Бурятские сказки - Автор неизвестен (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Нойоны поскорее об заклад ударились, боялись, как бы Будамшу не раздумал. А Будамшу говорит:
— Пойдемте со мной! У дверей молельни слушать будете!
Нойоны быстро-быстро надели тэрлики и пошли с ним. Когда в молельню пришли, Будамшу в дверь вошел, нойоны у дверей остались.
Будамшу постоял немного в раздумье, потом сказал:
— Пресветлый Богдо-лама! Вы так мудры, вы все знаете: в разных долинах собаки по-разному лают. А люди спорят, не верят мне. Кто прав?
— Ты, Будамшу — овечья голова! — сказал мудрый Богдо-лама. — Все собаки во всех долинах одинаково лают!
— Пресветлый Богдо-лама! В одной долине, где я был, собаки лают: «хаб-хуб!» А в другой долине, где я был, собаки лают: «хуб-хаб!»
— Твои уши, Будамшу, годны только для того, чтобы трепать их! Не глух ли ты? Ни одна собака так не лает!
— Правда, правда ваша, пресветлый Богдо-лама! — закивал головой Будамшу. — Я действительно глуховат! Вы, мудрый Богдо-лама, конечно, знаете, как собаки лают?
— Я все знаю!
— О пресветлый Богдо-лама! Дайте мне хоть одну крупинку от вашей мудрости! Скажите, как собаки лают? Тогда я буду знать и своей глупой болтовней не стану людей волновать. Только погромче полайте, чтобы я расслышал.
— Слушай же!.. — важно сказал Богдо-лама и, как только мог, громко пролаял:- Вау-вау! Тяв-тяв! Вау-вау!! Тяв-тяв!.. Вот так!.. Вау-вау! Тяв-тяв! Слышал?
— Благодарю вас, пресветлый Богдо-лама, хорошо слышал! — сказал Будамшу и вышел из молельни.
За дверью, понуря головы, стояли нойоны, лица у них были унылые.
— Слыхали? — спросил их Будамшу.
— Слыхали, будь ты проклят! — прошипели в ответ нойоны.
— А мне все равно! — сказал весело Будамшу. — Вам кормить меня, а не мне вас! Начинайте поскорее барана варить, айрак готовить!
Заскрипели зубами от злости нойоны, да ничего не поделаешь! А Будамшу засмеялся и пошел впереди нойонов. Вот как оно было!
ПАРЕНЕК БУЛОТ-ХУРЭ И ЕГО КОНЬ БУРУЛ-ЦОХУР
В старые прежние времена, когда соседнее озеро было еще болотом, а гуран — инзагашкой; когда снега были неглубокими, а ковыли — зелеными, — жил на свете паренек, по имени Булот-хурэ.
Пошел он однажды на охоту, выследил косулю и выстрелил в нее из лука. Споткнулась косуля, ударилась оземь на полном скаку и обернулась белой лебедью. Подхватила она клювом пущенную в нее стрелу и со словами: «Если ты настоящий молодец, то найдешь меня и на краю света!» — улетела прочь.
Запрокинув голову, рассмеялся Булот-хурэ, обрадованный такой встречей; уронив голову на грудь, заплакал он, опечаленный быстрой разлукой.
Воротился паренек домой, рассказал отцу с матерью о случившемся и просил отпустить его на поиски белой лебеди.
Не сразу согласился отец, стал отговаривать сына. «Кости твои пока что хрящеваты, — говорит. — Кровь твоя водяниста».
Выпустил Булот-хурэ своего коня Бурул-Цохура на волю, чтобы копыта затвердели, а мать свою попросил починить одежду. Сам тоже не стал сидеть сложа руки, отправился на охоту: дичины добыть да мяса насушить в дальнюю дорогу.
Вот округлились копыта у Бурул-Цохура, стали тверже камня, и тогда вычесал хозяин своего коня железным скребком, оседлал сандаловым седлом и отправился прямиком на восток.
Едет он себе да едет. По кукушкиному кукованью лето узнает, по сорочьему стрекоту — зиму. Однажды закружил над его головой ворон и прокричал: «Взойди на высокую гору, где живут три слепых отшельника, спроси у них о своей судьбе!»
Послушался Булот-хурэ ворона, взошел на гору, отыскал ветхую юрту трех слепых отшельников, три дня молился у входа в жилище и только потом переступил порог. Рассказал им паренек о себе, рассказал о том, куда путь держит. Открыли перед ним отшельники вещую книгу судеб, в которой было сказано: «Невеста молодца Булот-хурэ живет на расстоянии восьмидесяти лет пути в северную сторону». Благословили отшельники паренька, и отправился он дальше на своем верном коне Бурул-Цохуре, одолевая расстояние в десять лет пути за пять месяцев, расстояние в восемьдесят лет пути — за четыре года.
Вот увидел Булот-хурэ посреди долины белую юрту, соскочил с коня, привязал его к коновязи, а сам в юрту вошел. Видит — старик со старухой сидят и чай пьют. Не сказав ни слова, прошел гость к хоймору, уселся поудобнее и закурил трубку.
Молчат старики, искоса поглядывая на гостя; молчит и гость, подумывая про себя: «Что это за хозяева, даже чаю не подадут?» Докурил он трубку и вышел потихоньку из юрты. Старик тоже вышел вслед за гостем, догнал его и спрашивает:
— Чей ты будешь, паренек, и куда путь держишь? Разве тебя не учили здороваться, входя в чужой дом?
— Прости, старик, — спохватился Булот-хурэ. — Совсем я потерял голову от беспрестанной скачки, от неусыпных забот и поисков.
— Кого же ты, паренек, ищешь?
— Ищу я белую лебедь, — отвечает Булот-хурэ. — Унесла она мою стрелу, а вместе с нею — мой покой и сон.
— Эта лебедь — моя внучка, звать ее Абахай-дангина, — молвил старик и научил паренька, как ее добыть.
Вот подъехал Булот-хурэ ко дворцу, где его суженая живет, превратил Бурул-Цохура в шелудивого жеребенка, а сам сопливым мальчонкой обернулся. Пошел он берегом реки, ведя жеребенка в поводу, и увидел золотой мост, а по нему ханские дочери бегают. Захотелось пареньку поиграть с ними. Взбежал он на мост, кинулся за девицами вдогонку, да не по нраву им пришелся. Скинули они сопливого мальчонку с моста и дальше побежали. Пошел паренек дальше. Видит — на серебряном мосту дочери высоких сановников играют. Взбежал было на мост, но и с серебряного моста его скинули. Утер он нос рукавом и отправился дальше. Дошел до железного моста, на котором дочери нойонов хороводы водили. Вот уже на самую середину моста взошел, но увидали его дочери нойонов и скинули в холодную воду. Еле выбрался паренек на берег, обсушился, осмотрелся и пошел прямиком во дворец.
Увидала его Абахай-дангина, поняла, кто под неприглядным обликом скрывается, но виду не подала, только приказала слугам накормить голодранца. Налили ему слуги сыворотку в собачью плошку, а сами толкуют между собой: «Хан-батюшка назначил три испытания молодцам, желающим взять в жены его дочь Абахай-дангину. Пойдем поглядим, кто победит». Побежали слуги на зеленую поляну посмотреть на женихов ханской дочери. Отправился следом Булот-хурэ, выплеснув сыворотку на землю.
А по зеленой поляне уже ханский глашатай ходит, кричит-надрывается: «Хан-батюшка отдаст в жены свою дочь Абахай-дангину тому, кто первой стрелой срежет ковыль-траву в верхнем ее суставчике, второй — разнесет в щепу тридцать возов сырых дров, третьей — разорвет игольное ушко».
Похаживают по ристалищу богатыри, друг на друга поглядывают. Самый важный из женихов Иргай Ширгай тетиву натягивает, каленую стрелу свою в цель пускает. Подрезала его стрела ковыль-траву в верхнем суставчике, разнесла в щепу тридцать возов сырых дров, но в иголку не попала. Попытали счастья другие молодцы, да без толку. Тогда вышел из толпы Булот-хурэ, ведя в поводу шелудивого жеребенка и утирая нос замызганным рукавом драного дэгэла. «Горе-жених!» — смеется народ. Но попали точно в цель две первых стрелы, пущенные им, и стихли насмешки. Пропела в полете третья стрела, разорвала игольное ушко, а вонзившись в землю, вырыла такую воронку, в которой не тесно было бы и конскому табуну.
Поставили слуги новую иглу. «Кто еще не потерял надежды попасть стрелой в игольное ушко?» — спрашивает хан. Тут Иргай Ширгай дернул за рукав паренька Булот-хурэ.
— Выручи меня, — говорит. — Научи, как попасть в игольное ушко. Ничего для тебя не пожалею.
— Этому сразу не научишься, — отвечает Булот-хурэ. — Но если ты дашь вырезать из своей спины два ремня, то я тебе помогу.
Делать нечего, согласился Иргай Ширгай. Тогда Булот-хурэ говорит:
— Я спрячусь вон за тем деревом и натяну свой лук, ты тоже натяни, и когда я крикну: «Ала!» — мы вместе пустим свои стрелы. Моя попадет в цель и выроет своим острием такую яму, в которой твою стрелу никто не отыщет.