Плотин. Единое: творящая сила Созерцания - Султанов Шамиль Загитович (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗

— Но здесь есть свое «но». Дело в том, что, мысля сущее материально, ум человеческий часто приходит к отрицанию единства.

— Это логическая ошибка. Люди представляют себе сначала пространство на манер хаоса. Затем они вводят в это пространство Первоначало, рожденное в их воображении. А затем, естественно, они оказываются в тупике, исследуя, как это Первоначало появилось и попало в это пространство. А ошибка в том, что, мысля пространственно, люди приходят к дуализму: хаос воспринимается как некое тело, в котором возникает Первоначало фактически тоже как тело.

— Но ведь родом сущего в чувственном мире является чувственное тело…

— Чувственное тело является сущим в чувственном мире потому и только потому, что приобщено к умственной реальности, то есть что оно — некое единство. Понятие истинно сущего, неизменного и непротяженного, указывает, что истинно сущее пребывает в самом себе и неделимо, а следовательно, во всей своей целости пребывает в себе и во всем, что приобщено к нему, в том числе и в чувственном бытии. То есть чувственное бытие иллюзорно в той степени, в какой оно воспринимается в отрыве, в противопоставлении к Нусу. Оно реально потому (как и любое чувственное тело), в какой мере действительно отражает истинную реальность Нуса.

— Таким образом, все объединяется через силовую, динамическую, живую, пульсирующую иерархию уровней единств, и высшим, абсолютным единством является вездеприсутствующее Единое, беспредельное и вседовлеющее, то есть присутствующее во всем существующем, и в чувственном и умственном бытии. Единое таким образом есть общий центр, из каждой точки которого исходят радиусы — силовые потенции, образующие единый центроподобный круг Нуса, периферия которого образует мир Универсальной Души, соприкасающийся с чувственным миром.

— Потому-то в умственной реальности множественное — в едином, и единое — при множественном, и вместе все. И именно от этого единства другое, ослабленное, но единство и в чувственном мире. Таким образом, все мы единое. Принцип единства — начало познания — есть одновременно начало и конечная цель всех феноменов, всей жизни.

— Но как мыслить непосредственно, зримо это единство?

— Прежде всего необходимо отказаться от пространственного восприятия: есть, мол, обособленный мир эйдосов, есть отделенная материя, и есть излучаемый в материю свет из умственной реальности. Это пустая картина. Нельзя полагать, что, поскольку, мол, эйдос существует пространственно обособленно, он отражается затем в материи, словно в воде. Нет, материя, отовсюду как бы касаясь и, с другой стороны, не касаясь эйдоса, отовсюду, благодаря близости, имеет его столько, сколько может взять. Причем посреди, между ними нет ничего. Эйдос при этом не расходится по всей материи и не изливается по ней, но пребывает в себе самом.

— Следовательно, и термин «излияние» надо понимать образно.

— Конечно, здесь и речи быть не может о каком-то вещественном излиянии. На самом деле «излияние» надо интерпретировать в смысле зависимости космоса от Единого таким образом, что одна и та же единая жизнь охватывает шар как Космос. И далее, все, что в этом шаре, устремлено к единой жизни. И затем все души — единая душа, столь же единая, как, с другой стороны, и беспредельная.

— То есть всеобщее единство мира должно мыслиться как внутренняя бытийная, смысловая связь, а не пространственно-временное отношение.

— Правильно, и можно определить эту внутреннюю бытийную зависимость чувственного от умственной реальности как присутствие во Вселенной единой жизни, которая безгранична и не может делиться как атомы. Эта жизнь во всей ее целости присутствует и в нас.

— Иначе говоря, поскольку сущее едино, а мы бытийно зависим от сущего, следовательно сущее, как единое, присутствует в нас.

— И тем не менее, что же такое «избыточность» Единого, которое изливается как умственная реальность, как бытие? И чем вызывается эта «избыточность» абсолютно-трансцендентного — его свободой, желанием, волей или необходимостью?

— Итак, множественность вообще есть некое отступничество от Единого. Множественное импотентно пребывает в самом себе, оно растекается в неопределенности. Беспредельность же как бесчисленная множественность есть абсолютное отступничество в неопределенность. Но ведь глубочайший принцип заключается в том, что каждый элемент бытия в конечном счете ищет, стремится не к другому, а к самому себе. Ведь смысл этого каждого в нем самом, а не вне его. Следовательно, каждое скорее существует не тогда, когда становится множественным или большим, но когда принадлежит самому себе, то есть когда оно — единство.

— В чувственном мире — безобразная, бесформенная, беспредельная неопределенность, не-сущее — противостоит сущему, бытию прежде всего, глубинным образом как отсутствие числа. И действительно, с одной стороны, чувственные предметы не беспредельны, они имеют определенную форму тела. В этом смысле каждый такой предмет есть некое единство, определенность, определенное число. С другой стороны, субъект в этом чувственном мире, который нечто исчисляет, не исчисляет беспредельности. Даже если он создает удвоенное, утроенное и т. д. многократное, то есть какими бы величинами он ни оперировал, тем не менее он определяет его, это число. Иными словами, каждое число есть всегда и прежде всего некая первоначальная определенность, которая и обусловливает его включенность в сферу бытия, сущего.

— Тогда, в противоположность этому, беспредельное, неопределенное, бесчисленное, не имеющее предела и границы, а следовательно, не имеющее числа, исключается из области сущего. Оно как бы постоянно бежит от эйдоса предела. Причем опять это бегство нельзя понимать в смысле пространственного движения.

— Да, так вот, беспредельность, неопределенность как нечто не имеющее числа, будет одновременно противоположным и непротивоположным, большим и малым, недвижным и движущимся, словом, и тем и другим, а точнее даже, ни тем ни другим определенно.

— Тем самым роль, которую играет число в чувственном мире, есть символ, манифестация образа Единого.

— А теперь обратимся к числам в умственной реальности. Как они соотносятся с эйдосами: существуют ли они после эйдосов, или же вместе с ними, или при них?

— Дело в том, что числа на первый взгляд вроде бы существуют после эйдосов. Действительно, можно сказать, что есть эйдос коня (один), есть эйдос меча (два), есть эйдос человека (три) и так далее. В этом случае мы как бы примысливаем числа к эйдосам. Но числа существуют и при умственных реальностях.

— Каким образом?

— А вот каким. Умственная реальность — это единство мыслимого и мысли. Вот это единство и есть единица. Но вместе с тем мы в уме различаем мыслимое и мысль, — а это уже двойка. Далее, мы уже знаем, что умственная реальность — это едино-множественное (то есть десятка как множественное).

— Таким образом, числа при эйдосах — это единица, двойка и десятка. Но что такое число само по себе и в этом смысле — раньше или позже оно всего остального, в том числе и Нуса?

— В чувственном мире понятие числа у людей возникло вследствие ритмики дня и ночи. Это значит, что исчисляемые предметы благодаря различности создают число. Иначе говоря, число составляется во время перехода души, последовательно проходящей один предмет за другим, то есть возникает тогда, когда душа считает.

— Но это означает, что глубинное понятие числа в душе как умственной реальности уже существует.

— Конечно, число уже есть некая субстанция, которая возбуждается в душе вследствие смены в области чувственного понятия числа. Иными словами, числа не только возникают «после», но и сопутствуют эйдосам.

— Тогда можно говорить, что число есть спутник эйдоса и как бы присозерцаемое при каждой сущности. Но тогда получается, что число как умственная субстанция отличается от эйдоса как умственной сущности.

— Да, и можно определенно утверждать, что принцип числа существует еще до умственной реальности. Десятка существует до того, о чем предицируется. И это будет само-десятка, то есть нужно, чтобы сперва десятка как чистая потенция множественности существовала сама при себе, будучи ничем, как только самодесяткой.