На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Ваупшасов Станислав Алексеевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
- Умер.
Павла Грунтовича похоронили утром на песчаном берегу под высокой старой сосной. Партизанская связная, девушка из местных жителей, принесла на могилу букет осенних цветов.
Зимою в лагерь отряда ни разу не приехали братья Сенько. У них на счету было 13 убитых офицеров, 2 угнанных грузовика с продовольствием и 5 похищенных легковых автомашин. Они участвовали в диверсиях на железной дороге и во многих других операциях. Братьев любили все, кто их знал, и долгое отсутствие обоих в конце концов стало тревожить.
Однажды ночью из Минска пришла связная Катя Карпук. Дежурный по лагерю разбудил меня, и я поразился Катиному виду. На ней лица не было, она еще не произнесла ни одного слова, а сердце у меня уже заныло в страшном предчувствии. Слезы не давали ей говорить, я налил в кружку воды, успокаивал как мог.
- Мужайся, мужайся, Катюша.
Катя отпила из кружки, утерла глаза концами головного платка и сказала еле слышно:
- Володю и Костю выдали...
- Кто?!
- Не знаю. К нелегальной квартире подъехал полный грузовик фашистов, окружили дом, ребята отстреливались до последнего...
- Кто предал?! - опять спросил я в отчаянии от горькой потери.
- Не знаю, Владимир крикнул из окна, что их выдал артист.
- Какой артист?
Катя не знала. Нам даже не удалось установить, была ли это кличка или профессия предателя. Никто никогда прежде не слышал об артисте от братьев Сенько, даже ближайшие друзья по подполью Михаил Иванов и Николай Фролов. Весьма вероятно, что фашистским ищейкам удалось выследить отважных патриотов и подослать провокатора. Тайна провала братьев Сенько остается не раскрытой по сей день.
- Дальше! Что было дальше?
- Они убили восьмерых. Раненный, Володя застрелился, а Костя потерял сознание от потери крови, и фашисты увезли его в СД.
- Где его содержат?
- Не знаю.
С утра я разослал связных и поднял на ноги всю нашу разведывательную сеть в Минске. Предпринимались всевозможные меры, чтобы установить место заключения Константина и затем попытаться вырвать его из рук палачей. Но гитлеровцы умело законспирировали все сведения относительно Кости и где-то в неведомом нам сыром подвале долгие дни и ночи допрашивали и пытали полуживого героя.
Уверенность в том, что он ничего не скажет фашистским палачам, была настолько велика, что все остальные подпольщики, работавшие рука об руку с братьями Сенько, не только не ушли из города, но даже не переменили квартир. Тем самым они нарушили строгие законы конспирации, зато остались верны более глубокому и важному закону нашей жизни о доверии человеку. Тем более такому, каким был наш Костя. Фашистские изуверы ничего не добились от славного комсомольца и 11 января 1944 года повесили его в городском сквере с дощечкой на груди: "Партизан". Перед смертью Константин крикнул:
- Не бойтесь, товарищи минчане, бейте фашистов! Я умираю за свою Родину!
В этом же месяце погиб один из ветеранов спецотряда, вышедших в марте 1942 года из Москвы, комсомолец Николай Денисевич. Более полутора лет он храбро воевал в тылу врага, стойко переносил все превратности партизанской жизни. Последнее время он служил во взводе конной разведки. Немецкий гарнизон в Марьиной Горке зимой стал предпринимать вылазки в партизанскую зону. Чтобы узнать о намерениях противника, Меньшиков выслал в том направлении группу разведчиков. Выполняя задание, они напоролись на карателей. В бою Денисевич уничтожил пятерых фашистов и сам упал сраженный злой пулей.
Рая Врублевская, член подпольной группы Мурашко, установила контакты с чехами-зенитчиками на аэродроме. Фашисты, испытывая на фронтах недостаток солдат, отослали своих на передовую и заменили их пленными. Подпольщица рассказывала им о всенародном сопротивлении оккупантам, о героических белорусских партизанах. Беседы вызвали у чехов горячий интерес, они заявили, что не хотят служить Гитлеру и мечтают присоединиться к патриотическим силам. Горком партии постановил помочь зенитчикам уйти в лес. Операцию поручили провести Константину Мурашко.
Спустя три дня он вернулся с 12 чехами.
- Рудольф Заяц,- представился стройный, чуть выше среднего роста чешский офицер, хорошо говоривший по-русски.
Второй был парень могучего сложения, как наш Карл Антонович.
- Ян Новак. Здравствуйте, братья-славьяне! - произнес он с акцентом и широко улыбнулся нам.
- Стефан Рассияр, Стефан Качалка, Ян Голас...- называли себя остальные.
Чехи были вооружены автоматами и пистолетами, на двух грузовых машинах привезли 50 тысяч патронов. Партизаны сердечно приняли чешских патриотов и крепко с ними подружились. Особенно часто мы видели вдвоем богатырей Карла Добрицгофера и Яна Новака. В свободное от боевых заданий время они подолгу сидели в сторонке и о чем-то толковали, может быть, вспоминали свои страны, попавшие под гитлеровский сапог, мечтали о мирной жизни в кругу родных и друзей. И наверняка рассказывали друг другу о своих военных скитаниях, о том, что довелось перенести в этой самой страшной из войн.
В составе диверсионных групп чехи стали выходить на железную дорогу. Случалось им напарываться на фашистскую засаду, в этих стычках наши новые товарищи вели себя мужественно и стойко. Минская СД пыталась скомпрометировать чехов, перешедших к партизанам, и подбросила на имя Рудольфа Зайца провокационное письмо. Но вражеская акция не удалась, никто в отряде не поверил, что Рудольф может быть предателем. В боевых операциях он зарекомендовал себя исключительно храбрым бойцом, порой даже приходилось одергивать его и ругать за безрассудную смелость. Чтобы убедить его в полном доверии, а также отдавая должное его заслугам, я назначил Рудольфа командиром взвода.
Беззаветно сражались и все остальные чехи. В мае 1944 года Ян Новак вместе с группой подрывников Павла Шешко ушел на задание. Эшелон был пущен под откос, диверсанты возвращались на базу. Какое-то время им пришлось идти вдоль полотна железной дороги, на котором они не заметили ничего подозрительного. Однако враг отличался коварностью и нередко прибегал к хитрости. Убрав с насыпи часовых, гитлеровцы притаились в придорожной лесополосе. Ян шел впереди, и когда фашисты с близкого расстояния внезапно ударили из автоматического оружия, отважный чех упал, пронзенный пулями. Диверсанты атаковали засаду, отбили тело товарища, который еще был жив, и на руках понесли его к лагерю. По дороге Ян Новак скончался...
Партизаны поклялись отомстить за Яна, как они мстили за всех павших бойцов. Три усиленные группы подрывников, захватив по два заряда взрывчатки, вышли на задание.
Тем временем в сторону Марьиной Горки двинулась группа разведчиков. Им предстояло собрать сведения о тамошнем аэродроме. Среди них были Анатолий Чернов и недавний подпольщик Филипп Слабинский, высокий голубоглазый парень. Он был родом из тех мест, и когда разведчики достигли окрестностей аэродрома, Филипп убедил товарищей, что дальше он пойдет один, так будет безопасней, а уж местность он знает лучше всех. Его отпустили. Через час в районе аэродрома раздались выстрелы. Перестрелка не затихала минут сорок. Разведчики поняли, что Слабинский наткнулся на гитлеровскую охрану, но еще надеялись, что ему удастся уйти, и остались ждать его.
На следующий день крестьяне рассказали группе Чернова, что возле аэродрома 70 фашистов окружили одного партизана. Он вступил с ними в бой, уничтожил 8 врагов и упал убитым. Мирные жители похоронили смельчака, так и не узнав его имени. Но разведчики сразу поняли, что погибший - их друг Филипп Слабинский. Он пал и был погребен в своих родных местах, где начал бороться с врагом еще осенью 1941 года.
Взорванные в те дни тремя группами поезда стали местью и за Филиппа Слабинского.
Не дожил до победы и руководитель подпольной организации, в которой Филипп начал свой боевой путь,- Михаил Иванович Жовнерчик. Другие четверо подпольщиков со льнозавода в Марьиной Горке и жена командира, Ольга Алексеевна, остались живы.
