Записки из чемодана Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его - Серов Иван Александрович
Я вышел оттуда удрученный. Опять Кобулов, опять мы с ним не уживемся, будь он трижды проклят. Я Круглову сказал об этом, тот только плечами пожимает и охает. Я сразу поехал в оперативный штаб, созданный Игнатьевым для <поддержания> порядка в г. Москве. Там были Рясной, зам. МГБ, работники милиции, пограничная охрана и т. д. [449] Когда я пришел и сказал, что поручено руководить штабом, все сначала довольно холодно встретили. Затем я Рясному сказал, что меня послали за старшего навести порядок. После этого немного потребовалось, чтобы меня признали.
Часам к 20-ти вечера стали поступать доносы о том, что в давке населения многие получили травмы и направлены в больницы. Затем сообщения стали нарастать быстро. Я связался с 1-м секретарем МГК Хрущевым и все ему рассказал, он выразил удовлетворение, что меня к этому делу подключили, и сказал, что он едет сейчас на улицу Дзержинского (я ему сказал, то там давка, несколько человек вынесли и отправили в тяжелом положении в больницу).
Встретились мы с Хрущевым на площади Дзержинского. От Колонного зала до Садовой через площадь Дзержинского стояла длинная колонна по 8 человек. Мы поехали по Садовой, по улице Дзержинского, не доезжая, мы были остановлены толпой в несколько тысяч человек. Были страшные крики, давка, слезы и т. д.
Оказалось, что в колонну, идущую по улице Дзержинского к Колонному залу, стали вливаться две колонны из переулков. Задние напирают, а спереди милиция перегородила улицу Дзержинского и проулки автомашинами, грузовиками.
Мы с Хрущевым начали уговаривать передние ряды успокоиться, но потом убедились, что на них давят сотни людей. Тогда мы залезли в кузов грузовика и оттуда давай агитировать, чтобы спокойно стояли, так как все успеют пройти.
Хрущева сразу узнали, тогда он говорит: «Вот, т. Серов, зам. МВД, вы знаете его?» Кто кричит — знаем, кто — нет. «Так вот он будет тут наводить порядок, и гарантировано, что все пройдете. Если какие вопросы возникнут, то у милицейских спросите, они покажут Серова, его все знают».
В общем, час мы с ними перекрикивались, так ни с чем и уехали. Пока ездили на улице Дзержинского, в это время <на> Садовом кольце, около Трубной площади произошла катастрофа. Там по Садовой также двигались в несколько рядов колонны. Одна из колонн двигалась не по основной магистрали Садового кольца, а сбоку около домов. В этом месте по дороге движения автотранспорта не было, и ребятишки укатали дорогу на санках, и она стала скользкая, и значительный спуск был в этом месте. На спуске несколько человек упали, на них начали падать другие, а уже кто был в колонне выше, видимо, из озорства разбегались и бросались на лежавших.
Так как людей было тысячи, то в результате оказалось до 200 человек пострадавших. Начали работать автомашины скорой помощи. К 12 часам ночи по предварительным данным было задавлено насмерть более 100 человек. Вот ведь несчастье какое.
Когда я об этом доложил т. Хрущеву, а затем Берия, то это сообщение не произвело особого впечатления, так как все были под впечатлением смерти т. Сталина.
Ночь прошла тревожно. Давки продолжались. Были разграблены несколько продовольственных машиной, так как люди стояли сутками в очереди и ничего не ели.
К утру следующего дня из больницы Склифосовского сообщили, что по Москве подобрано в общей сложности 127 трупов! Никогда такого не бывало. Я спросил работников милиции, почему же так плохо организован порядок (в то время милиция подчинялась МГБ, ее Абакумов забрал), ну, а Рясной и другие стояли растерянные и не знали, что ответить [450].
На всех, с кем приходилось говорить, напал какой-то «транс». Стоит, смотрит, а ничего не соображает. Многие из моих знакомых руководящих товарищей, обращаясь, говорят: «Иван Александрович, что же будет?» Действительно, у многих была какая-то растерянность.
В 5 часов утра заехал домой и сказал, чтобы утром в 9 часов приходили на угол к Госплану, и я проведу попрощаться с телом Сталина.
В Колонный зал утром стали съезжаться члены Политбюро, чтобы стоять в почетном карауле, когда откроют доступ населению. Товарищ Молотов, Маленков, Хрущев, Берия, Каганович, Микоян и другие вошли посмотреть, как убран гроб.
Вошли и расплакались. У т. Молотова чуть меньше было на глазах слез, но все же были. У остальных, без исключения, глаза в слезах, красные, да еще <наряду> с этим бессонные ночи. Вид у всех усталый.
Затем сели в комнате. Заслушали меня, как обстоят дела в городе. Я рассказал и, в том числе о подобранных трупах. Посоветовавшись, решили, что доступ не растягивать на несколько дней, как это просили Светлана и Василий Сталины, а следует во избежание дальнейших беспорядков и жертв похоронить на следующий день. Ночь всю (с 2 часов) бальзамировать, а день и до 2-х ночи пропуск трудящихся.
Когда члены Политбюро ушли и встали в почетный караул, тогда начали проходить трудящиеся. С первых же рядов посыпались рыдания, почти у всех слезы на глазах. Одним словом, очень трогательная картина.
Сталин лежал в военном костюме с орденами, <у него> спокойный и строгий вид. После членов Политбюро в почетный караул стали становиться министры, маршалы, генералы, и так беспрерывно целый день. Народ скорбно проходил по Колонному залу.
В конце дня пошли дипломаты, военные, атташе из стран народной демократии, руководители Польши, Болгарии, Румынии, ГДР и т. д. Венков и цветов накопились торы, пришлось понемножку убирать. В 2 часа ночи доступ прекратили.
На следующее утро вновь собрались члены Политбюро, военные и, постояв последний раз в почетном карауле, подняли венки, ордена и понесли т. Сталина в последний путь на Красную площадь. Там был проведен траурный митинг.
На мавзолее рядом с надписью «Ленин» уже была надпись «Сталин». После митинга тело т. Сталина поставили в саркофаг рядом с Лениным. Народ до поздней ночи проходил по Красной площади мимо Мавзолея.
Ну, вот и без Сталина был созван Пленум ЦК. Было объявлено предложение Политбюро ЦК о том, что председателем Совета Министров рекомендуется т. Маленков, 1-м секретарем ЦК т. Хрущев. Затем было сказано, кто заместителем председателя Совета Министров и т. д. [451]
Булганин пошел в Совет Министров, зам. председателя Совета Министров. МВД и МГБ объединились. Министром стал Берия, он же и заместитель председателя Совмина.
Мы своих должностей не знаем, но Круглов активно занимается МВД, Кобулов — МГБ. Меркулов написал просьбу взять его обратно в МВД, хотя он был Министром Госконтроля. Спрашивается, что ему надо?
В общем, мне не нравится эта расстановка. Опять тот же Кобулов пытается верховодить, так как Берия зам. председателя Совета Министров, ему не до МВД, и все передаст Круглову и Кобулову. Ну, видно будет.
Бериевская амнистия
На днях вышло Постановление ЦК о назначении Кобулова, Круглова и меня 1-ми заместителями МВД СССР [452].
Теперь уже бывший министр Госбезопасности Игнатьев (бывший секретарь обкома партии и бывший зав. отделом ЦК), который принял Министерство Госбезопасности после Абакумова, а заместителем у него по кадрам был секретарь обкома Епишев. Работали около 3-х лет, стали безработными.
На днях я прочел записку Игнатьева в ЦК партии, в которой пишет, что аресты врачей, маршалов (Новикова, Яковлева), генералов, зам. министров и других видных деятелей он, Игнатьев, проводил по прямым указаниям Сталина, при этом Сталин каждый день спрашивал, как идет следствие, признаются ли они в шпионаже. Когда, якобы, Игнатьев говорил, что доложил мало, то Сталин угрожал, что, якобы, ему, Игнатьеву, плохо будет. Было ли так, неизвестно.
Далее он писал, что все следствия вел Рюмин, начальник следственного управления МГБ, а затем зам. министра МГБ. Очевидно, авантюрист такой же, как и Абакумов, который его с рядовой работы в Архангельской области взял к себе за провокационные дела.
