Мировой кризис - Спенсер-Черчилль Уинстон (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Лорд Керзон, выражая в данном случае холодную и беспристрастную точку зрения министерства иностранных дел, предложил оказать Греции условную поддержку и даже признать Константина, но союзная конференция, собравшаяся в Париже 3 декабря, решительно отвергла подобные планы. Три великие державы уведомили греческое правительство, что «хотя они не желают вмешиваться во внутренние дела Греции, тем не менее они должны сказать, что восстановление на троне короля, нелояльное отношение которого к союзникам во время войны причинило им большие затруднения и потери, может рассматриваться только как одобрение Грецией его враждебных действий»; что «такой шаг создает новую и весьма неблагоприятную ситуацию в отношениях между Грецией и союзниками» и что «три правительства оставляют за собой полную свободу реагировать на создавшееся положение». На следующий день во второй ноте они заявили, что «если Константин опять займет греческий трон, то Греция не получит от союзников никакой финансовой помощи».
Несмотря на эту декларацию, греки, запуганные монархистами-победителями, почти единогласно голосовали за возвращение Константина. В конце декабря король Константин и королева София со своими тремя детьми вернулись в Афины, и население приветствовало их с такой же демонстративной радостью, с какой оно недавно приветствовало Венизелоса. Новое правительство стало отстранять от всех общественных должностей всех сторонников Венизелоса; отставку получили епископы, судьи, университетские профессора, учителя и даже уборщицы государственных учреждений. Союзные полномочные представители оставались в Афинах. Согласно полученным инструкциям они должны были поддерживать формальные отношения с правительством, но совершенно игнорировать короля, королевскую семью и двор. Греция, разрываемая внутренними раздорами, должна была отныне одна преодолевать грозившие ей опасности.
Изгнание Венизелоса имело бы смысл лишь в том случае, если бы в результате греческие начинания в Малой Азии были быстро и энергично сведены до возможного минимума. Это была бы единственно возможная здравая политика. Возможно, что великий критянин подверг свою маленькую страну слишком большим испытаниям, но с другой стороны не подлежит сомнению, что она отказалась от него как раз в момент своего триумфального шествия. Теперь, когда Греция была лишена британской поддержки, ввязалась в конфликт с Италией и очутилась лицом к лицу с враждебностью французов, для Константина и его министров была возможна только одна политика. Заключение мира с Турцией на возможно лучших условиях, быстрая эвакуация войск со всех позиций в Малой Азии, возвращение на родину и демобилизация армии и самая строгая экономия в области финансов – таковы были логические и неизбежные последствия того решения, которое предложили принять греческому народу и которое он действительно принял. Но именно к этим-то решениям новый режим и был менее всего склонен. Монархисты еще больше жаждали экспансии, чем сам Венизелос. Военные и политические круги, поддерживавшие двор, строили самые честолюбивые планы. Они теперь готовы были показать Греции, как должен был бы использовать маленький Венизелос ее военные успехи. Мысль о том, что они должны отказаться от столь неслыханных завоеваний, была нестерпима для их гордости. С другой стороны, подобная политика грозила подорвать их популярность. Поэтому они предложили расширить греческую территорию в Малой Азии далеко за те пределы, какие считал возможным Венизелос. Они выбросили лозунг: «Поход на Константинополь». Лозунг этот выражал их конечную цель. Поэтому, когда союзники 21 февраля 1921 г. собрались в Париже и решили пересмотреть Севрский трактат, особенно в тех частях, которые касались Смирны и Фракии, новое греческое правительство отвергло их предложения и заявило, что Греция без посторонней помощи сможет сохранить за собой территории, назначенные ей договором. В это время Греция держала под ружьем в Малой Азии 200 тыс. чел., что обходилось ей по меньшей мере в 230 тыс. фунтов стерлингов в неделю. Турки, завязавшие дружеские переговоры с Францией и только что заключившие выгодный трактат с Москвой, быстро и непрерывно увеличивали численность своих войск и свою боевую мощь.
В этот момент греческой истории широкие массы греческого народа могли внушать только жалость. Перед греками были поставлены непосильные задачи, им задавались вопросы, на которые они не могли ответить, и они не понимали последствий, к которым должны привести их решения. Бремя войны, мобилизации и военного управления они испытывали на себе дольше, чем какой бы то ни было другой народ утомленного войною мира. Их страну раздирали партийные раздоры; в лоне одного маленького измученного государства оказались две враждебных нации; тем не менее, несмотря на все эти тяжелые условия, их армии в течение долгого времени проявляли замечательную дисциплину и выдержку. Теперь им предстояло пойти на авантюру, гораздо более смелую и безнадежную, чем какая бы то ни была из тех, которые мы описывали раньше.
Третий акт греческой трагедии должен начаться с описания позиций, занятых некоторыми британскими политическими деятелями. Совершенно не соглашаясь с политикой Ллойд-Джорджа в греко-турецких делах, но все время поддерживая с ним близкие и дружеские отношения, я не раз просил его ясно изложить основные принципы его политики. Со своим обычным добродушием и терпимостью к мнениям коллеги он изложил свои взгляды приблизительно в следующих словах: «На восточном побережье Средиземного моря греки – народ будущего. Население Греции быстро растет и оно полно энергии. Греки являются представителями христианской цивилизации и противниками турецкого варварства. Их боевая мощь совершенно недооценивается нашими генералами. Великая Греция будет неоцененным преимуществом для Британской империи. В силу своих традиций, склонностей и интересов греки дружественно относятся к нам. В настоящее время они представляют собою нацию в пять или шесть миллионов, а через пятьдесят лет, если только они сохранят назначенные им территории, они будут нацией в двадцать миллионов. Они хорошие моряки, они создадут военный флот и будут владеть всеми наиболее важными островами в восточной части Средиземного моря. В будущем эти острова могут быть базами для подводных лодок; они лежат на линии наших сообщений через Суэцкий канал с Индией, Дальним Востоком и Австралазией. Греки умеют быть благодарными, и, если мы будем верными друзьями Греции в период ее национальной экспансии, она станет одной из гарантий, с помощью которых будут обеспечиваться главные пути сообщения Британской империи. В один прекрасный день мышь может подточить веревки, которыми связан лев». На эти доводы я отвечал следующим образом. «Если даже это так, то что вы будете делать? Вы не располагаете армией, которую можно было бы послать на поле битвы; вы все время повторяете, что у нас нет денег; наконец, общественное мнение не поддержит вас, ибо консервативная партия – традиционный друг Турции. Поддерживающее вас большинство настроено в пользу Турции, так же настроен ваш кабинет и ваши генералы. Мы являемся величайшей в мире магометанской державой, и потому длительная враждебная туркам или дружественная грекам политика вызовет чрезвычайно большое противодействие. Кроме того турки очень опасны, свирепы и недосягаемы. Если греки попытаются завоевать Турцию, они погибнут, а в настоящее время, когда Константин вернулся в Грецию, вам не позволят оказывать им сколько-нибудь широкую помощь». Я не претендую на точную передачу этого разговора, но, по моему мнению, он довольно верно выражает обе точки зрения.
Лорд Керзон в общем придерживался того мнения, что по отношению к Греции следует проводить трезвую, осторожную, но не враждебную политику, что с Турцией необходимо заключить мир и установить дружеские отношения, но что во всяком случае турок нужно изгнать из Европы и Константинополя. Монтэгю при поддержке всех представителей Индии настаивал на заключении мира с Турцией почти на любых условиях. Англия, говорил он, должна быть другом и главою мусульманского мира, а Константинополь должен быть возвращен туркам. Как мы уже говорили, кабинет высказался против премьер-министра и лорда Керзона по вопросу о Константинополе, и решение его было принято обоими министрами. Но что касается активных действий по части помощи грекам или умиротворения турок, то никакой последовательной политики не удалось выработать. В этом отношении политика их сводилась только к чисто отрицательной директиве, – не нужно тратить ни британских солдат, ни британских средств и необходимо выжидать событий. Эта пассивная и нерешительная тактика проводилась почти два года, от падения Венизелоса до чанакского кризиса.
