Футбол на линии огня - Эпштейн Арнольд (мир книг txt) 📗
Похоже, это им действительно удалось.
Вновь Рига. Тоже январь, но уже девяносто второго. Прошел всего лишь год, и независимость, в которую еще вчера не верили даже те, кто искренне желал прибалтам добра, стала явью. Красный флаг безвозвратно уступил свое место красно-белому — латвийскому. Переименовано почти все, что хоть каким-то образом связано с пятидесятью годами новейшей истории республики.
Но все это, конечно, лишь видимая часть айсберга — не самая объемная и уж во всяком случае не самая главная. Многое меняется исподволь, и для стороннего наблюдателя это до поры до времени не слишком-то заметно.
В латвийском спорте, например, еще до февраля 92-го чисто внешне почти все было так же как и всегда. Без особых успехов, но и без всяких приключений доиграли в первенстве СССР сезон-91 футболисты, хоккейное рижское «Динамо» хоть и успело дважды за полгода поменять название, речи о «независимости» даже не заводило. А баскетболисты ВЭФа и вовсе блеснули на старте чемпионата 91/92 десятью победами подряд.
Рига вела, пожалуй, более разумную спортивную политику, чем Вильнюс и Таллинн — здесь не разрушили ни одну команду, не бойкотировали ни одно соревнование, ни один спортсмен ни разу не получил «сверху» политического ЦУ.
Однако же рано или поздно этот переходный период все равно должен был завершиться.
И вот, восьмого февраля 1992 года, когда грянул парад открытия Олимпиады, вся планета увидела гордо вышагивавших спортсменов суверенной Латвии!
Латвийский спорт начинает новую жизнь.
Из рассказа Микелиса Рубениса, заместителя исполнительного директора федерации футбола республики.
— Нашему спорту действительно удалось пройти переходный период достаточно гладко. Правительство не ставило никаких условий — каждый сам мог выбирать, за сборную какого государства выступать. Были, конечно, радикалы, давно настаивавшие на полном разрыве спортивных связей с Союзом, но те, за кем оставалось последнее слово, исходили из здравого смысла, а не из сиюминутных политических амбиций. Во всяком случае, если решение по «Жальгирису» принимал Верховный Совет Литвы, то у нас даже в ключевые вопросы политики не вмешивались… Кстати, поэтому латвийское правительство не очень популярно — ведь время хлестких слов и резких ходов пока не миновало, а наши руководители все равно предпочитают иную тактику. Между прочим, несмотря на огромные финансовые трудности, большой спорт получал дотации — наша олимпийская делегация оказалась, к примеру, более представительной, чем литовская и эстонская.
Хорошо, конечно, что политики хоть иногда оказываются в состоянии разумно распорядиться своей властью. Но какими бы мудрыми они ни были, спорту все равно не дано обрести независимость. Тем более сейчас, когда едва ли не любой конфликт очень быстро принимает именно политическую окраску.
Так было и в нашумевшей истории с командой РАФ из Елгавы, которая лишь ценой огромных усилий смогла отстоять свое законное место во второй лиге советского — тогда еще — футбола.
Это была типичная для нашего спорта и, как водится, не слишком-то красивая история. Столичная «Даугава», в середине восьмидесятых обжегшаяся на самом пороге в высшую лигу, сохранила прежние амбиции, но порядком обмелела — и игроками, да и средствами тоже. А в каких-то сорока километрах от Риги набирал силу футбольный клуб елгавского автозавода. Созданный за пару лет до конфликта «всего лишь» как подспорье главной команде республики, он не просто добился самостоятельности от «монополии», но и вознамерился заменить «Даугаву» на республиканском троне. Вот две команды и принялись выяснять отношения за пределами зеленого поля.
Федерация футбола Латвии, испокон веков в первую очередь занимавшаяся рижским клубом, никак не собиралась менять свою ориентацию. Ведь, помимо всего прочего, футбольное вече республики возглавлял С. Лесков, президент концерна «Пардаугава», ставшего спонсором главной команды Латвии. Нужен ли ему был энергичный и нахальный конкурент? В то время, как для игроков «Даугавы» пределом мечтаний оставалось автобусное путешествие в Польшу, футболисты Елгавы невозмутимо летали себе на товарищеские игры в куда более заманчивую Швецию… Это был вызов!
И федерация футбола Латвии сделала все возможное, чтобы закрыть РАФу дорогу хотя бы на всесоюзную арену.
Подобные «коммунальные» склоки годами тянутся на футбольных «кухнях» многих городов, областей или республик. И посторонние обычно интересуются всей этой возней с прохладцей. Но «рижско-елгавская» междоусобица вызвала всеобщее внимание — она моментально приняла политический оттенок. А много ли сыщешь/ сейчас людей, равнодушных к политике?..
Об этом конфликте я говорил в Латвии со многими людьми из футбольного мира. И практически каждый, признаваясь в своих симпатиях к той или иной стороне, пользовался отнюдь не спортивными аргументами. Мол, тогдашний директор РАФа и «крестный отец» елгавской футбольной команды Боссерт — человек пришлый, а Лесков — коренной рижанин… РАФ — завод, ориентирующийся на Москву, а «Даугава» — это, дескать, гордость республики… Боссерт «заявлял, что латыши в состоянии заниматься только фестивалями песни — ему, стало быть, уже за одно это надо по рукам дать… В конце концов, спор РАФа и «Даугавы» — это все равно что выяснение отношений между Народным фронтом и Интердвижением…
А еще подлило масла в огонь сделанное в довольно нахрапистой форме предложение директора РАФа о слиянии двух команд — автозавод готов, был купить обнищавшую «Даугаву», но при условии, что она сменит название. Чуть позже волна подобных переименований захлестнула наш спорт, и новоиспеченные асмаралы замелькали во всех лигах. Не избежала этой участи, кстати, и рижская команда, выступавшая в сезоне-91 под именем «Пардаугава». Но в то время, когда примерно о том же самом говорил Боссерт (а его некоторые латвийские газеты гораздо раньше записали чуть ли не во враги нации), это вызвало настоящий всплеск возмущения. А ведь речь шла тоже всего о трех буквах…
Словом, можно долго рассказывать о том, как проходило тягостное и нудное разбирательство в латвийском футболе. Дело кончилось тем, что законное право РАФа играть в первенстве страны подтвердил суд. Елгавская команда, правда, после всех этих передряг не блеснула, но в отличие от «Пардаугавы», с треском вылетевшей из первой лиги, хотя бы сохранила свои позиции.
Ну, а сезон-92 обе заочно враждовавшие команды проведут в одном турнире — в чемпионате суверенной Латвии.
Из рассказа Ивара Бриверса, члена федерации футбола республики.
— Это будет исторический для нашего футбола сезон: две команды смогут дебютировать в розыгрыше еврокубков. И еще — мы станем свидетелями настоящего чемпионата Латвии! В высшей лиге на старт выйдут двенадцать команд, в каждой из них сможет играть один иностранный футболист. Ревизионная комиссия уже провела проверку, и, по нашим представлениям, почти все футболисты, выступавшие в первенстве республики в прошлом году, имеют право принять участие и в этом чемпионате. У нас даже негр один есть — Кахану, из Ганы. Говорит, вместе со знаменитым Абеди Пеле начинал…
Наверное, ревизионная комиссия поработала на совесть. Провела как раз ту работу, которую и должна была провести. Но со стороны это выглядит, признаться, немного странно: еще не принят латвийский закон о гражданстве, а футболистов уже делят на «своих» и «чужих». Будто бы скромненькие местные клубы только и делали, что раскошеливались на покупки иностранных «звезд»… Да и в какой еще стране для футболистов-«легионеров», установлена столь худосочная квота?
…Передо мной — самая обычная на вид футбольная программка, выпущенная в Таллинне в июле 90-го. На игру Эстония — Латвия, приуроченную к пятидесятой годовщине последней встречи сборных этих стран на уровне национальных команд. Но это был удивительный, для нынешнего времени просто уникальный в своем роде матч, ведь организаторы условились, что на поле выйдут только… чистокровные латыши и эстонцы! А еще в довоенные годы в той же сборной Латвии блистали футболисты с такими «чужими» фамилиями, как Соколов, Свистуненко, Павлов…
