Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года « Кёр-оглы») - Автор неизвестен (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Услыхав эту новость, султан совсем утратил покой. Поспешно отправил он гонца к Хасан-паше с наказом; — как говорится, если даже у тебя в кастрюле перекипает масло, все должен бросить и поспешить ко мне.
Прочитав письмо, Хасан-паша крепко призадумался. Прикинул и так и эдак. Ехать, но как можно ехать? Не ехать, как тут не поедешь! Думал, гадал и в конце концов решил, что надо ехать. Приготовился паша к поездке, отдал нужные распоряжения и отправился в Стамбул.
Султан встретил Хасан-пашу такими словами:
— Хасан-паша, скажи, пожалуйста, чего ты ждешь? Не того ли, чтоб Кероглу пришел и разделался с тобой в Тогате, а со мной в Стамбуле?
Хасан-паша начал выкручиваться, привел тысячу разных доводов, но ни один из них не стоил и ломаного гроша.
Напоследок султан сказал:
— Хасан-паша, знать ничего не знаю! Даю тебе сорок дней сроку. Или ты должен разгромить Ченлибель и привезти мне голову Кероглу, или на сорок первый день по моему приказу ты сам будешь болтаться на виселице.
Хасан-паша не посмел и заикнуться в ответ. Поехал он прямо в Тогат, собрал своих военачальников и начал готовиться к походу.
Оставим теперь Хасан-пашу готовиться к походу, о ком бы мне рассказать вам? Об ашуге Джунуне!
Разузнав все и выведав, ашуг Джунун поспешил в Ченлибель и обо всем, что уже известно нам, рассказал Кероглу.
— Не беда, — сказал Кероглу, выслушав Джунуна. — Пусть приходит к нам. Занимайтесь своим делом. С Хасан-пашой мы встретимся здесь.
Выступил тогда вперед Дели-Гасан и сказал:
— Кероглу, не надейся только на себя. Это тебе не Болу-бек и не Араб-Рейхан, это Хасан-паша! Надо и нам подготовить ему встречу.
Все удальцы и женщины поддержали Дели-Гасана. В конце — концов, порешили, что Дели-Гасан с тремя тысячами отборных удальцов займет все горные дороги и проходы от Ченлибеля до Тогата.
Начали ждать Хасан-пашу.
Прошел день, прошло пять, пятнадцать дней, о Хасан-паше ни слуху, ни духу.
Как-то раз, рано поутру, смотрит Кероглу дозорный ведет какого-то человека, с виду напоминающего посла, Кероглу спросил его:
— Кто ты? Чего тебе надобно?
Низко поклонившись, тот сказал:
— Кероглу, я посланец твоего друга Элемгулу-хана. Пришел известить тебя, что Элемгулу-хан со своей свитой едет к тебе в гости.
— Добро пожаловать! — ответил Кероглу. — Мы всегда рады гостям.
Призвал он Демирчиоглу Эйваза и Гюрджуоглу-Мамеда и сказал:
— Поторапливайтесь! Сделайте все необходимые приготовления! Надо так встретить Элемгулу-хана, чтоб Гюрджуоглу-Мамеду и Ругийе-ханум не пришлось краснеть.
Пошли тут приготовления. Кто резал баранов, кто разжигал костры, кто чистил коней, кто наряжался. Со стороны могло показаться, что ченлибельцы готовятся к свадьбе. Кероглу поспешно отправил гонца к Дели-Гасану, — дескать, ждем гостей, пусть и он приедет поскорей. Потом, обратясь к посланцу, Кероглу спросил:
— А когда изволит пожаловать хан?
— Кероглу, — ответил посланец, — он уже изволил прибыть. Я оставил его со свитой у родника, в трех агаджах от Ченлибеля, он сказал, что подождет там Кероглу.
Кероглу вскочил.
— Несчастный! Чего же ты молчал столько времени? Опозорил ты меня перед ханом. Говори, сколько их человек?
— Вместе с самим ханом сто пятьдесят человек, — ответил посланец.
По приказу Кероглу семьсот удальцов сели на коней, и Дели-Мехтер оседлал и привел Гырата. Вложил Кероглу ногу в стремя, но, словно вспомнив что-то, повернулся вдруг к Белли-Ахмеду:
— Белли-Ахмед, до моего возвращения закуешь посланца по рукам и ногам в цепи и смотри, не спускай с него глаз.
Белли-Ахмед надел на шею посланцу тяжелую цепь от сохи. А тот возопил:
— Как? Что? Я пожалуюсь самому, хану. Где это видано, заковывать в цепи посланца гостя?
— Поспокойней, друг, поспокойней! — уговаривал его Белли-Ахмед. — Такой уж у нас порядок. Вернется Кероглу и тебя примут с самым большим почетом.
Но посланец продолжал волноваться:
— Не нужно мне вашего почета. Сейчас же освободите меня, и я уйду.
О чем подумал, что решил Кероглу, не ведомо мне, только выхватил он египетский меч, бросился на посланца и схватил его за горло:
— Отвечай немедля, кто ты и зачем пришел сюда? Иначе снесу тебе голову с плеч.
Тут посланец повалился в ноги Кероглу:
— Пощади! Прости, виноват я — порождение зла. Каюсь. Оплошал. Сжалься надо мной. У меня целая орава детей. Прости, и я все расскажу тебе.
— Прощаю, рассказывай, — мрачно сказал Кероглу, — только помни — солжешь, пеняй на себя!
— Клянусь аллахом! Если скажу хоть слово неправды, поступай со мной, как знаешь. Расскажу все, что есть. Обещай только отпустить меня.
Удальцы и женщины растерянно стояли. Никто не понимал, что бы все это могло значить. Кероглу сказал:
— Повторяю, простил я тебя. Рассказывай!
— Джан Кероглу, все, что я наговорил тут с утра — все ложь. Я даже не знаю — не ведаю, кто такой Элемгулу-хан. Послал меня сюда тогатский Хасан-паша. С пятнадцатитысячным войском он пришел сюда. Хочет он сначала обманом захватить тебя, а потом двинуться на Ченлибель.
— Ладно, а где сейчас его войско? — спросил Кероглу.
— Мы подошли сюда еще намедни, к вечеру. Ночью Хасан-паша велел войскам скрыться в горных проходах. А теперь со ста пятьюдесятью воинами ждет тебя у родника.
Задумался Кероглу. А в ту минуту вбежал удалец, посланный к Дели-Гасану:
— Нет нигде ни Дели-Гасана, ни удальцов. Я осмотрел все кругом. Все горные проходы открыты.
Поднялся Кероглу, схватил его за горло и крикнул:
— Что говоришь?
— Джан Кероглу, зачем губишь меня? Я говорю то, что есть. Не веришь, пошли людей и проверь.
Тотчас несколько удальцов бросились в горы, проверили, видят удалец сказал правду: нет нигде ни Дели-Гасана, ни его воинов. Глаза Кероглу налились кровью. Такое сделалось с ним, что никто не решился раскрыть рта, вымолвить хоть словечко. Только Нигяр-ханум вышла вперед и сказала:
— Кероглу, не время медлить. Что случилось, то случилось. Теперь надо придумать что-нибудь. Говори, что делать. Враг у порога…
Казалось, Кероглу спал, и его разбудили. Поднялся он, но как?! Словно сама гора Гаф с грохотом двинулась с места.
— Ничего, — только и сказал он, — пускай!
Потом повернулся к Эйвазу:
— Возьмешь семьсот удальцов и займешь проходы. Если хоть одна душа проникнет в Ченлибель, я сам, своей рукой снесу с тебя голову.
Потом, повернувшись к Дели-Мехтеру, сказал:
— Возьми семьдесят удальцов. Мы поедем навстречу Хасан-паше.
Тут вздох прошел по рядам удальцов. Понял Кероглу, что им не по душе такой план, да из страха ни один не осмеливается возразить.
— Живей, — крикнул тогда он. — Хасан-паша не должен пронюхать, что мы проведали о его кознях.
А потом спросил Демирчиоглу:
— Не боязно тебе, нет?
— Джан Кероглу, — рассмеялся Демирчиоглу, — разреши — и я цепью от сохи прогоню их за Тогат. Когда я чего-нибудь боялся?
— Приготовь свою цепь, — ответил Кероглу, — она пригодится. Возьмешь оставшихся удальцов и займешь проход к Ягы-горугу. Как только я начну рубить, ты ринешься на войско. Пусть поляжем все там, до единого, только вражьей ноге не вступить в Ченлибель. Но смотри, трусов к себе в отряд не бери. Трус все может испортить.
Словом, Кероглу сказал, что надо было сказать, поручил, что следовало поручить, вскочил на коня и, взяв с собой Дели-Мехтера с семьюдесятью удальцами, пустился в дорогу.
Всколыхнулся Ченлибель. Кликнул Эйваз — и выступили две тысячи удальцов. Кликнул Демирчиоглу — выступили другие две тысячи. Поднялись и женщина сняли с себя золото, серебро, драгоценности, взяли мечи, щиты, вооружились и следом за Эйвазом пошли к горным проходам.
Теперь оставим каждого за своим делом, поедем следом за Кероглу.
Кероглу со своими удальцами поехали к роднику. Едет себе, будто ни о чем не подозревает. Еще не доехал он до родника, а уж убедился, что посланец сказал правду: человек сто пятьдесят собрались там. Увидали они Кероглу, удальцов, и все поднялись с места. Подъехал Кероглу, поклонился гостям и спросил:
