное за оказанное мне благодеяние» [935].