Волшебное слово(Сказки) - Сомов Орест (полная версия книги .TXT) 📗
Бредет Марал обратно. А навстречу ему Налим. Торопится, пыхтит.
— Я слышал, лес делить будут? — говорит он Маралу. — Вот, спешу, опаздываю.
— Не спеши! — покачал рогами Марал. — Все уже без тебя решили.
— Как решили? Кто решил?
— Самый умный из всех нас — Человек! Захватил себе весь лес и умчался. Он же быстро бегает, вроде меня. Вот, иду куда глаза глядят. Где мне теперь свои белые рога преклонить? Только в горах, наверное. А тебе, Налим, видно, не судьба из воды вылезать. Сиди, как сидел, под речной корягой!
Сказав так, Марал повернулся и поскакал в сторону горного хребта.
Вздохнул Налим, трубочку короткую пососал, брюхо топленым маслом набил и поплелся к реке. Выбрал омут поглубже да туда и нырнул.
С тех пор, признав человека самым умным и сильным, звери стали его бояться и сходок общих не устраивают.
Монгуш Кенин-Лопсан
ОТЧЕГО ГРОМ ГРЕМИТ
Весной и летом Дракону-Медведю высоко-высоко в небе, среди золотистых облаков, становится иногда скучно. И он принимается ворчать. Вот тогда люди на земле и слышат отдаленное громыхание. Бывает, что Дракон разгневается не на шутку, тогда гром грохочет у человека прямо над головой и звучит, как громкая брань. Чтобы умилостивить Дракона-Медведя, нужно найти кого-нибудь, кто в год Дракона родился. Еще лучше, если он владеет горловым пением. Медведь к пенью прислушается — и утихомирится. Если же такое средство не помогает и Дракон все бушует, хозяин юрты должен выбежать наружу, в небо глядеть и кричать изо всех сил. Пока до Медведя не докричится. А докричаться до него трудно — раз не смолкает.
Владимир Санги
ДЕВОЧКА-ЛЕБЕДЬ
Говорят, раньше лебеди были немыми птицами и лапки у них были черными. Теперь всякий знает, что они кричат «кы-кы, кы-кы», за что нивхи прозвали их «кыкык», и лапки у многих — красные.
В те давние времена на берегу залива стояло маленькое стойбище, а в стойбище том жила маленькая девочка. Она любила играть на песчаной косе, с утра до самого вчера рисовала на ровном песке разные узоры, строила из песка маленькие домики.
Еще она подолгу любовалась красивыми птицами, которые, как молчаливые белые облака, проплывали над ее стойбищем. Девочка ложилась на теплый песок и смотрела вслед стаям, пока они не исчезали вдали.
Отец и мать очень любили свою дочь. Но однажды летом мать умерла. Отец и дочь сильно горевали.
Прошло время, и отец уехал в дальнее стойбище за новой мамой для своей маленькой дочери.
Отец привез красивую женщину с черными соболиными бровями и ресницами, похожими на кисточки ушей зимней белки, с толстыми, подобно хвосту черно-бурой лисицы, косами.
Мачеха сверху вниз посмотрела на девочку и ничего не сказала.
На другой день отец ушел на охоту. Девочка встала с восходом солнца и пошла на берег играть с волнами. У самой воды она строила домик из морского песка. Набежавшая волна смывала его. Девочка смеялась, и, едва волна отходила, она принималась строить новый домик. Девочка играла долго, а когда солнце высоко поднялось над лесом, побежала домой завтракать. Но завтрака не было: мачеха еще спала. Девочка тихо вздохнула, вернулась на берег и вновь принялась играть. Так она увлеклась игрой, что и не заметила, как наступил полдень. Спохватилась, когда солнце стало сильно печь голову, побежала домой.
Мачеха еще спала. Наконец встала, принесла из амбара белую мягкую юколу — вяленую рыбу и стала есть. Она и не замечала стоявшую рядом девочку, макала юколу в нерпичий жир и жадно жевала.
Мачеха прожевала последний кусок юколы, облизала засаленные пальцы и, не глядя на девочку, бросила ей хвост кеты. Девочка съела этот хвост. И ей еще больше захотелось есть. Мачеха зевнула, отвернулась, снова легла спать.
Так настали для маленькой девочки тяжелые дни.
Отец добывал много дичи. Приходил домой только для того, чтобы примести добычу, и снова надолго уходил в тайгу — надо заготовить впрок, ведь зима суровая. Все вкусные места мачеха съедала сама.
Однажды отец спросил у жены:
— Жена моя, что-то дочь сильно похудела. Не больна ли она?
Женщина ответила:
— Нет, здорова. Она уже большая, а по хозяйству ничего не делает, не помогает мне. Только знает целыми днями бегать! Бездельница! Как ни корми ее, будет худой — так много бегает!
Как-то осенним вечером, когда птицы большими стаями улетали в сторону полудня, отец вернулся с охоты и лег отдыхать. Мачеха принесла жирную юколу и стала резать ее на мелкие ломтики. Ломтики ложились ровными рядками, аппетитно поблескивая на срезах.
Девочка не ела с утра. Она подошла к столу, стала просить мачеху дать ей поесть. Мачеха молчала, будто и не видела девочку.
— Дай мне поесть! — просила девочка.
— Отойди! — был ответ.
— Дай мне поесть, — просила маленькая девочка.
— Отстань! — был ответ.
У девочки совсем стянуло животик. Она протянула руку за розовым кусочком. Только дотронулась до юколы, мачеха ударила острым ножом. Кончики пальцев так и остались на столе. Девочка выбежала из дома, сбежала на берег и там, на теплом песчаном бугре, заплакала громко. Из пальцев струйками стекала кровь. Девочка всхлипывала:
— Кы-кы, кы-кы, кы-кы!
В это время над заливом пролетали лебеди. Они услыхали голос плачущей девочки и сделали круг. Расправили крылья, опустились рядом. Окружили девочку, стали разглядывать, вытянув шеи и наклоняя головы. Когда они заметили, что из пальцев девочки струится кровь, им стало очень жаль девочку. Лебеди молча заплакали. Слезы капали на песок. И там, где сидели лебеди, песок от слез стал мокрый. Большие белые птицы плакали все сильнее и сильнее. И вдруг у них пробился голос:
— Кы-кы, кы-кы, кы-кы!
Услыхав голоса, отец девочки выскочил из дому, увидел, что его дочь окружили большие птицы, бросился за луком и стрелами.
Лебеди взмахнули крыльями. В тот же миг и у девочки из плеч выросли крылья. Девочка превратилась в стройную лебедь с красными лапками.
Когда охотник подготовил лук и стрелы, птицы уже были высоко в небе. В самой середине стаи летела молодая птица.
Все лебеди кричали:
— Кы-кы, кы-кы, кы-кы!
Только молодая птица молчала.
Охотник схватился за голову, крикнул вслед улетающей стае:
— Дочь! Вернись! Ты будешь хорошо жить!
В ответ раздалось только:
— Кы-кы, кы-кы, кы-кы!
Отец долго стоял на бугре и, ссутулившись, горько смотрел вслед улетающей стае. Вот лебеди бисером повисли над морем. Вскоре они растаяли в лазурной дали.
Потом каждую весну над стойбищем у залива пролетали лебеди. И громко кричали: «Кы-кы, кы-кы, кы-кы!» Только одна птица молчала. И каждый раз, когда лебеди пролетали над стойбищем, далеко внизу они видели фигуру человека, одиноко стоявшего на бугре.
С тех пор прошло много времени. И на том месте, где когда-то стоял человек, выросла кряжистая лиственница. Ни зимние ветра, ни летние ветра не могут сбить это дерево. И стоит оно, воздев в небо свои ветви-руки. И лебеди с красными лапками, пролетая с севера на юг или с юга на север, обязательно завернут к этой лиственнице и громко проплачут:
— Кы-кы, кы-кы, кы-кы!
Владимир Санги
БУРУНДУК
Ты, наверно, видел бурундука — маленького лесного зверька. И заметил: по всей его спине вдоль пять черных полос.
Встав ранним июньским утром, едва солнце коснется своими еще не горячими лучами вершин деревьев, ты можешь увидеть и услышать этого зверька. Он обычно забирается на верхние ветки высокой ольхи и, совсем по-беличьи закинув пушистый хвост на спину, негромко зовет:
— Тут… тут… тут.
Если ты не замышляешь ничего плохого, бурундук спустится на нижние ветки, поприветствует тебя наклоном головы:
— Тут… тут… тут.
А если ты вздумаешь поймать его, он пронзительно заверещит и, показав полосатую спину, юркнет в кусты. И вокруг станет настороженно тихо: все лесные жители — зверье и птицы — попрячутся в дуплах, норах, расщелинах. Но стоит тебе уйти, как бурундук вскочит на ту же ветку и опять возьмется за свое:
