Сеня. Миссия Наследной Йагини (СИ) - Полоскова Дина (электронная книга .txt) 📗
— Нет, — не стала врать я, — Мерзавцем не считаю.
Теперь изумленно молчал маг. Видимо, ждал продолжения. Ну что ж, продолжим:
— Я считаю тебя наследным герцогом Дарнийским, Лиодором де Элларом, старшим сыном знаменитого на всю империю Дарнийского оборотня. Который высший аристократ. Который держит слово. И в ответе за девчонку, которую сам же втянул в неприятности. Я думаю, что ты просто испытываешь чувство вины за все, что происходит. И, как истинный герцог, делаешь все, чтобы ее, эту вину искупить. Ведь по сути — не появись ты у нас со своей идиотской проверкой, не приведи с собой дважды купленных троллей, этого бы ничего не было. Но в этом нет твоей вины. Ты действительно сильный, умный, честный. Я имела возможность в этом убедиться. И я действительно верю, что ты поможешь освободить мелких. То есть хочу верить. Надеюсь.
А потом подумала немного и добавила, старательно чеканя каждое слово:
— А тем, что боевой маг и герцог в одном бутыльке нравится лесной простушке, грех не воспользоваться, так что и здесь я тебя не осуждаю.
— Всесильный Перун
[26]
!
Хм. Перун. К кому еще обратиться боевому магу? Только к всесильному Перуну, мужа моей покровительницы Макошь… Покровителю оборотней.
— Граф прав. Тысячу раз прав. Я действительно дурак.
А вот это самобичевание сейчас к чему? Что-то я не поняла.
В следующий миг сильные руки легли мне на плечи, разворачивая к себе, заставляя смотреть в голубые, цвета неба, глаза. Такие яркие, ласковые, нежные, что я зажмурилась. И, кажется, даже затрясла головой, как будто пытаясь избавиться от морока. Открыла — лицо мага было слишком близко к моему, слишком. Настолько, что я разглядела глубокую морщинку между хмуро сведенными бровями, и печальную складку у губ. А глаза все равно смотрели тепло и участливо.
— Сения, — в третий раз повторил он мое имя, — Я люблю тебя.
Дивная Макошь! Ну, вот за что он так со мной! Попыталась вырваться — не получилось. Оборотень держал крепко, как в душещипательных романах пишут. Вот о чем я думаю? Еще секунда — и я задохнусь от его близости…
— Сения, я, правда, очень люблю тебя. Полюбил сразу, как увидел. И сразу, там еще, на берегу, все решил.
Я покраснела, вспоминая особенности нашей первой встречи. Тот белый элсмирский волк, на берегу, он был прекрасен. И он смотрел на меня так, что я, вопреки голосу разума, ощутила стыд. И сейчас, кстати, ощущаю.
— Дар, — помимо воли вырвалось у меня. О боги! Неужели это мой голос? Не может быть. Нет, я с усилием свела глаза в кучку. Это слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой!
— Сударь Лиодор, — я немного отстранилась, благо, чуть ослабленные объятия тяжело дышащего мага это позволили, — Почему вы не говорили мне этого раньше?
— А зачем? — удивленно спросил маг.
И так искренне спросил, что я опешила. Действительно, зачем? Да затем, что мне это надо! Затем, что я надумала себе тролль знает чего! Затем, что хуже нет — чем неизвестность и досужие домыслы! Да просто затем, что так полагается, так обязательно!.. Так в каждом душещипательном романе пишут!
— Я думал, вы… ты чувствуешь. Чувствуешь меня. Я это знаю. Знаю наверняка. Ведь я чувствую тебя. И никого так не чувствовал. С первой минуты. И я знаю, что у волка это — на всю жизнь. Ты — как будто мое сердце, но живущее отдельно от тела, и оттого оно болит в сотни раз сильнее!
Я не могла ничего сказать. В голове все смешалось, внутри маршировали гормоны и угрожали пойти вприсядку. Почему то окружающий, прежде серый мир наполнился тонкими, изящными красками… А нет, это все оттенки серого. Но как все-таки разнообразен этот цвет! Не замечала… Грудь сдавило удушливой волной, а щеки залило румянцем. Он такое сейчас говорит… Такое…
А оборотень резким движением привлек меня к себе и поцеловал. И было в этом поцелуе столько нежности, столько восхитительного тепла и свежего воздуха одновременно… Как будто пьешь чистую студеную воду в жару и никак не можешь напиться… И с каждым глотком все сильнее, все яростнее хочешь пить. А сударь Лиодор отстранял меня от себя, гладил, целовал, ласкал волосы, — надеюсь, я все жухлые листья из них достала, — проводил пальцами по щеке, губам и тут же снова впивался в них поцелуем, гладил затылок, шею, плечи и шептал о том, что не встречал никого красивее, никого желаннее, что я и есть его сердце, его душа…
Интересно, а это правда? Ведь раньше он этого не говорил! Я, задыхаясь, мягко отстранилась от него. Не потому ли все это сейчас, что я фактически вытянула из него признание? Ведь как еще можно было меня понять после той истерики, что я устроила в замке? Вспоминая, стало очень стыдно. Перед магом, перед графом, старушкой Агриппиной и даже Данькой, хотя его-то, вроде как, там не было. Ой, что же мы здесь сидим?! Ему ведь к ночи готовиться надо! А мне… мне не надо. Я четко знала, что делать.
Нехотя, на негнущихся ногах с дрожащими коленками, опираясь на руку мага, я направилась обратно к замку. Оборотень выглядел несколько смущенным.
Интересно, это потому, что он все это наговорил? Как же узнать? Я не понимаю — мне в самом деле только что признались в любви, или это было вынужденное признание? Хотя, вроде бы, я ему и вправду нравлюсь…
Сказ иной, пятнадцатый ПЕСНЬ ТЕМНОГО СИРИНА
— Ты решила, — бабуся Агриппина смотрела на меня, нахмурившись.
Тоже нахмурившись, кивнула.
— Я не позволяю, — раздался голос мага из-за спины.
— Не дозволять будете, когда право будете иметь, сударь Лиодор, — не оборачиваясь, ответила ему, приложив все усилия, чтобы вышло твердо. А то хороша я буду, привязанная к стулу.
— Сения, — маг не унимался, — Ты не можешь выйти из замка без защиты.
Граф де Менферский, присутствующий при нашем разговоре, сохранял молчание. Видно было, как он волнуется, переживает. Еще бы — настою на своем я — и у него появится шанс изменить то, что происходит с графством. Не прошлое, к сожалению — его никак уже не исправишь, но у него и оставшихся в живых людей появится призрачный шанс надежды на будущее. А с другой стороны — то, что оборотень говорил нам о навиях, о нежити, о зашкаливающих эманациях зла в замке — все правда. И маг был абсолютно прав, не пуская меня. И если он настоит на своем — так будет правильно. Но граф надеялся, что не настоит. Я ободряюще улыбнулась ему, а он опустил глаза. Может, боялся, что передумаю? Это вряд ли.
— Дар, — я порывисто обернулась к магу, и мне было все равно, что такое проявление чувств происходит при посторонних… Хотя… Агриппина, граф и даже толпящиеся у стены слуги… Какие же они посторонние? За то короткое время, что я находилась в замке, я чувствовала, что они все мне стали почти родственниками. Может, так действует кровный долг Йагини? Какая разница!
— Дар, — повторила я, — Пойми: я не могу обмануть ее, — и тихо добавила, — Опять…
Граф низко опустил голову. Что ж. Я как могу, щажу его чувства, но ведь и Мийке пришлось нелегко.
— В мамином гримуаре написано, что если предать сирина, который все еще чувствует, процесс обращения станет необратим, она навсегда уйдет в Тьму.
— Ты уверена, что она еще пока не, — начал маг, а я закрыла его губы пальцами, и, улыбаясь, прошептала:
— Она чувствует, Дар! Она живая! Несмотря на все, она все еще живая! У нее сохранились эмоции, я видела. Она ничего мне не сделает.
— Сения, — маг нахмурился, — Ты понимаешь, что ее ждет, если она хоть как-то попытается нанести тебе вред?
Глаза мага отображали мрачную решимость.
— Понимаю, — я кивнула.
Маг тоже кивнул, но… он просто плохо меня знал. Потому что я продолжила:
— И поэтому ты прямо сейчас пообещаешь мне, что никак, ни словом, ни действием, ни магией не причинишь вред сирину. Чтобы ни случилось.
Оборотень буравил меня взглядом и молчал. Но я была непреклонна. Главное, не отводить глаза.
