Сказки старой Англии (сборник) - Киплинг Редьярд Джозеф (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗

– Но ведь он тогда еще ничего особенного не совершил, правда? – вмешалась Уна. – И Армаду не победил, и вообще…

Саймон в ответ показал на глубокие борозды, оставленные на поляне громадным бревном.

– Вы еще скажите, что эти добрые сорок футов корабельного леса не воевали с ветрами и бурями от самого своего рождения. Ничего не совершил? Да за один только месяц на голландской переправе нашему Фрэнки выпадало больше опасностей и приключений, чем знаменитому сэру Фрэнсису за полгода! А на чем он выходил в море? На старой посудине для каботажных перевозок! Груда кое-как сбитых деревяшек да несколько саженей хлипкой веревки, и все это держалось на честном слове да на самом Фрэнки. И он не давал нам падать духом, мы все загорались от его огня, вроде как поленья в камине занимаются от сухой растопки… Такой уж он уродился: это по всему было видно.

– Интересно, а сам-то он знал, кем станет? Представлял себе это, когда оставался один? – спросил Дан, заливаясь краской.

– Похоже, что да. Про это все думают – так или иначе. Но Фрэнки есть Фрэнки! Чем зря гадать, что его ждет, он решил все разузнать заранее. Только вот… – Саймон вопросительно глянул на Пака, – можно ли мне рассказать им об этом?

Пак молча кивнул.

– Моя матушка, – продолжал Саймон, – была просто добрая и красивая женщина, но вот сестра ее, что доводилась мне теткой, та обладала особым даром, который перешел к ней по наследству.

– Э, нет, так не пойдет! – воскликнул Пак, видя, что ребята ничего не поняли. – Вы помните, что обещал Робин вдове Уитгифт – до тех пор, пока их род не пресечется? [9]

– Конечно. Всегда должен быть в их семье тот, кто видит сквозь землю глубже, чем остальные, – выпалил Дан.

– Ну так вот, – продолжал Пак, – бабушка Саймона по материнской линии вышла замуж за слепого сына матушки Уитгифт. И одной из ее дочерей, Саймоновой тетке, как раз и достался этот дар ясновидения. Теперь вам понятно?

– Так я же к тому и веду, – отозвался Саймон, – просто вы забежали вперед… Моя тетушка умела предсказывать будущее. Правда, дядюшка мой, важная персона в городе и в порту, не одобрял подобного вздора. Да и тетушку, бывало, не уговоришь погадать: у нее потом голова с неделю болела. Но Фрэнки, как только прослышал о теткином даре, так прямо покой потерял: пускай, мол, она предскажет ему судьбу.

И вот как-то раз, когда мы стояли в порту, тетушка поднялась к нам на борт с чистой рубахой для меня и корзинкой яблок. Тут-то Фрэнки и пристал к ней как банный лист: погадай да погадай ему по руке.

«Ну ладно, ты будешь дважды женат и умрешь бездетным», – говорит она и отталкивает его ладонь.

«Это вы бабам рассказывайте, – говорит Фрэнки, – а мне расскажите про меня самого!»

И снова сует ей руку прямо под нос.

«Ну хорошо, ты добудешь уйму золота, – говорит она. – Отпусти же меня, негодник!»

«К черту золото, – говорит Фрэнки. – Я хочу знать, что меня ждет – что мне предстоит совершить. Ну пожалуйста, матушка!»

И давай ее уламывать, а уж уламывать женщин Фрэнки умел. Перед ним ни одна не могла устоять, иные даже про морскую болезнь забывали.

«Ну, так и быть, – говорит наконец моя тетка. – Получай, коли приспичило. Многое тебе предстоит совершить, и будешь ты пировать с мертвецом, заехав за край земли, и это еще цветочки. Ибо ты откроешь неведомый путь с востока на запад и обратно, и там, на этом пути, схоронишь лучшего друга и сердце свое вместе с ним. Но путь, открытый тобою, никто никогда не закроет, пока ты будешь лежать спокойно в своей могиле» [10].

«А если не буду?» – спрашивает Фрэнки.

«Ну, тогда, – отвечает тетушка, – железные корабли станут ездить посуху: верно, Сим? И довольно глупостей! Где твоя грязная рубаха?»

Больше Фрэнки из нее ни слова не вытянул. Когда мы с тетушкой вышли из каюты, он стоял возле румпеля с рассеянным видом и подбрасывал на ладони яблоко.

«Боже мой! – говорит мне тетушка. – Целый мир у него в горсти, маленький и круглый, точно яблочко».

«Вы ж его сами угостили», – напомнил я.

«Ну конечно, – говорит она, – это просто яблоко…» – и пошла себе на берег, прижимая руку ко лбу. У нее всякий раз голова болела от предсказаний.

Мы с Фрэнки еще не раз ломали головы над тетушкиными словами. И он частенько поминал их, к месту и не к месту. Когда мы в следующий раз вышли на переправу, неподалеку от Кале повстречался нам капитан Стеннинг на своем судне и предупредил, что испанцы закрыли для англичан все голландские порты, а ихние галиоты нынче прямо взбесились и никому проходу не дают. Сам он шел отсиживаться в Шорем; но Фрэнки, зная, что Стеннинг давно завидует нашему везению, решил пока не менять курса. Возле самого Дюнкерка налетел-таки на нас испанец: здоровенный, остробрюхий, с крестами на парусах. Мы с ним связываться не стали. Мы просто пустились наутек, от греха подальше.

«Похоже, что эту дорогу скоро и впрямь закроют, – говорит мне Фрэнки, поворачивая румпель. – И придется мне открыть другой путь, о котором напророчила твоя тетушка».

«Не нравится мне этот испанец, – говорю я, – он наступает нам на пятки».

«Пустяки, – говорит Фрэнки. – Его задержит прибрежное течение. Как это она сказала – докуда я стану лежать спокойно в своей могиле?»

«Пока железные корабли посуху не поплывут», – говорю.

«Вздор все это, – проворчал он. – Будто миру не все равно, когда и на какой широте Фрэнки Дрейк проделает в море дыру».

А испанец тем временем ставит еще паруса. Я сказал об этом Фрэнки, но ему хоть бы что.

«Ну ясно, – говорит, – почуял течение. Эх, попадись он мне там, на песочке против Дувра, уж я бы его ощипал, при таком-то ветре! А еще бы лучше собрать туда в темную ночь все эти высоченные парусники, да чтоб покрепче задуло с севера, и тут бы я к ним подобрался с наветренной стороны… а потом черпал бы золото горстями! Что там еще твоя тетка сказала – будто бы целый мир у меня в горсти?»

«Ага, – говорю, – только это было яблоко».

Фрэнки рассмеялся – он часто потешался надо мной, – а потом помолчал немного и говорит:

«А тебе никогда не хотелось вот так взять да прыгнуть за борт, и пропади оно все пропадом?»

«Нет, – говорю, – мне и на борту слишком сыро. Смотри-ка, он поворачивает оверштаг».

«Я ж тебе говорил, – усмехается Фрэнки, даже не глядя в ту сторону. – Сейчас пошлет нам вдогонку папское благословение. Слезь-ка с этого поручня, они ведь сдуру могут и попасть».

Я слез и прислонился к поручням спиной, а испанец покуда открыл орудийные люки: они так и засветились красным изнутри.

«Так что же случится, коли меня потревожат в моей могиле? – не унимался Фрэнки. – Дорогу мою закроют, а вместо нее откроют другую – так, что ли? Или она говорила про две дороги? Не нравится мне все это… Ты вот, к примеру, веришь в свои железные корабли?»

Я молча кивнул головой. Он и сам знал, что я в них верю, и тоже кивнул мне в ответ.

«Другой на моем месте поднял бы тебя на смех, Сим. Но только не я. Ложись! Вот оно, папское благословение!»

Испанец, разворачиваясь, разом пальнул из всех бортовых орудий. Ядра так и посыпались в воду, только одно угодило в поручень за моей спиной, и я весь вдруг как-то странно похолодел.

«Эй, Сим, у тебя что, пробоина? Поди-ка сюда», – говорит мне Фрэнки.

«О господи, мистер Дрейк! У меня ноги не двигаются…» – и это были последние слова, что я вымолвил за много месяцев.

– Как это? Почему? – наперебой закричали дети.

– Поручень ударил меня вот сюда, – Саймон неуклюже завел руку за спину. – И у меня все тело отнялось, от плеч и донизу, и язык во рту не ворочался. Фрэнки сам притащил меня на закорках к тетушке в дом, и там я лежал в постели, немой и неподвижный, месяц за месяцем, а тетушка день и ночь растирала меня руками. Она верила в целительную силу растираний, и потом, у нее ведь все-таки был особый дар… В конце концов мою бедную спину вдруг отпустило – и стал я опять как новенький, только сил не больше, чем у котенка.