Героический рейд 20-й - Ильин Петр Сысоевич (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
На какое-то время наступила тишина. Только в штабе бригады ни днем ни ночью не прекращалась работа, он гудел, как пчелиный улей: отдавались распоряжения частям, собирались сведения, проверялось исполнение приказов и распоряжений командования бригады.
Им некогда было отдыхать. Вот и сейчас я вижу: сидит у телефона майор Петр Данилов. Он настойчиво требует от всех командиров частей и отдельных подразделений наградные листы на отличившихся в бою.
— «Лилия», «Лилия»! — кричит он в трубку. — Я «Ландыш», «Лилия»! Очень хорошо. Почему так долго не отвечали, товарищ Шубин? Почему вы до сих пор не представили наградные листы и данные о потерях личного состава и техники? Давайте скорей, не задерживайте, а то скоро утро.
Послышался короткий ответ Шубина:
— Сейчас высылаю.
Вошедший, усталый начальник связи бригады майор Михаил Михайлович Громов, доложил мне, что телефонная связь, нарушенная во время боя, полностью восстановлена.
Всю ночь без сна и отдыха работали тыловые труженики во главе с вездесущим капитаном Николаем Брусликом, снабжая части продовольствием, боеприпасами, создавая некоторые запасы в боевых частях.
С рассветом в небе снова появились самолеты. Они немного пробарражировали над нашей обороной, а потом один за другим пошли в пике. Вокруг Калача, как в кипящем котле, грохотали взрывы бомб, а стервятники все бросали и бросали свой груз на головы людей и строчили из пулеметов. Одновременно обрушила на нас снаряды немецкая артиллерия из-за Дона. Дрожала пересохшая земля в огне и дыму.
В это время противник по дороге из Сокоревки бросил на северо-восточную окраину Калача 8 мотоциклов с колясками, на которых сидело по два гитлеровца с пулеметом. При сильной поддержке артиллерии и авиации, на бешеной скорости, открыв огонь из пулеметов, они пытались ворваться в нашу оборону, пробить брешь и навести панику. Им на первых порах удалось это. Засыпав свинцом участок младшего лейтенанта Комара, они врезались в его оборону. Растерявшись от такого неожиданного огня и «тарана», он первый стал отходить, оставив траншеи. За ним, отстреливаясь, стали отступать бойцы его взвода. Обстановка на какие-то минуты сложилась опасная. Но были приняты вовремя меры командованием бригады, и положение было восстановлено. Враг потерял возле окопов 4 мотоцикла и 8 фашистов, а остальные умчались на Сокаревку. Но гитлеровское командование, надеясь на успех смертников-мотоциклистов, из направления Камыши — Илларионовский бросило против нас свыше двух полков пехоты, 25 танков. И снова, как вчера, они, развернув свои боевые порядки, стали охватывать дугой Калач.
Немецкие танки, развернувшись фронтом, обогнав свою пехоту, быстро приближались к минному полю. За ними в два ряда бежала пехота. Отважные артиллеристы подполковника Кузьмы Парфенова и капитана Василия Узянова организованно и без суеты, быстро разворачивали пушки для стрельбы прямой наводкой, а потом, прильнув к прицелам, выжидали, когда ближе подойдут танки. Бой разгорался.
Соловьев Петр Иванович, офицер связи.
Мне с комиссаром Дмитрием Давыдовым с НП было ясно видно, как два танка с перебитыми гусеницами крутились на минном поле, а еще три были подбиты артиллеристами П. Аврамчуком и А. Ефимчуком взвода лейтенанта Александра Сахарова. Они горели, как свечи, пуская в небо черные клубы дыма. После этого танки дальше не пошли, а начали маневрировать вдоль минного поля. Тогда гитлеровская пехота, подгоняемая офицерами, обогнав танки, двинулась на минное заграждение. Несколько фашистов взорвались на противопехотных минах, а другие все же прошли, быстро приближаясь к нашим узлам сопротивления. Они шли во весь рост, упирая приклады автоматов в живот и стреляя длинными очередями. Наши мотострелки и пулеметчики молчали, подпуская ближе, чтобы потом косить наверняка. Лишь минометчики батальона старшего лейтенанта Василия Ивановича Ерхова вовсю били гитлеровскую пехоту, засыпая ее десятками мин. Только одна минометная рота младшего лейтенанта Кимаковского из своих 120-мм минометов стреляла так метко по скоплениям врага, что за два часа боя уничтожила до двух рот фашистской пехоты.
И все же, несмотря на большие потери, немецкая пехота, поддержанная своим огнем, преодолев минное поле, стала близко подходить к траншеям. Вот тут заработали наши пулеметы и автоматы мотострелков, уничтожая гитлеровцев. Губительный огонь косил их десятками, но они все лезли и лезли, пытаясь любой ценой захватить наши траншеи. Каждый красноармеец дрался за десятерых. Кое-где на восточной окраине города в оборону 2-го мотострелкового батальона ворвались фашисты. Там слышались крики, команды, автоматная стрельба, разрывы гранат и огонь из пушек артиллеристов Узянова.
Разгорелась рукопашная схватка. Советские бойцы стояли насмерть и выбивали гитлеровцев из захваченных траншей. Наконец фашистская пехота дрогнула, покатилась назад, усеяв поле трупами, но в двухстах метрах от переднего края залегла. На помощь ей двинулись танки, но им преградили дорогу огнем своих орудий бесстрашные комсомольцы — наводчики Павел Михайлович Аврамчук и Александр Яковлевич Ефимец. Против орудия Аврамчука шло 12 танков, а против Ефимца — 8. Немецкие танки осыпали их орудия градом снарядов. В этом поединке погибли заряжающие, замковые, правильные. Не стало подносчиков снарядов. Но Аврамчук и Ефимец одни сражались с бронированными чудовищами, метко ведя огонь. С НП мне хорошо было видно, как загорелся один немецкий танк, остановился другой с перебитой гусеницей, третий, пятый, седьмой, открыв с места сильный огонь из пушек по нашим орудиям. Одним разорвавшимся снарядом у орудия насмерть был сражен Аврамчук. Он упал лицом вниз, головой к врагу, широко раскинув сильные руки, ухватившись пальцами за родную землю, как будто бы мертвый говорил: «Не отдам злодеям святую землю!»
Так умолк наш запевала, весельчак, наш дорогой герой Павлуша. Погиб в неравной схватке у орудия и наводчик Александр Ефимец, бесстрашно стоявший против 8 немецких танков, он ни на шаг не отошел от орудия перед стальными громадами.
Незадолго до этого мать ему писала: «Смотри, сынок, как следует защищай наш край родной и живым возвращайся домой». Но героя не стало, а долг свой он выполнил с честью. П. Аврамчук и А. Ефимец своей отвагой и героизмом сорвали танковую атаку гитлеровцев, подбив 7 танков врага. А в это время брошенный мною резерв Ивана Швааба, ударивший во фланг фашистам на восточной окраине Калача, окончательно сломил врага, который, неся огромные потери, быстро стал отходить на северо-восток, преследуемый нашим минометным огнем. После такой кровавой схватки захватчики в этот день больше не решались повторять атаки, и мы могли после многочасового боя отдохнуть и накормить бойцов. Стоящие начеку и ждавшие такого момента повара с горячей пищей уже спешили к усталым воинам.
Наступила очередная ночь. Придя на КП бригады, я первым долгом спросил у начальника штаба, нет ли связи со штабом армии. Он ответил отрицательно. Да, мы уже много дней с врагом деремся за переправу и Калач, а связи со штабом все нет и нет. Почему штаб армии молчит? Эта неизвестность меня беспокоила.
— Игнат Федорович, — говорю Турбину. — Думается, что 71-я дивизия, которую мы потрепали, уже полностью дерется против нас. Но нам не известно, какая же часть с западного берега Дона пытается захватить переправу? Через часа два вышлите разведку на западный берег во главе со старшиной Иваном Клименко, пусть он захватит там «языка». Кроме того, вышлите мелкие разведгруппы в направлении Камыши — Сокаревка и Колпачки с задачей узнать, где находится противник, что делает и каковы его силы.
Перед рассветом с западного берега Дона разведчики группы Клименко доставили «языка», унтер-офицера. Он рассказал, что несколько дней назад в район переправы у Калача и дома отдыха прибыла 3-я немецкая моторизованная дивизия с переправочными средствами, которой командует генерал-лейтенант Шлемер, и что дивизия имеет задачу захватить переправу и Калач.
