Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт - Незвал Витезлав (книги TXT) 📗

— До ре ми фа соль ля си до, До си ля соль фа ми ре до!

На «фа» они широко разинули рты, и каждой в разинутый рот вплыла маленькая рыбка, которая была тут же проглочена.

— Какие страшные! Не буду на них глядеть! — сказала Анечка.

— А мне нравится! — сказал Соломенный Губерт.

— Что они глотают рыбок?

— Мне нравится, что сперва они поют:

До ре ми фа соль ля си до, а потом:

До си ля соль фа ми ре до!

— Что тут может нравиться?

— А то, что я тоже все слова читаю сначала слева направо, а потом справа налево. И прошу вас не говорить «тут»!

— Почему?

— Потому что вы забывчивая и забыли, что мы не в Тут, а в Гдетотам!

— НЕ ЗАБЫЛА я этого! Я про это НЕ ВСПОМНИЛА.

Но Соломенный Губерт уже не слушал Анечку. Он внезапно хлопнул себя по лбу и отчаянно воскликнул:

— Эх, моя Соломенная Шляпа! Была б она со мною хоть в Гдетотам!

Стоило ему крикнуть, как Сирены перестали петь и весело засмеялись.

— Чему вы смеётесь? — спросил Соломенный Губерт. Сирены засмеялись ещё пуще.

— Перестаньте, а то высуну язык! — разозлившись, крикнул Соломенный Губерт и уже готов был выполнить свою угрозу, как вдруг одна из Сирен опустилась на дно и вытянула из-под колыхавшихся водорослей нечто такое, при виде чего у Соломенного Губерта даже ноги подкосились.

— Моя шляпа! — крикнул он.

И действительно, это была его шляпа. Чуть-чуть вытащив её из-под водорослей, Сирена, весело смеясь, задвинула шляпу назад.

— Верните мне её, — почти плача, сказал Соломенный Губерт.

А Сирена — нет, нет и нет! — засмеялась так, что у неё даже зубки засверкали.

— Однако она мне вернёт шляпу! — угрожающе прошептал Соломенный Губерт.

— Боюсь, не вернёт! — сказала Анечка-Невеличка.

— Тогда я нырну и отниму!

— Вы разве умеете нырять?

— Нет, — признался Соломенный Губерт.

— Я тоже, — сказала Анечка-Невеличка.

— Я зато умею нырять! — воскликнул Самый Младший Брат.

И нырнул. Едва он нырнул, произошло нечто ужасное! Сперва он плавал тихо, потом всё быстрее и быстрее и, наконец, стал плавать так быстро, что уже нельзя было разобрать, где у него голова, где руки, а где ноги. При этом он всё больше и больше преображался, пока не превратился в маленькую белую рыбку.

— Ой! — воскликнула Анечка и заплакала.

— Ой! — воскликнули все маленькие белые Негритята. — Мы потеряли Самого Младшего Брата!..

И они тоже заплакали.

Наплакавшись, Младшие Братья решили вытащить его. Они нырнули и стали плавать. Но тут произошло нечто ужасное. Сперва они плавали тихо, потом всё быстрей и быстрей, а когда стали плавать так быстро, что нельзя было разобрать, где у кого голова, где руки, а где ноги, то начали преображаться и превратились в маленьких белых рыбок.

— Горе! Горе! — воскликнул Самый Старший Брат. — Я потерял всех братьев. Теперь их съедят Сирены.

И правда, Сирены снова запели:

До ре ми фа соль ля си до,

До си ля соль фа ми ре до!

И на ноте «фа» каждая проглотила по одной рыбке.

Анечка-Невеличка сказала, что не может видеть такую жестокость, горько заплакала и закрыла рукой глаза. Соломенный Губерт тоже закрыл рукой глаза, но не заплакал, а несколько раз вздохнул. Потом он вдруг перестал закрывать глаза рукой и крикнул:

— Останьтесь с нами хоть вы!

Анечка-Невеличка взглянула сквозь слёзы, кому кричит Соломенный Губерт, и увидела нечто ужасное.

Самый Старший Брат, который больше не мог видеть, как Сирены глотают белых рыбок, нырнул и тут же стал преображаться, пока тоже не превратился в белую рыбку.

— Мы потеряли всех белых братьев! — запричитала Анечка-Невеличка, а с ней вместе и Соломенный Губерт, и оба долго плакали, а Сирены тем временем глотали и глотали белых рыбок.

Когда Соломенный Губерт перестал плакать и увидел, что Сирены по-прежнему глотают одну рыбку за другой, он так сильно ударил по стеклянному аквариуму, что пробил в нём дыру. Из аквариума сразу же потекла вода, а Сирены так быстро запели:

До ре ми фа соль ля си до, До си ля соль фа ми ре до, —

что стали глотать рыбок в три раза больше, пока всех не проглотили. Тогда одна из Сирен нырнула на дно, вытянула из-под водорослей Соломенную Шляпу и разорвала её в клочья.

— Эй вы, не думайте, что мне жалко шляпы! — крикнул Соломенный Губерт. — Мне жаль наших белых братьев! Когда из аквариума вытечет вода, вы сами обо всём пожалеете!

Потом Соломенный Губерт умолк и долго сидел, подперев голову руками. До слуха его доносились только Анечкины всхлипывания и какой-то шёпот, сильно его раздражавший.

— Я всегда говорил: «Что ни шёпоты, то с чёртом хлопоты!» — закричал он в раздражении.

Едва он произнёс это, Анечка перестала всхлипывать и сказала:

— Правильно! Что ни шёпоты, то с чёртом хлопоты! А когда она сказала это, позади что- то заскрипело, словно кто-то хотел засмеяться, а смех не получался. Кто же это заскрипел?

Заскрипел господин Антонио, про которого Анечка-Невеличка с Соломенным Губертом совсем забыли. А ведь это он был виной всему!

Он натравил на маленьких белых Негритят жестоких Сирен, да и вообще не имел добрых намерений.

Когда этот недоброжелательный человек заскрипел, Соломенный Губерт заметил, что на лысой голове его появились рожки, а сама голова стала удлиняться.

— Больше не произносите эту пословицу! — сказал господин Антонио каким-то странным голосом.

— Что ни шёпоты, то с чёртом хлопоты! — как можно громче крикнул Соломенный Губерт.

Крикнул он это и во второй, и в третий, и в пятый, и в шестой, и в восьмой раз. И всякий раз у господина Антонио подрастали рожки и вытягивался подбородок, так что директор цирка уже не мог скрипеть, а только блеял.

— Глядите, это же чёрт! — воскликнул Соломенный Губерт и в тринадцатый раз повторил: «Что ни шёпоты, то с чёртом хлопоты!», после чего господин Антонио весь как есть превратился в чёрного Козла. Превратившись в чёрного Козла, он стал прыгать, блеять и наскакивать то на Соломенного Губерта, то на Анечку.

Соломенный Губерт попятился, но чем больше он пятился, тем больше наступал на него Козёл.

Зато Анечка-Невеличка совсем не испугалась. Она подняла с пола чёрную палочку, погрозила Козлу и сказала:

— Знаю я тебя, надоеда! Ты ведь вылитый чёрный Козёл, которого я гнала на пастбище вместе с овцами и козочками. Смотри у меня!

Услыхав строгие Анечкины слова, Козёл угомонился, но блеять продолжал. На это Анечка не стала даже обращать внимания и снова вспомнила про бедных Маленьких Негритят. А вспомнив, удивлённо сказала Соломенному Губерту:

— Поглядите на этих трёх! Они спят, что ли?

Из аквариума между тем вытекла вся вода. На дне его, где были водоросли, одна возле другой животами вверх лежали все три Сирены и словно бы спали. В этот момент лучи солнца упали на аквариум, и он ослепительно засверкал.

Соломенный Губерт потянулся за куском стекла от разбитого аквариума, но едва он взял стекло в руки, оно начало таять.

— Это же лёд! — сказал Соломенный Губерт и стал дышать на стекло до тех пор, пока оно совсем не растаяло.

— Раз этот кусок был изо льда, значит, и весь аквариум изо льда! — сказал Соломенный Губерт и был прав.

Солнце пригревало, и аквариум потихоньку таял. А Сирены спали. Их стеклянное жилище таяло, таяло, и, когда растаяло совсем, Сирены остались лежать на водорослях, причём под головами у них оказались клочья разорванной шляпы. Сирены крепко спали, а жаркие лучи солнца падали на них и так припекали, что Анечка испугалась, как бы Сирены не получили солнечный удар.

— И пускай получают, раз они такие жестокие! — сказал Соломенный Губерт.

Анечке всё же не хотелось этого. Она подняла с пола чёрный носовой платок и накрыла им спящих Сирен.

— Снова мы одни! — сказал Соломенный Губерт и поглядел в пол.