Болельщик - Кинг Стивен (версия книг .TXT) 📗

11:9 — безумный счет для игры «Мировых серий». Это двадцать четыре результативных удара и 5 ошибок. Но итог — наша победа, а завтра вечером Папа Курт выйдет на питчерскую горку с подлатанной лодыжкой, и это прекрасно (просто потрясающе).

Мне бы только хотелось, чтобы все это могла увидеть Тори Снелгроув.

Самое удивительное для меня в игре 1 — болельщики, освиставшие Дейла Свеума во время представления команд перед игрой. Полагаю, за решение послать Джонни к «дому» в первом иннинге игры 7 ЧСАЛ. В любом случае мне это не понравилось.

И, несмотря на победу, мне не понравилась игра Кевина Миллара (в итоге он оставил на базах десять человек, причем на позиции бэттера допустил две одинаковые ошибки, а потом, уже в защите, упустил мяч, который без труда поймали бы и Миенткиевич, и Маккарти).

А вот игравший у «Кардиналов» на той же позиции Ларри Уокер, наоборот, дважды поймал сложные мячи, выбил дабл, круговую пробежку, сингл и снова дабл. Уокер впервые участвует в «Мировых сериях», раньше он играл, пусть и здорово, в заштатных командах Монреаля и Колорадо, и меня радует, что он показывает миру, какой он классный игрок. Если бы Пухольс, Роулен и Эдмондс поддержали его, для нас первая игра закончилась бы поражением.

Марк Беллхорн тем временем настроен подтвердить действенность проклятия экс-«Кабов» (команда, в которой больше бывших игроков «Кабов» проигрывает «Мировые серии»: у «Кардиналов» их пятеро, тогда как у нас — двое, Меткий Марк и Билли Миллер). Круговую пробежку он выбил у Джулиана Тавареса, и меня его успех нисколько не удивил, только порадовал. Он и до этого уже отправил мяч на стойку Пески, но не стой стороны. Так что ему потребовалось лишь поточнее прицелиться, а в итоге он попал в члены очень редкого клуба: игроков, которые добились круговых пробежек в трех подряд постсезонных играх.

24 октября/Игра 2 «Мировых серий»

На улице рядом со стоянкой для автомобилей игроков я наталкиваюсь на Эндрю, который идет за салатами для наших парней. Нас окружает толпа туристов, которые стремятся увидеть кого-нибудь из звезд. Тут же телевизионщики, копы. Эндрю до сих пор не может поверить, что все это происходит наяву, и это типичная реакция болельщиков, даже тех, кто максимально приближен к команде. Я спрашиваю его насчет лодыжки Шилла и говорю, что вчера видел доктора Моргана. Да, кивает он, они уложили его на стол, но он пытался обойтись без операции.

— Как он? — спрашиваю я. Эндрю пожимает плечами. — Увидим.

На стадионе я вижу Тони Уомака, который стоит у ограждения левой половины поля и болтает с давним приятелем на трибунах, обещает на следующей неделе обыграть его в гольф. Когда он заканчивает разговор, я спрашиваю, как его ключица, по которой вчера ударил Дэвид Ортите.

— Все нормально, — отвечает он, и я говорю ему, что мне очень хотелось, чтобы после весеннего сбора он оказался в команде.

— Вы отлично бегаете, отлично владеете бантом, умеете украсть базу. Очень жаль, что вы не играете на этом поле. Он качает головой:

— Они не захотели меня взять.

Мы обмениваемся рукопожатием, а минутой позже он подзывает Ларри Уокера.

На лице Уокера отражается недоумение, когда он видит приятеля Тони.

— Ты знаешь этого парня? — спрашивает Тони.

— Знаешь этого парня? — переспрашивает Уокер. — Этот парень должен мне восемь «штук».

Сегодня воскресенье, и на площадке, от которой отходят пандусы на трибуны, у большого настенного телевизора стоит толпа, наблюдает, как «Патриоты» бьют «Джетс», одерживая двадцать первую победу кряду. Если «Патриоты» могут выиграть двадцать одну игру, почему мы не можем выиграть восемь? Логике это не противоречит.

Наши места рядом с полем в том самом углу, где я люблю стоять во время разминки бэттеров. Они лучше тех, к которым я привык. Насколько они хорошие? Джимми Фоллон сидит выше, а перед вами, так близко, что я при желании могу до него дотянуться, куотербек «Орлов» Донован Макнэбб. Сегодня он отлично отыграл в Кливленде, его удар принес команде победу в овертайме. Должно быть, принял душ и сразу же примчался в аэропорт. Он так устал, что за всю игру встает только один раз, чтобы сходить втуалет, но, как и мы, остается до конца, чтобы, несмотря на ветер и противный, моросящий дождь, увидеть все, до самой последней подачи.

25 октября

Однажды летним вечером, в середине 1960-х, примерно в то время, когда «Битлз» правили американскими музыкальными мартами, молодой музыкальный продюсер, которого звали Эд Кобб, прогуливался со своей подружкой по берегу реки Чарльз не в самом лучшем районе города Бостона, штат Массачусетс… так, во всяком случае, гласит легенда. Из тени вышел грабитель, который попытался отнять у него бумажник (а может, у девушки — сумочку, в этом ясности уже нет). В любом случае мистера Кобба отличала не только любовь к музыке, но сила и храбрость. Грабителя он скрутил, а в качестве премии ему в голову пришла идея песни. Песню эту, «Грязная вода», со временем записала бостонская панк-группа «Стэнделлс», а пластинку выпустила компания «Кэпител», мечтавшая заполучить песню, которую Кобб спродюсировал для Кетти («Любой, у кого есть сердце») Лестер. Никто не ожидал ничего особенного от примитивной и грубоватой [161] «Грязной воды», но в чарте «Биллборд» она поднялась на одиннадцатое место в разделе поп-музыки и с тех пор получила постоянную прописку в клубах Бостона.

Новое руководство «Ред Сокс» нашло песне другое применение: она исполняется на «Фенуэе» всякий раз, когда Бостон одерживает победу. Для верных болельщиков «Ред Сокс» нет большей радости, чем увидеть на табло победный счет и услышать знакомое музыкальное вступление, переходящее в «Вниз по ре-е-еке…» Так что появление на поле вчера вечером «Стэнделлс» (сильно поседевших, слегка полысевших, но так же гордо и громко поющих о грязной воде, которая течет вдоль берегов реки Чарльз) мы все восприняли как добрый знак.

Многое из того, что связано с бейсболом вообще и с «Ред Сокс» в частности, определяется мостами между прошлым и настоящим — вот и еще один построило нынешнее руководство команды, продемонстрировав греющую сердце болельщика осведомленность о традиции, но не став ее рабами. И когда «Ред Сокс» закончила эту игру поздним, сырым и туманным воскресным вечером, мелодия «Грязной воды» зазвучала вновь, на этот раз чуть быстрее и чуть правильнее. И почему нет? Эта версия записывалась, когда «Стэнделлс» были молодыми. Эта версия попала в чарты за четыре месяца до рождения Курта Шиллинга.

В этот вечер он вызывал благоговейный трепет. Это словосочетание затерли, использовали очень уж часто. Но я все 170 миль, отделявшие меня от дома, пытался придумать что-нибудь получше и не смог. Более тридцати пяти тысяч прихожан старой зеленой Церкви бейсбола знали, что они видят; многие из них прошлым вечером в первый раз в жизни попали в Фенуэй-парк (я про болельщиков только «Мировых серий», которых Дэн Шонесси из «Бостон глоуб» совершенно справедливо назвал «Новой нацией»), но даже они знали. Тысячи и тысячи фотовспышек на трибунах, от самых дорогих мест около скамей обеих команд до самых дешевых, под крышей «Зеленого монстра», и вся эта иллюминация говорила о том, что мужчины и женщины, пришедшие вчера на стадион, никогда не видели ничего подобного и полагали, что едва ли увидят еще раз. Во всяком случае, собственными глазами.

Эдгар Рентерия, первый бэттер «Кардиналов», сражался с Шиллингом изо всех сил на первых шести подачах, потом десяти, двенадцати, вновь и вновь отправляя мяч за линию фаул [162]. Он мог быть главным бэттером «Кардиналов», но не единственным, с кем пришлось сражаться Шиллингу (еще с четырьмя), и то давало «Кардиналам» определенные шансы, но они их не использовали.