Эскиды - Павлова А. В. (книги хорошего качества TXT) 📗
— Я могу тебе помочь, — предложил он.
Зоря подняла на него благодарные глаза и прикоснулась слабеющими пальцами к его белым волосам.
— Это погубит тебя, мой мальчик. Моя энергия отравлена, — она что-то нащупала на шее и расстегнула. — Мой свет им уже не поможет, но твой горит ярко. Он спасет наш мир. Я верю в это, — в ладонь Лиалина лег тяжелый медальон в виде ажурного креста в круге. — Прове ошибся — это твой бой, мой милый мальчик. Ведь я биться уже не в силах.
Лиалин плохо понимал, что происходит, но решил ей не возражать. Послушно надев медальон на шею, Хранитель укрыл разволновавшуюся Повелительницу теплым плащом, не зная, что делать дальше. В душе появилось странное желание встать и пойти. Куда? Туда, откуда слышались звуки развернувшейся битвы. Лиалин тревожно осмотрелся, пальцы отбили по колену барабанную дробь…
— Иди, — загадочная, едва зримая улыбка скользнула по её губам, — Ты им нужен.
И Лин, очертя голову кинулся в темноту.
От огня пожарищ воздух был раскален до бела. От звона оружия и лязга тысячи копыт мутился разум. Свои дрались со своими…
Среди общей сумятицы Лиалин разглядел искрящуюся голову Хорса и двинулся к нему, расчищая свой путь светичами. Он не испытывал страха. Все было слишком нереально… Тяжелое окровавленное лезвие сверкнуло перед носом, крепкая рука схватила его за шиворот и зашвырнула за спину.
— Лед! Сзади! — тонкая стрела со свистом пробила выросшего как из-под земли шира. Чудовище запрокинулось и с храпом повалилось на спину, подмяв под собой двух воев. Хранитель судорожно выдохнул и взглянул на лучника. Его темно — зеленая обтягивающая туника в зареве огня казалась черной. Березовый тул за спиной почти опустел. Он стоял на виду, ничего не боясь и лишь иногда прячась за выступом бастиона. Он был единственным лучником, что выжил после вечернего штурма. Стрелок занимал самую высокую точку крепости. Разворачиваясь всегда левым боком к мишени и держа лук вертикально, чуть наклонив его влево, он всегда с поразительной точностью попадал в цель.
— Удерживайте врата внутренней крепости! — прогремел над бьющимися клич.
Из глубин Башни хлынула нечисть. К полуразбитым воротам тащилось всё, что только эти твари могли на себе унести. Сверху по периметру внешней стены они тащили огромные ковши с раскаленной смолой. Нечисть рубили, топтали, давили, капли каленой смолы плескались через край, сжигая их, но они с немыслимым упрямством делали свое дело, с мстительной радостью опрокидывая смолу на головы врагов, отпугивая их от ворот, пока остальные их собратья заваливали проход. Жабообразные существа заплевывали баррикаду липкой слюной, превращая её в непроходимый вал, в противовес мощным ударам тарана.
Врезавшись в самую гущу с диким криком, Радогост вместе с небольшим отрядом волотов прорубался к таранящим. С южных стен к нему спешил с подмогой Руевит. Было жизненноважно отстоять внутреннюю крепость, иначе бой был окончен, ведь отходного пути из Башен не делали… Принимая бой у внешних врат, как заправский лесоруб махал топором юный Лед, направо и налево щедро раздаривая сокрушительные удары. На стенах у самого подхода к бастиону с лучником бился Хорс, не давая врагам пробиться к стрелку. Закинув за спину плащ и взяв тяжелое, окованное в металл копье обеими руками, он рубил им и колол, не слыша их криков, не чувствуя жалости. Где-то у ворот, прикрывая нечисть, бился Велес. Змеиный глаз с ужасающей точностью поражал всё новую мишень. Капля яда на узкий наконечник, и сулица подобно жалу впивалась во вражеское тело, легко пробивая броню и кость.
Чье-то тело навалилось на Хранителя, подминая его под себя. Лин видел чьи-то ноги, лапы, копыта… С трудом скинув его с себя, Хранитель собрался встать. Багровое длинное лезвие уткнулось ему под подбородок.
— Целитель? — тяжелый гипнотических взгляд холодных глаз пронзил Лиалина не хуже клинка. Пальцы незаметно шарили по земле. Что-то легкое коснулось ладони — сулица.
— Целитель, — выкрикнул он, стремительно хватая деревянное оскопище. Сверкнул занесенный меч. Лин увернулся. Ловко развернув оружие, он до упора вогнал «дротик» в бронированное тело, проткнув его снизу вверх. Варкулот всхрапнул и издох. Лин даже не пытался вытащить сулицу. Пинком отбросив чье-то изрубленное тело и поднял тяжелый харалужный меч. В старинной стали отразились блики горящей крепости, и всё встало на свои места. Лиалин с благоговением провел ладонью по древнему священному клинку. Прикоснувшись им ко лбу, тихо прочитал молитву, известную ещё со времен Великого Раскола и с боевым криком врезался в самую гущу. Кулон стал его глазами, словно Зоря со своего ложа направляла его руку, безошибочно указывая на врага, так похожего на рося.
На плато давно опустилась тьма, но свет огненного зарева и сияние Повелителей делали ночь днем. Лиалин рубился уже несколько часов. Вход в саму цитадель Башни охраняла Руана, и Лиалин всегда краем глаза следил за берегиней, испытывая незнакомое доселе чувство ответственности за эту девушку. Резкий звук её хлыста подобно доброму слову ласкал слух. Лин взмахнул мечом, отражая натиск и не успевая увернуться от второго. Резвая древовидная водоросль ухватила сайрийца за горло и стремительно поволокла к берегине. Руана подкинула в ладони боевой нож и по самую рукоять всадила его во врага. Рывком высвободив лезвие, она, не задумываясь, в сотый раз свистнула своим «кнутом».
Лиалин оглянулся — вдоль стены по лестнице поднимался шир. Хранитель ринулся вперёд. Вокруг всё хлюпало, стонало. Дрожал, казалось, не воздух, а сама твердь. Не успеваю!
— Хо-о-орс! — с пальцев сорвался огненный шар и ударил чудовище в грудь. Шир покачнулся. Это дало Хорсу время. Развернувшись, он с силой ударил монстра тупым концом копья. Тварь взмахнула лапами и с рёвом сорвалась со стены. Лиалин облегчённо выдохнул и, высоко подняв меч, устремился к берегине, чтобы прикрыть её со спины. Над ухом прогудела стрела, намертво приколов чудовище к дереву. Хранитель взглянул на лучника, но тот уже отвернулся. «Они отступают! Отходят от стен!» — закричал сверху какой-то мальчишка, опрокидывая очередную бочку со смолой на треклятые сайрийские головы, и радостно засвистел. Атака захлебнулась собственной кровью.
Эта новость придала новых сил. Теперь роси не дрались, теперь они добивали, и отрезанные от остальных варкулоты с каждой минутой всё больше чувствовали это. Лиалин уже не рубил, он и сам едва не захлебнулся чужой кровью. Хранитель дрался руками, ногами, рукоятью меча. Маленькие пронырливые твари, ловко петляя между дерущимися, вытаскивали раненых и обездвиженных к дальним колоннам, безошибочно разделяя их на «своих» и «чужих».
Над ухом задышал шир, обдав Лиалина зловонным дыханием. Хранитель напрягся. Короткий свист привлёк внимание обоих. Лин вскинул голову и стремительно упал на землю. Увесистая железная гирька тюкнула тварь по голове, пробив череп, но шир не упал, продолжая двигаться на Хранителя. Подоспевший Лед взмахнул топором… Лиалин едва успел отскочить от подрубленной туши. Овсень, бившийся до этого у северной стены, теперь помогал у ворот. Распустив в — обе — руч два кистеня, он кружил ими, ударяя и подбирая поочерёдно. Лиалин оглянулся, готовый к нападению, и только теперь понял, что врагов больше не было.
По чёрному ночному небу прокатилось громовое эхо и на пылающую башню обрушился невиданный ливень. Хранитель устало воткнул меч в землю и, запрокинув голову, заплакал — толи от счастья, толи от усталости, толи от боли. По лицу, сливаясь со слезами, текла холодная небесная вода, смывая грязь и кровь…
По вытоптанной, залитой кровью, площади перед Башней шныряли туда-сюда шишиморы — безобразные тощие карлики, да дзивожены — высокие, худощавые, с бледными лицами и длинными растрёпанными волосами, вечно дикие. Они теперь трудились наравне со всеми, помогая отдохнувшим воинам и женщинам, стаскивать к стенам обломки крепостных камней и ощепки оружия, поломанного в бою. От ночного дождя земля превратилась в грязь и теперь часто чавкала под тяжелыми сапогами и босыми ногами. Воздух пропах озоном и омытой ливней зеленью. Вновь та же вечная благодать опустилась на землю. Но воины с суровыми лицами не замечали более её. С застывшим выражением безразличия в глазах, они скидывали на самодельные носилки тела павших врагов и, вывозя их за пределы крепости, сбрасывали в пропасть, не произнося ни слова Прощальной Молитвы.
