Сказки - Гауф Вильгельм (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
При первом известии об этом событии к Саиду поспешили явиться его собратья по оружию, брат калифа и сын великого визиря. Обняв его, как спасителя дорогих им людей, они просили его быть им другом. Но когда он сказал: «Я давно ваш друг» и при этом достал цепь, полученную им в награду за состязание, и стал напоминать подробности, они онемели от изумления. Раньше они видели его всегда смуглым и с длинной бородой, и только когда он рассказал, как и почему он изменял наружность, и для подтверждения своих слов велел принести тупое оружие, сразился с ними и доказал, что он храбрый Альмансор, — лишь тогда они в восторге снова стали обнимать его, считая за счастье иметь такого друга.
На следующий день, когда Саид и великий визирь сидели у калифа, вошел обер-камердинер Месрур и сказал:
— Повелитель правоверных, позволь мне просить тебя об одной милости.
— Сперва я хочу выслушать, — отвечал Гарун.
— На улице стоит мой дорогой, кровный двоюродный брат Калум-бек, известный купец на базаре, у которого странная тяжба с одним человеком из Бальсоры. Его сын служил у Калум-бека, потом обокрал его и убежал неизвестно куда. Теперь отец требует у Калума своего сына, а у того его совсем нет. Поэтому Калум-бек добивается милости, чтобы ты своей большой просвещенностью и мудростью рассудил его с этим человеком из Бальсоры.
— Хорошо, я рассужу, — сказал калиф. — Через полчаса пусть твой двоюродный брат явится со своим противником в зал суда.
Когда Месрур поблагодарив вышел, калиф сказал:
— Это не кто иной, как твой отец, Саид, и так как теперь, к счастью, я знаю все как было, то и рассужу, как Сулейман. Ты, Саид, спрячешься за занавес моего трона и останешься там, пока я не позову тебя, а ты, великий визирь, распорядись тотчас же прислать ко мне этого нерадивого и опрометчивого полицейского судью: он будет нужен мне на допросе.
Оба сделали так, как им было приказано. Сердце Саида забилось сильнее, когда он увидал своего отца, бледного и изнуренного, вошедшего в зал суда нетвердой походкой, а Калум-бек своей хитрой и самоуверенной усмешкой, с которой он шептался со своим двоюродным братом, до того раздражил Саида, что он чуть было не бросился на него из-за занавеса. Ведь по милости этого злого человека он вытерпел столько страданий и огорчений.
В зале было много народу, желавшего послушать, как будет творить суд калиф. После того как властитель Багдада занял на троне место, великий визирь приказал молчать и спросил, кто здесь является перед государем истцом.
Калум-бек с нахальным видом выступил вперед и сказал:
— На этих днях я стоял перед дверьми своей лавки на базаре, когда глашатай, с кошельком в руке и вместе с этим человеком, стал кричать по лавкам: «Кошелек золота тому, кто может дать сведения о Саиде из Бальсоры!» Этот Саид был у меня в услужении и поэтому я закричал: «Сюда, приятель, я заслужу этот кошелек!» Человек, который теперь относится ко мне так враждебно, приветливо подошел ко мне и спросил, что известно мне. Я отвечал: «Вы, вероятно, его отец Бенезар?» Когда он с радостью подтвердил это, я сообщил ему, как нашел молодого человека в пустыне, как спас его, заботился о нем и доставил его в Багдад. Он в сердечной радости подарил мне кошелек. Но послушайте теперь этого безумного человека! Когда я затем стал рассказывать ему, что его сын служил у меня, потом выкинул скверную штуку — обокрал и скрылся, он не хотел мне верить. И вот уже несколько дней он вызывает меня на ссору, требуя обратно сына и кошелек. Но ни того ни другого я не могу отдать ему, потому что деньги следуют мне за сообщенное известие, а его испорченного сына я не могу доставить.
Затем заговорил и Бенезар. Он изображал своего сына благородным и добродетельным, который никогда не мог бы сделаться таким испорченным, чтобы украсть, и настаивал, чтобы калиф произвел строгое расследование.
— Надеюсь, Калум-бек, — сказал Гарун, — что ты, как полагается, заявил о воровстве?
— Разумеется! — воскликнул тот с улыбкой. — Я его отвел к полицейскому судье.
— Пусть приведут полицейского судью! — приказал калиф.
К всеобщему удивлению судья тотчас явился словно по волшебству. Калиф спросил его, помнит ли он это дело. Он отвечал утвердительно.
— Допрашивал ли ты молодого человека и признался ли он в воровстве? — спросил Гарун.
— Нет, это был настолько закоснелый человек, что никому, кроме вас, не хотел признаться! — отвечал калифу судья.
— Но я что-то не помню, чтобы видел его, — сказал калиф.
— Еще бы! В таком случае мне пришлось бы ежедневно отсылать к вам целую кучу этого сброда, который желает говорить с вами.
— Ты знаешь, что мои уши открыты для всех, — отвечал Гарун. — Но, вероятно, улики его воровства были так очевидны, что не представлялось необходимым приводить молодого человека ко мне. У тебя, конечно, были свидетели, Калум, что украденные деньги принадлежат тебе?
— Свидетели? — переспросил тот бледнея. — Нет, у меня не было свидетелей. Но ведь вам известно, повелитель правоверных, что одна монета похожа на другую. Откуда же я мог бы достать свидетелей, что в моей кассе недостает именно этих ста монет?
— Почему же ты узнал, что эта сумма принадлежит именно тебе? — спросил калиф.
Калум отвечал:
— По кошельку, в котором она находилась.
— У тебя с собой кошелек? — продолжал калиф.
— Да, здесь, — сказал кулец, вынимая кошелек и подавая его великому визирю, чтобы тот передал его калифу.
Вдруг визирь с притворным изумлением громко воскликнул:
— Клянусь бородой Пророка! Это твой кошелек, собака? Этот кошелек принадлежит мне, и я дал его со ста золотыми одному храброму молодому человеку, который спас меня от большой опасности.
— Можешь ли ты поклясться в этом? — спросил калиф.
— Это так же верно, как то, что я хочу со временем попасть в рай, — отвечал визирь. — Ведь моя дочь сама вышила его.
— Вот как! — воскликнул Гарун. — Значит, тебе сообщили неправду, полицейский судья? Но почему же ты поверил, что кошелек принадлежит этому купцу?
— Он дал клятву, — испуганно отвечал судья.
— Так ты дал ложную клятву? — загремел калиф на купца, который стоял перед ним бледный и дрожал от страха.
— Аллах, Аллах! — восклицал купец. — Конечно, я ничего не могу сказать против великого визиря — он человек, заслуживающий доверия. Но, увы, кошелек принадлежал мне, и его украл беспутный Саид. Я дал бы тысячу туманов, если бы Саид был здесь!
— Как ты поступил с этим Саидом? — обратился калиф к судье. — Скажи, куда надо послать, чтобы он признался при мне!
— Я сослал его на пустынный остров, — сказал полицейский судья.
— О Саид! О сын мой! — воскликнул несчастный отец и заплакал.
— Стало быть, он сознался в преступлении? — спросил Гарун.
Полицейский судья побледнел. Он поворачивал глаза во все стороны и наконец произнес:
— Насколько я могу припомнить — да!
— Так ты не знаешь этого наверно? — продолжал калиф страшным голосом, — Тогда мы спросим его самого. Саид, выходи, а ты, Калум-бек, прежде всего заплати тысячу золотых, потому что теперь он здесь!
Калу му и полицейскому судье показалось, что они видят привидение. Они пали ниц и воскликнули:
— Милосердия, милосердия!
Бенезар, почти обессилев от радости, бросился в объятия своего пропавшего сына. Тогда калиф с суровым видом спросил:
— Судья, здесь стоит Саид. Сознался ли он?
— Нет, нет! — завопил судья. — Я выслушал только показания Калума, потому что он очень почтенный человек!
— Разве затем я назначил тебя судьей над всеми, чтобы ты слушал только знатных? — воскликнул в благородном гневе Гарун аль-Рашид, — За это я ссылаю тебя на десять лет на пустынный остров, лежащий среди моря. Там ты можешь размышлять о правосудии. А ты, негодный человек, ты оживляешь умирающих не для их спасения, а для того чтобы сделать их своими рабами! Ты заплатишь, как уже сказано, тысячу туманов, обещанных тобою, если Саид явится свидетельствовать в твою пользу.
